Коснусь рукою, взглядом долгим,
Свобода выбора здесь? Долг ли?
Судьба! Чтоб вместе в небо плыли!
Полнеет чаша снадобий бурливых:
Дурман, кураж, азарт рекою!
Здесь – солнца жар, здесь грозы, ливни,
А «за» – блаженный сон покоя…
Кто этой яви прописал законы?
Они точны, как хмель намёка.
Уносят в небо паруса и кони,
Пружины мачт и мощь потока!..
* * *
Анне
Тонкий лёд – скольжение опасно,
Смутный след – дыхание взахлёб,
Думаешь, а всё ведь не напрасно –
Дар творенья и творчества озноб!
Высота, граница, вновь граница,
Вот колючей проволоки ряд,
Вот уже владычная десница
Ряд за рядом строит цепь преград…
Но какая радость – обнимая плечи,
Теплоты коснуться чутких губ!
Боже мой! Расплачиваться нечем!
Всё отдать, сверх даже «не могу»!..
Счастье слышать речи туч и ветра,
Музыку деревьев, песни волн…
Счастье быть мне в этом мире смертным,
В этом мире, что тобою – вечность! – полн…
* * *
Разборка памяти – копание в руинах.
Вот археолог – кто его поймет?
Проистекает время долго, длинно
В истории, а жизнь проходит влёт.
Нахмурив лоб, стопорщив все морщины,
Философ вглубь вещей, как в микроскоп,
Глядит – в дух одиночки, в дух общины,
Страны – ведёт он свой раскоп.
И каждый раз он что-нибудь находит,
И, торжествуя, дарит всем и вся,
Величие, что откопал в народе,
Ничтожество в харизме у вождя.
Есть логика судьбы, в ней всё – в октаве тайны,
Своей волной несёт – тебя, его, всех нас!..
Замрёт вдруг сердце, забьётся вдруг отчайно –
Одно оно лишь слышит властный Глас!
* * *
Начинаю видеть и слышать,
Если сердце трепещет рядом,
Если встретиться взгляду со взглядом,
Если звон обрушится свыше…
Чудно, чудно – дыхания свежесть!
К свету свет – ладонь в дрожь ладони!
Пульсы мчат, несутся, что кони,
Ты невольно в касаньях невежа,
Но пытаешься снова и снова
Проникать, отворять и лелеять,
Ожидать, вновь и вновь тихо млеять,
Постигая жизни основы…
Но вот «Времени много!» сказала
Тишина, всё закутав до теми,
Закрыв партитуры и темы,
Выключая, гася свечи зала…
Шестое чувство
Есть шестое чувство – красоты.
Подними листок осенний к небу!
Красок ритм, структура тесноты,
Ёмкость ароматов мёда, хлеба…
Отвори глаза свои, слепой,
И глухой, прочисти свои уши.
Как зверюшка в зной свой водопой,
Отыщи ручей душе засушью.
Красота всесильна. В ней есть такт.
Всю Вселенную в единое святое
Собирает на ладонь и так,
Что всё крепче сущего устои.
Красота – хор радости молитв,
Что идут в распев из всех творений.
Тварный мир: душа его болит –
Совершенства ищет мира гений.
Странный мир
Странно видеть, странно слышать,
Даже вдумываться странно:
Странной гарью космос дышит,
Горькой, душной и туманной…
Сумку на плечо повесив,
Шелестя листвой, по парку
Я иду, любуюсь: осень!
Жизнь не прожита насмарку,
Научился, созерцая
Слухом, зреньем, обоняньем,
Сердца трепетом, мерцаньем,
Сказкой жить природы-няни.
Сказкой разум заколдован,
Вслушавшись в шуршанье листьев,
В осень наглядевшись вдоволь,
Даль вкусив, как евхаристию,
Думаю опять, как странно!
Космосу зачем тот воздух –
Горький, душный и туманный,
Беспросветный и промозглый?..
* * *
Изнемогая, дрожь по телу мчится…
Да будет полночь! Час, как вестовой,
Приносит благодать. И света чистый
Сквозь шторы окон льёт прибой…
Колдует снами шёпот страсти полный,
Укутан пеленой туманный бриз,
По глади тишины скользнули волны,
Теплу покорны ветер и каприз.
Невольный жест – жар, трепет в нём ответа,
Который, распаляясь, пламенел.
Из древности глубин, из Ветхого Завета
Он слово подлинное пел.
* * *
Человек – чувствилище Вселенной.
Всё познать касаньем душ и рук,
В нём – свобода от вранья и тлена,
В нём – мелодия, вкус жизни вдруг…
Отправляйся, поезд скорый, в небо,
Стук колёс о лествицы ступень.
Там святые – от Бориса, Глеба
До Матроны – свет души и темь.
Воздеванье рук, мольбы и стоны…
В прошлом всё – отныне навсегда:
Кителя́, лампасы и погоны,
Золотишко, медь, вся ерунда…
В человеке – миропостиженье.
Эту тайну знает лишь один.
В нём победа чувства, возрожденье
Разума, в нём – Богочеловека сын.
Геометрия духа
Вот отбарабанили часы
Время дня и время ночи.
Всё труднее жить, и нет уж мочи –
Все пространства спёрты и тесны.
Ты идёшь всё круче, крутизна,
Как петля, наброшена на горло.
Голову держать стремишься гордо.
Выше голову – ведь ночь темна.
Шире плечи – тяготы ярма
Делают Атланта всё смиренней.
Трудность дела – это ведь не бремя,
Трудится в нём Истина сама.
Так служи центральности оси,
На которой держатся престолы
Всех пространств, пусть жилы стонут!
Ты неси престолы те, неси!..
* * *
Отмерю час свой, отмерю срок,
Сверяя мысли, чувства и глаголы
Безмолвные – в них сердцевины ток,
В них – яркий свет, но час их так недолог!
Порадуюсь, владея глубиной
До-мысли и до-чувства, – всё понятно!
Но только миг, и вот уж мир иной
Как будто вдруг уходит на попятный.
Миры иные. Власть их – чуткий тон.
Он подчиняет судьбы, роли, сроки,
Формуя даже знания бетон,
Он всё ж глаголет смутно, как пророки…
О, если бы, вниманье уделив
Словам безмолвным, что идут от Бога,
Мы б просветлели, гордыню умалив, –
Добавил бы нам срок, хоть ненамного?..
Голос
Болею за тебя, о голос,
Извне, из бездн, из чуда,
Из громыханья, гула, гуда,
Не поступившись ни на волос,
Летящий до небес, чьи звуки,
Рождают дрожь в сердечном беге,
Дают от альфы до омеги
Безумство нежности науки,
Чтоб бытие вдруг стало полным,
Пролилось в срок лучом надежды,
Очнулись чтоб от сна невежды,
Неси нам, голос, счастья волны!
Мы с тобой одной стаи
Между Сцилло-Харибдой,
Мне, презрев километры,
Всё летать и парить бы,
И взметаться бы с ветром,
