Ленка обернулась:
– Звони в милицию. Говори, как есть. А я не пропаду… – Уже выйдя из квартиры, предупредила, сверкнув глазами: – Про деньги помни. Я их отцу собирала на больницу…
Дверь начала закрываться и она услышала жалобное:
– Ты приходи. Все же не чужие, я тебя спрячу от милиции…
Ленка отрицательно покачала головой, хотя и знала, что тетка ее не видит. Во так Горбунова оказалась на улице…
Стараясь не выходить на освещенные места, чтоб не попасться на глаза никому, она уходила все дальше и дальше от знакомого с детства двора и всего того, что связывало ее с прошлым. Дневная усталость начала сказываться около одиннадцати вечера. Горбунова почувствовала, что надо остановиться и отдохнуть. С трудом перелезла через встретившийся на пути забор и очутилась на территории автотранспортного предприятия. Она поняла это по стоящим в ряд автобусам, троллейбусам, маршруткам и машинам. Темнели здания гаражей, мастерских и ангаров. Некоторые были освещены. Оттуда доносились голоса людей, треск сварки, визг пилы по металлу и шум моторов. Работа кипела, не смотря на поздний час.
Походив немного и потолкав дверцы, Ленка обнаружила не запертую дверь автобуса. Забилась внутрь, инстинктивно закрыв створки и горько заплакала на заднем сиденье, подсунув под голову рюкзачок. Перед глазами стояло мертвое лицо отца. Так она и заснула, в слезах. От ночной свежести сжалась в комок, стиснув руки на груди.
Ленку разбудили мужские голоса. Они приближались. На дворе стоял белый день, хотя было еще очень рано. Солнце только показалось из-за горизонта. Девчонка торопливо сгребла рюкзачок за лямки и, не одевая его, выскользнула наружу сквозь щель в двери. Пригибаясь и испуганно оборачиваясь, побежала в сторону забора. Сзади услышала чей-то удивленный возглас:
– Глянь, девка! По автобусам шарилась! Опять что-нибудь свинтили! Стой, паразитка!
Она припустила со всех ног, слыша топот за спиной. Несколько раз поворачивала за гаражи, стремясь оторваться от преследователей. Бежать к забору не имело смысла. Перелезть через него быстро Лена не надеялась и все же свернула к серой стене. Бежала по росистой траве вдоль серого монолита, залитого солнцем и молила бога, чтоб еще кто-нибудь не вышел навстречу. Преследователей не было слышно.
Девчонка внимательно поглядывала по сторонам, особенно в просветах между огромными гаражами и автомастерскими. Старые кроссовки промокли и неприятно холодили ноги. Джинсы тоже были мокрыми выше колен и липли к телу. Она несколько раз спотыкалась о невидимые в траве железки и едва не падала. Чувствовала боль в ногах от ударов, но продолжала бежать, потирая коленки на ходу.
Наконец наткнулась на то, что искала: одна из плит не плотно прилегала к земле и вполне можно было пролезть, что Ленка и сделала незамедлительно. Оказавшись за территорией автотранспортного предприятия, остановилась, чтобы передохнуть. В горле стояла сухость и она несколько раз сглотнула. Захотелось пить. Огляделась со слабой надеждой, что вода поблизости найдется. Обнаружила в траве несколько бутылок из-под пива и прихватила с собой, сунув в рюкзак. Побродила еще немного. Подняла очередную бутылку, собираясь забить ее в рюкзак. Сбоку раздался хриплый голос:
– А ты что здесь делаешь? Это моя территория и бутылки, значит, мои…
Ленка резко обернулась. За спиной, в каком-то десятке метров, стоял небритый мужик лет пятидесяти с испитым лицом и фонарем под глазом. Грязная драная одежда выдавала в нем бомжа. Правая рука мужика пряталась за спиной. Ленка никак не могла понять откуда взялся этот тип и старательно огляделась. Он хмыкнул, разглядев симпатичное испуганное лицо с круглыми от страха глазами:
– Бутылки отдавай и мотай отсюда, шалава! – Подумав, добавил: – Пока я добрый…
Горбунова, обнаружив, что он один, осмелела и дерзко возразила:
– И не подумаю. Я их нашла!
Рожу мужика перекосило от злости. Он шагнул к Ленке, резко выбросив правую руку с зажатой палкой вперед:
– А я говорю, отдашь!
Девчонка отскочила назад. Развернулась и кинулась бежать. Бомж бросился за ней, но вскоре отстал, крича вслед ругательства и угрозы. Пробежав по инерции метров двести и свернув в какую-то улочку, Ленка остановилась. Теперь стало ясно, что каждый квадрат в городе поделен между бомжами и ей придется отвоевывать территорию для себя. В желудке заурчало. Она зашла в один из дворов. Устроившись на детских качелях, достала черный хлеб, четвертушки яблок и принялась жадно есть. Старательно собирала крошки с куртки. Пожалела, что не захватила из квартиры хотя бы бутылку с водой.
Подметавшая двор рыжая здоровенная дворничиха несколько раз подозрительно посмотрела в сторону девчонки. Когда Ленка покончила с едой, она направилась к ней, держа метлу обоими руками. Хмуро глядя в лицо подростка, потребовала:
– Поела – уходи! Нечего тебе здесь делать. Привадились по дворам шастать, да в лифтах гадить…
Ленка продолжала сидеть, устало сказала:
– Тетя, я посижу и уйду.
Дворничиха шагнула к ней и замахнулась метлой:
– Убирайся! После таких, как ты, одни неприятности. Уходи, пока милицию не вызвала!
Девчонка подхватила рюкзачок и ушла. Уже заворачивая за угол, оглянулась. Дворничиха стояла и смотрела ей вслед. Крикнула:
– Катись-катись, не оглядывайся! Только появись еще в моем дворе! Мигом в колонии очутишься!
На душе стало тяжело. Ленка вышла на улицу и остановилась возле проезжей части. Покрутила головой, решая, куда пойти. Немного подумала и решила отправиться к ближайшему железнодорожному вокзалу. По дороге, у остановок, нашла еще несколько бутылок. Наткнувшись на палатку по приему тары, сдала найденное. Подсчитав деньги, вздохнула. Их могло хватить на хлеб, но не хватило бы на воду. Во рту между тем пересохло. Пить хотелось просто невыносимо.
Мимо проехала поливальная машина, принеся с собой свежесть. Горбунова жадно смотрела на сверкающие струи. После них от асфальта поползли вверх сизоватые струйки пара. Солнце пригревало. Время двигалось к девяти утра.
Проходя мимо овощного павильона, через открытую заднюю дверь Ленка увидела, как женщина моет яблоко под краном. Отбросив страх, она попросила:
– Тетенька, пожалуйста, дайте напиться…
Женщина распрямилась и подозрительно уставилась на нее. Оглядела с ног до головы. Чистенький наряд Ленки сыграл свою роль. Продавщица достала пластиковый стаканчик и нацедила воды. Протянула девчонке. Горбунова жадно приникла к стаканчику. Выпила залпом и умоляюще посмотрела на женщину. Та спросила:
– Еще налить?
Девчонка кивнула. Напившись, хотела идти дальше. Баба остановила:
– А ну-ка, зайди сюда…
Минут через пятнадцать Ленка, облаченная в серый огромный фартук, принялась перебирать овощи и фрукты. Ее рюкзачок и куртка со свитером лежали в уголке. Когда пошли покупатели, подтаскивала ящики и мешки продавщице, сгибаясь порой под тяжестью… Наталья то и дело покрикивала на нее:
– Ленка, подтащи картошку! Принеси редис… Капусту дай…
Она без возражений несла требуемое. Девчонка так устала к полудню, что даже не заметила заглянувших в палатку двух плохо одетых мальчишек. Продавщица указала рукой на Ленку, работавшую в уголке и что-то им сказала. Тогда они заглянули в приоткрытую заднюю дверь. Разглядев девчонку, переглянулись и исчезли.
В обед Наталья накормила Горбунову, взяв с собой в ближайшее кафе. Долго расспрашивала о родителях, вздыхала. Ленка рассказала все, не сказала лишь об убийстве дядьки и не назвав адреса. В конце рабочего дня, часов около десяти вечера, продавщица протянула Ленке пятьдесят рублей и пакет с подгнившими фруктами:
– Если к родственникам не вернешься, приходи завтра. Я с восьми работаю.
Девчонка кивнула. Устало забила свитер в рюкзачок и повесила его на плечи. Ветровку накинула на себя. Спрятала деньги в крошечный кармашек на поясе джинсов. Подхватив пакет, вышла на улицу и устало огляделась, не зная, куда пойти. Направилась в сторону метро. Солнце уже село и на землю надвигались сумерки. Прохожих было мало. Трое парней лет по шестнадцать-семнадцать появились словно из-под земли. Тут же окружили, увлекая за собой к деревьям. Белобрысый парень со светлыми глазами и словно намазанной сметаной кожей, оглядел ее с ног до головы:
