В это время у закрытой двери стоял и Даня, снимая на Юрин телефон закрытую дверь, откуда доносились Настины рыки. Причём он изображал, как там всё происходит, от чего и Юра, хоть и с видом, мол, ну и дурак же ты, но стал смеяться. Тут Даня перевёл камеру на Юру, Юра, как всегда, быстро нашёлся и, сделав серьёзное лицо, стал шипеть в экран: “Ты чего идиот что ли, убери каме… – посмотрел на дверь, как бы Настя не услышала про камеру, хотя ей и не до этого сейчас, но на всякий случай. – Убирайся от сюда!” – закончил Юра. Даня выключил камеру, но в то же время стал вытягивать лицо, стараясь не заржать. Сдержав смех, он стал пародировать Юру. Для пущего эффекта он махал кулаком и шептал, делая комично злое лицо: “Уууубирайся от сюда, поганец!”. Друзья беззвучно смеялись. В какой-то момент Даня включил серьёз и сказал: “я вызову тебе такси, а ты жди свою даму”. И отошёл вместе с Юриным телефоном.

Они договорились вывести её через технический вход. Такси уже ждало. Насте было не по себе. Она несколько раз начинала спорить, что ей надо к себе домой, что к Юре она не поедет. Но по-настоящему она меньше всего хотела остаться в таком состоянии одна, да ещё и с соседкой в квартире. А у Юры было уютно и спокойно. Поэтому, когда она, не смотря на все свои протесты, увидела Юрин дом, то с облегчением проговорила: “похититель чёртов”, и пошла к двери.

Юре Настя действительно очень понравилась, поэтому и речи не было, чтобы он попытался что-то извлечь из беспомощного её состояния. Первым делом он отвёл её в ванну. Родителям он объяснил ситуацию и уверил, что сам всё нальёт и погреет. Налил крепкого чая, подогрел суп и постелил новую постель. Супа Настя съела всего пару ложек, Юра доел из её тарелки, сказав, что суп стал вкуснее. После чая Настя готова была попробовать прилечь, ей хотелось спать. Юра отвёл её в свою комнату, сказал, что будет в гостиной, что, если что-то понадобится, то пусть звонит ему. Набрал свой номер с её телефона и сбросил. “Спокойной ночи”, – сказал Юра и пошёл на выход из комнаты. Выходя, он обернулся и, собравшись с силами, спросил: “Тазик принести?”. “Нет, спасибо, спокойной ночи”, – ответила Настя, и Юра вышел. Было всего без сорока минут полночь. Юра поставил будильник на восемь утра, понедельник никто не отменял, и тоже лёг спать.

И хоть у нас краткий обзор на одиннадцатилетний отрезок жизни двух друзей, в некоторых местах остановимся более подробно. Например, Юрина первая любовь.

В восемь утра Юра проснулся от будильника, возни на кухни и кофейного запаха. Несмотря на то, что вчера было выпито алкоголя достаточно, чтобы сегодня вызвать грусть и апатию, Юра был в отличном настроении. В восемь пятнадцать он зашёл в свою комнату, включил свет, сел на стул рядом с кроватью и приготовился уговаривать Настю проснуться.

– Настя, привет, пора вставать.

Настя отодвинула одеяло с головы, уставившись на Юру, потом стала оглядываться по сторонам, осознавая, что находится в незнакомой обстановке.

– Ты меня-то хоть помнишь? – спросил Юра.

– Конечно, что за вопрос. Сколько времени?

– Восемь пятнадцать.

– Чёрт возьми, Гриша, у меня же поезд через двадцать минут! Я в Питер уезжаю, я же просила, раньше разбудить!

Юра испугался. Какой ещё Гриша? Потом начал осознавать, Настя вообще думает, что сейчас в Омске. Но вдруг заметил, что собираться она никуда не спешит, а внимательно следит за ним. И насладившись выражением его лица, Настя начинает смеяться. Юра тоже смеётся, удивляясь и восхищаясь, от чего ему становится ещё смешнее. Наконец он зовёт Настю на кухню завтракать, упоминая, что мама делает отличный кофе. Настаёт пора пугаться Насте.

– Мама?! А она видела меня вчера?! Что она сейчас скажет?

– Нет, не видела, они с батоном уже спали, – лукавит Юрий. – Доброе утро, скажет. Возможно, спросит, что ты будешь, кофе или чай.

– Ладно, пойдём. Действительно есть хочется.

Так и получилось, что Анастасия познакомилась с родителями Юрия за некоторое время до того, как стала встречаться с ним.

Они учились на разных специальностях, но на одном факультете. Так что часто встречались на общих лекциях, где сидели, конечно, вместе. Расходились только на спецпредметы. И уже через пару недель, Настя стала оставаться дома у Юры, уже по другим причинам, более приятным, чем алкогольное отравление. Это было самое чудесное время, когда только ожидание встречи, только удовольствие от проводимого вместе времени, только нежные взгляды, а сцены только постельные. К слову сказать, у Насти не было особых навыков и стремлений в этой сфере, да и сам Юра не был избалован, какими-то запредельными формами этого незатейливого занятия. Но она была очень красива и приятна, а он внимателен и заботлив, так что им было хорошо.

Но легко представить, как воспринимал это новшество Даня. Ведь он даже учился в другом университете, так что не имел возможности видеться с другом в том объёме, как это было раньше. А особенно летом, когда они вообще ни одного дня не проводили порознь. И он не знал ещё в силу своего возраста, что нужно переждать буквально месяц, и его друган снова начнёт думать и головой тоже, и вспомнит, что на свете есть не только Настя. Эта потеря всё чаще заставляла Даню возвращаться к сообщению, пришедшему вечером первого сентября с телефона своего лучшего друга. В Юрином аппарате, сообщение отправленное самуму себе Даня заблаговременно стёр. Сделал он это по наитию, на всякий случай. Сообщение содержало видео ролик, в котором пьяная Настя сначала пьянющим голосом общается с Юрой, а потом залетает в туалет и, судя по звукам, кормит изо рта унитаз, будто голодного птенца. В итоге раздумий у Дани, как-то само собой получается смонтированный клип под названием “бешеный дамонад”. Где сначала показывается весь диалог Насти и Юры, который начинается со слов Насти: “мне дамонад”, затем, она вваливается в кабинку. Дальше фоном звучит дэд металл, и Настя повторяет: “Мне дамонад, эт так противнэ, мне дамонад, тошнэт, – звук из-за закрытой двери, – эт так противнэ, – звук из-за закрытой двери, – мне дамонад, тэкси? какие тэкси?”. И так далее. Заканчивается видео после очередного рыка стоп-кадром Юриного улыбающегося лица, в стоп-кадре, чтоб не перешло в серьёзную мину, как это было в тот вечер. Не самое обидное, что может быть запечатлено на камеру, но против девочки, студентки первого курса – отличницы, это водородная бомба.

Даню, конечно, можно понять, ведь это так непривычно делить лучшего друга ещё с кем-то. Тем более, если этот друг ассоциируется с таким подъёмом: от школьного чушка до короля крутой студенческой вечеринки. Даня знал, что всё это заслуженно, что это в школе что-то было напутано, просто его одноклассники были маленькие и глупые, когда обижали его, а в старших классах они поумнели и приняли его как равного. Но ума им не совсем хватило – какой он им равный, ведь он такой талантливый… какие делает он «видосы»! Взять даже вот этот последний: немного стёба над девчонкой лучшего друга, сделал всего-то часа за полтора. А вечеринку для первокурсников какую он замутил! И всё же, несмотря на внутреннюю уверенность в своей элитарности, Даня в глубине себя осознавал, что во многом эта уверенность питается от Юры или благодаря Юре. Это ещё более могло оправдать Данино негодование, по крайней мере, в его собственных глазах, по крайней мере, если бы он об этом задумался.

В это время Юра познавал новые ощущения. Что прекрасно замечала его мама, так как в отличие от мамы Даниила, закидывала бельё в стирку сама, а одежда сыночка стала скапливаться гораздо быстрее обычного. Да и вообще, с появлением подруги, да ещё и такой привлекательной, Марина Олеговна наконец-то заметила, что подростковая несуразность её сына улетучилась, и теперь можно было применять к нему совсем другие эпитеты. Вместо длинный – высокий, не тощий, а стройный. Лицо не нелепое, а с мужской харизмой. И как-то на ужине, когда по какой-то причине не было Насти, мама заметила отцу, кивая на сына: “А ты заметил папаша, какой у тебя сынище-то вырос? Стройный, статный. Умный, кстати!”. На что Сергей Александрович перевёл взгляд на Юру, хмыкнул и сказал: “Заметил-заметил, ещё когда красавица эта ночевать с ним трезвая осталась, заметил”. – И подмигнул смущённо улыбающемуся сыну.