– У нас и осень красивая, – погордилась Ирина. – Особенно золотая!

– Золотая осень? – задумался грек. – А зима, наверное, серебряная?

– Серебряная! – согласилась Селиванова и повернулась в сторону собеседника: её начал увлекать неожиданный разговор.

– Я ездил к Элени в Москву на месяц, – начал рассказывать Иоаннис. – Было много работы и деловых встреч. Я тогда русского не знал, и Элени меня везде сопровождала. Вернувшись в Афины, я взялся учить ваш язык. Он очень трудный!

– Не всем же языкам быть такими примитивными, как английский! – весело отозвалась Ира.

– Английский – это очень простой и понятный язык, – бросился на защиту английского грек. – Его может выучить любой человек!

– Не спорю! – улыбнулась девушка. – Английский – для бизнеса, а русский – для души! Сколько раз вы были в России?

– Не считал, – признался Иоаннис, – много! Из вашей страны в нашу идёт большой поток туристов. А вы чем занимаетесь?

Селиванова вопросительно подняла брови.

– Я хотел сказать, какая у вас профессия? – торопливо пояснил он.

– Продавец-консультант в мебельном салоне, – без утайки ответила Ирина.

– Вы не хотите сейчас пройти в бар? – осведомился Иоаннис. – Мы могли бы выпить по коктейлю, заказать кофе. Здесь варят прекрасный кофе!

– Простите, я очень устала, – помотала головой Селиванова. – Я с самолёта сразу в гостиницу, наспех перекусила – и сюда. Очень хотелось быстрее окунуться в море.

– Хорошо, отдыхайте, – не стал настаивать грек.

– У меня буквально глаза закрываются, – объяснила Ира. – Мне надо поспать, а вечером я свободна.

– Прекрасно! – просиял Иоаннис. – В каком номере вы обосновались?

– В пятьсот седьмом.

Он посмотрел на часы:

– Ничего, если я позвоню вам около восьми вечера?

– Звоните, – кивнула девушка, улеглась на спину и закрыла глаза.

Ей было жаль уходить с нагретого солнцем пляжа и не слышать тихого плеска волн у берега, но Ирина опасалась, что, уснув, она сгорит под лучами солнца.

Когда Селиванова открыла глаза, знойного грека на соседнем лежаке уже не было. Набросив на плечи шифоновую тунику, она отправилась в отель.

Пока Ира дошла до гостиницы, на её коже образовались кристаллики морской соли. Войдя в номер, она первым делом встала под ласковый пресный душ и, не вытираясь, легла под белоснежную накрахмаленную простыню. Под звук шепчущего под балконом прибоя и шелест перистых листьев пальм девушку тихо накрыл безмятежный сон.

Когда она проснулась, солнце перешло на другую сторону гостиницы, и в номере стало прохладнее. Селиванова полежала, неподвижно глядя на простиравшееся за раскрытым окном море, изрытое стаями волн.

Она потянулась и вскочила с постели. Кожа немного ныла от схваченного на пляже загара. Хорошо, что она не засиделась там, всё-таки привыкать к южному климату надо постепенно.

Она взяла со стола недопитую бутылку кваса и голой прошлёпала босыми ногами на балкон.

С ослаблением жары обитатели гостиницы оживились: по известняковым плитам идущей внизу аллейки прогуливались парочки. Прошли мужчина с женщиной, ведя за руки мальчика и девочку лет пяти-шести в белых панамках. На пляже, насколько Ире было видно с балкона, народу прибавилось.

Селиванова вернулась в номер и включила местное радио. Передавали танцевальную музыку, что было очень кстати. На часах было ровно семь, скоро должен был позвонить Иоаннис.

Оставшееся до его звонка время Ирина решала, что одеть в бар. Повертевшись перед зеркалом, она выбрала красное приталенное платье выше колен с длинным рукавом и открытой почти до поясницы спиной. К платью хорошо подошло серебристое двойное колье с крупной цепью и мятой подвеской.

Собственно, выбор у Селивановой был небольшой: она намеренно не набирала на курорт много одежды, потому что была уверена, что пары платьев для ресторана и одного сарафана для экскурсий по археологическим памятникам Родоса будет достаточно.

Она некоторое время раздумывала, стоит ли брать в поездку обувь для ресторана. В конце концов, взяла чёрные босоножки на высоком каблуке и с узкими ремешками возле пальцев и вокруг лодыжки. Сегодня-то эти босоножки ей и пригодятся!

Грек позвонил ровно в восемь.

– Ирина, вы готовы? – вежливо осведомился он.

– Готова, Иоаннис, – ответила она.

– Отлично, тогда захожу за вами!

Он был одет в чёрные брюки и синюю рубашку с поднятым воротником.

– Вы просто обворожительны! – сказал он, пропуская Ирину в лифт.

– Благодарю, вы тоже! – улыбнулась она.

– Вы не будете возражать, если мы отправимся не в бар, а в ресторан? – поинтересовался он, глядя на Селиванову в зеркале лифта.

– Я догадывалась, что к вечеру ваши планы могут ещё раз измениться! – призналась она.

Ресторан наполнялся отдыхающими. Среди них были толстые краснощёкие немцы, которых Селиванова видела днём на пляже. Они были в шортах и в расстёгнутых гавайских рубахах. Их спутницы, седые и худые, как палки, фрау широко улыбались, демонстрируя качественно сделанные зубные протезы. Как и их мужчины, немки не заморачивались нарядами в ресторан и были в оттянутых майках на голое тело и пёстрых мятых юбках на резинке.

Англичане и голландцы оделись более респектабельно: мужчины – в светлых рубашках и тёмных брюках, а женщины – в простых платьях вольного кроя.

Под стать немцам были американцы. Словно вернувшиеся с собственного огорода, они нацепили на себя майки, шорты и одетые задом наперёд неизменные бейсболки. От немцев американцев отличали многочисленные татуировки, из-за которых одна американская бабка казалась почти полностью синей. Даже её ноги были густо зататуированы.

Почти половину гостей составляли русские. Селиванова про себя погордилась соотечественниками: для людей из России посещение ресторана – это не весёлое развлечение в духе пляжного отдыха, а ответственное мероприятие, к которому следует отнестись с надлежащей серьёзностью.

Правда, в вечерних платьях, как у Ирины, среди русских туристок было человек десять. Остальные оделись в разноцветные сарафаны с открытыми руками и плечами. Зато почти все были в босоножках на каблуках.

– Я забронировал столик возле сцены, – пригласил Иру Иоаннис.

Выбранное им место было действительно великолепным. Когда начнётся выступление артистов, отсюда всё будет замечательно видно. Прямо перед сценой столов не было, эта площадка предназначалась для танцев.

– Я кое-что заказал, – улыбнулся грек и кивнул юноше-официанту, ждавшему от него знака, чтобы начать накрывать стол.

Готовясь к поездке, Селиванова изучила особенности греческой кухни на Родосе. Вопреки ожиданию, кухня острова мало отличалась от кавказской: у берегов Родоса живности мало и, в отличие от других греческих островов, морепродуктов здесь немного, и они дороги. В остальном же сходств было больше, чем отличий: обилие мясных и овощных блюд, пряностей и специй, сыров и разнообразных трав.

Как и во всех тавернах и ресторанах Родоса, на столе стояли бутылочки с оливковым маслом и бальзамическим уксусом, чтобы поливать ими блюда. Официант принёс Ирине и Иоаннису греческий салат, дзадзики и корзинку с хлебом. В салате не было ничего необычного: помидоры, огурцы, зелень, оливки и болгарский перец. Сверху на этой нарезанной массе лежала пластинка брынзы.

– Прошу вас! – улыбнулся Иоаннис, показав на бутылочки с маслом и уксусом.

Ира полила салат и взяла кусок хлеба.

– Я знаю, что в России салат заправляют сразу. У нас это делают сами гости, – пояснил Иоаннис.

– Я знаю, – кивнула Селиванова, приступая к еде.

С салатом было понятно, а вот дзадзики оказался то ли соусом, то ли пастой, напоминавшей подсоленный густой йогурт с зеленью, чесноком и мелко нарезанными огурцами.

– Вкусно! – кивнула Иоаннису Ирина, отведав этой массы, похожей на творожную.

Её спутник тоже не отставал, и вовсю навёртывал салат и дзадзики.

Конечно, больше всего Селивановой хотелось попробовать мусаку: кто не попробовал мусаку, тот не был в Греции! Словно услышав её мысли, официант принёс это традиционное греческое кушанье – слоёную запеканку с сыром, мясным фаршем, ломтиками баклажанов и помидоров с соусом бешамель.