Самолёт Airbus 320-200 греческих авиалиний «Аegean airlines» выруливал на взлётную полосу. Ирина Селиванова, прижав лоб к прохладному стеклу иллюминатора, рассматривала величественную панораму столичного аэропорта «Внуково». Огромное серое здание с приземистой, будто распластанной, крышей в окружении сгрудившихся вокруг него самолётов, отдалялось назад.

Ирина специально выбрала июль для отдыха на греческом острове Родос. В этом году московское лето было прохладным и дождливым. Нельзя сказать, что она была мерзлячкой, но пожариться на горячем песке под палящим солнцем очень даже любила.

– Вот не повезло так не повезло! – сетовала её подруга Оксана, провожая Иру до аэроэкспресса, направлявшегося во Внуково. – Этот проклятый Никифоров сам свалил отдыхать, а мне подписал отпуск только после начала твоего! Но ничего, два дня покантуешься без меня на Родосе, а там и я подгребу. Ирка, как я тебе завидую!

Воробьёва обняла Селиванову и тихонько всхлипнула.

Оксана работала консультантом в соседнем отделе мебельного салона «Интерьер», где продавались кухни. Общительный и энергичный характер Воробьёвой плохо вязался с её должностью: продавец-консультант должен беседовать с покупателями выдержанно и убедительно. Оксана же была натурой беспокойной и нетерпеливой.

Она стремительно ходила по залу в развевающемся зелёном платье, её личико приобретало решительное выражение, а брови озабоченно сдвигались. При небольшом росте, короткой стрижке и длинных раскачивавшихся при каждом шаге серьгах она производила впечатление перемещающегося по салону сгустка энергии.

Если покупатели не желали раскошеливаться или со словами «мы ещё походим и вернёмся» хотели ещё раз осмотреть представленные гарнитуры, это выводило Воробьёву из себя. Она еле сдерживалась, чтобы не схватить несговорчивых клиентов за рукава и силой не потащить их к кассе.

Директор салона Владимир Андреевич Никифоров, элегантный сорокапятилетний мужчина с уже проступавшей на висках сединой и намечавшейся лысиной, устал делать замечания энергичному продавцу отдела кухонь.

В принципе, рассуждал он, Воробьёва кое-как справляется со своими обязанностями и приносит заведению доход. Покупателям отделаться от Оксаны было сложно, она их брала на измор, и довольно часто у неё получалось настоять на своём, буквально всучив им дорогой кухонный гарнитур.

Никифоров, благосклонно относившийся к манере Воробьёвой торговать, тем не менее был жёсток в отношении трудовой дисциплины. Его суровость в этом вопросе распространялась не только на опоздания на работу и халатное отношение к ней, но и на назначение времени отпуска себе и сотрудникам.

В этот раз коса нашла на камень.

– Владимир Андреевич, – взывала к нему Воробьёва, – мы с Селивановой уже забронировали билеты на самолёт! Нельзя быть таким жестоким!

– Ничего, перебронируешь! – посмеивался он. – Заодно дашь возможность Селивановой отдохнуть от тебя.

Спорить с ним было бесполезно и бессмысленно. Основную часть продавцов разных отделов салона он с лёгким сердцем отпускал отдыхать, а отпуск Оксаны без предупреждения отодвинул.

– Что ты возмущаешься? – успокаивала Ирина пыхающую гневом подругу. – Два дня – и мы вместе на море! Подумай только, все заботы останутся здесь!

– Я ничего, держу себя в руках! – вздохнула Оксана.

Под стеклянной крышей на платформе Киевского вокзала было душно и гулко. Воробьёва посмотрела на часы:

– Через десять минут экспресс отправится, – сказала она. – Иди, занимай место возле окошка!

Ира вытянула ручку чемодана и покатила его. Оксана шла рядом.

– И наплюй на Колесникова, ничего с ним не случится!

– Как тебе не стыдно! – упрекнула её Ира. – Мы же любим друг друга, осенью поженимся!

– Какая-то странная у вас любовь, – покачала головой Воробьёва, – столько лет знакомы, и только сейчас сподобились подать заявление!

– Раньше были дела да случаи! – попыталась отшутиться Ира. – Да и куда было спешить? Я не представляю себе жизнь без Пети.

– Хватит, слышали уже! – прервала разговор Оксана.

Подруги подошли к дверям экспресса.

– Всё, будь здорова! – помахала она Ирине. – И не балуйся там, подожди меня!

Ира не могла сдержать улыбки.

– Ты сама тут не очень-то резвись, – сказала она в ответ. – А то я тебя знаю!

Двери поезда закрылись. Селиванова прошла в салон и ещё раз помахала на прощание Оксане. Экспресс набирал скорость.

Суета возле стоек регистрации, шумный зал аэропорта, посадка в самолёт, – и вот долгожданный момент выруливания на взлёт.

Селиванова очень любила эти волшебные минуты, когда лайнер будто с осторожностью ползёт по бетонке, вдали громоздится здание аэропорта, а вокруг взлётно-посадочной полосы простирается нетронутая зелёная трава.

Людей за иллюминатором уже нет, большой шумный город остался далеко, и самолёт, словно вырвавшись из повседневного бремени суеты, набирается сил перед тем, как взмыть в небо.

Две смуглые бортпроводницы-гречанки помогли устроиться в креслах семье с годовалым ребёнком и сели лицом к пассажирам, показывая своим умиротворённым видом, что беспокоиться не о чем, и что всё будет хорошо.

Салон погрузился в ожидание. Лайнер стал резко набирать скорость, за иллюминатором замелькали постройки. Мгновение – и Ирину слегка вдавило в кресло. Земля внезапно пошла вниз, и неба за иллюминатором стало больше.

– Поехали! – довольным тоном проговорил сидевший рядом с ней розовощёкий седовласый мужчина с брюшком.

– Говорите как Гагарин при взлёте «Востока»! – заметила Ира.

Мужчина ей весело подмигнул, нацепил очки и углубился в сборник с судоку.

Какое счастье, что попался сосед, который не будет донимать разговорами, подумала Селиванова и откинула назад спинку кресла. Предстоящий отдых на греческом острове начинался как нельзя лучше.

По салону растекалась блаженная прохлада. Ирина в своём голубом сарафане из шифона совсем разомлела и полезла за расчёской. Расчёсывать длинные, ниже плеч, русые волосы в таком тесном пространстве было не очень удобно, но дядечка с судоками был настолько ими увлечён, что не выразил никакого недовольства на этот счёт.

Приведя себя в порядок, Селиванова глянула в зеркальце и осталась довольна. Она правильно сделала, что не стала сильно краситься, как требовала от неё это сделать Оксана. Едва заметные тени на веках, аккуратно подведённые голубые глаза, чуть покрытые мягким розовым оттенком скулы, но ярко накрашенные губы, – этого Ирине было достаточно, чтобы чувствовать себя комфортно, но в то же время быть во всеоружии, какое придаёт каждой женщине косметика.

Когда самолёт вышел на горизонтальный полёт, пассажиры оживились, распаковывая сумки ручной клади и негромко переговариваясь между собой.

Самолёт поднялся над облаками. Белыми ватными клубами они неторопливо плыли под его крылом, а солнце на восхитительном голубом небосклоне сияло уверенно и радостно.

– Осенью сыграем свадьбу, – журчал ей вчера на ушко Петя Колесников. – Мои родственники из Барнаула приедут – тётя Лиза с мужем и две двоюродные сестры с мужьями, я всех наших предупредил.

– Хорошо! – кивнула Ира, но мыслями она уже была на берегу Эгейского моря под горячими лучами жаркого южного солнца.

– Вообще, невесте положено готовиться к свадьбе, выбирать платье и кольца, – мягко пытался её удержать Пётр. – После свадьбы отправились бы в путешествие.

– Петенька, дружочек, – Селиванова положила руки ему на плечи и заглянула в глаза, – осенью будет всё, как ты скажешь. А сейчас позволь мне слетать на Родос, я так давно мечтала об этой поездке!

– Мы могли бы слетать вместе, – возразил Петя. – Всё-таки свадьба!

– Могли бы, если бы ты не тянул с предложением, – она погладила его по плечу. – Что поделаешь, так сложилось.

Ира ласково улыбнулась Колесникову и уткнулась ему в плечо. Он провёл рукой по её голове.

– А как же твой Никифоров? – спросил он. – Отпустит тебя в отпуск ещё раз?