До Солихалла, где располагалось семенное поместье моих родителей, я ехал час, задержавшись в вечерних пробках. Когда я приехал, Барбара со своими родителями была уже там. Они пили вино, собравшись в гостиной, и что-то бурно обсуждали, но общий настрой был положительный. Я стоял возле арки-входа в гостиную и тихо наблюдал, устало облокотившись на дверной косяк. Большая комната в бежевых тонах разных оттенков с вкраплением мелких голубых элементов декора по всему периметру была залита красноватым светом закатного солнца. По углам стояли зажженные торшеры, дополняющие атмосферу теплоты. Справа стояла барная стойка и пара шкафов с книгами, слева у окна была зона отдыха, с диванами, креслами, камином, где все и расположились. Мой отец сидел в кресле, нога за ногу, приобнимая маму, которая расположилась рядом с ним на подлокотнике его кресла. Они всегда были рядом. У каждого в руке одинаковый напиток – белое сухое вино определенной марки. В этом были мои родители, всегда казались единым целым. Родители Барбары сидели на диване напротив и даже не касались друг друга. Ее мать, Джулия Олкот, отлично выглядела для своих пятидесяти пяти лет: светлые волосы до плеч, заколоты сбоку яркой заколкой, лицу не давал стареть, по всей видимости, регулярно вкалываемый ботокс, зеленый костюм «от Шанель» отлично подчеркивал подтянутую фигуру, за которой женщина следила, не вылезая из спортивных клубов. Всей своей позой, манерами, поведением, словами она показывала, что ее мнение в семье – главное и безапелляционное. Отец Барбары, Мэтью, напротив, был очень мягкий человек, как в общении, так и в облике: слегка полноватый, немного неряшливый в своем коричневом костюме-тройке, которому, очевидно, было столько же лет, сколько и Барбаре, не потому что не было средств на новый, а потому что он просто привык к нему; седые волосы, крупные черты лица, и кожа, с годами окрашенная под оттенок любимого пива. Видимо, этот напиток – единственное, что ему помогало выносить столько лет сидящую рядом женщину. Их брак был примером брака по расчету, а не по любви, очевидно.

Барбара стояла у окна, по всей видимости, ожидая меня и не подозревая, что я заеду прямо в гараж с задней стороны дома. Она, как всегда, выглядела безупречно и сексуально: короткое черное платье-бюстье как литое сидело на ее стройной фигуре, высокие каблуки, плечи оголены, волосы собраны в гладкий, высокий пучок на макушке. Она была очень соблазнительна. Неожиданно повернувшись, будто почувствовав мой взгляд, наполняющийся желанием, она вскрикнула: «Ники!» – и поспешила ко мне. Я обнял ее крепко-крепко, вдыхая такой уже родной аромат, чтобы выкинуть все ненужные мысли, которые меня посещали все эти дни, что мы с ней не виделись, из-за того, что я регулярно задерживался допоздна на работе. Редкими мгновениями без нее я задумывался, а правильно ли я делал, что спешил со свадьбой?

Я прижался губами к щеке моей будущей жены и прошептал: «Скучаю». Я действительно соскучился по ней, и эти последние три дня мне не хватало ее, ее объятий. Не помню, чтобы мы так долго не виделись с ней.

– Наконец-то, дорогой, – мама вскочила с кресла и направилась ко мне. – Ужин уже готов, – сказала она, оставляя поцелуи на моих щеках.

– Прости, мама, пробки, – я обнял ее в ответ и направился к остальным для приветствия. Я обнял отца, который привстал поздороваться со мной, пожал руку Мэтью, поцеловал будущую тещу и направился к бару, налить себе выпить. Долгожданное виски, хоть и в другой компании.

– Может, уже займемся списком? – Барбаре не терпелось обсуждать свадьбу. На самом деле в последнее время свадьба – это единственное, о чем она говорила, в буквальном смысле. Я не помню других тем, которые бы мы обсуждали последние пару месяцев. Даже моя новая работа, новый этап в моей жизни вызвала у нее интерес только на один день. Иногда я задумывался, а о чем мы разговаривали до того, как решили пожениться? И усмехнулся сам себе и своим мыслям, заливая спиртное в свой желудок, чтобы мозг поскорее расслабился и не думал о разной ерунде.

Барбара достала папки и вручила мамам.

– Здесь списки с обеих сторон, соответственно, просто изучите их и внесите поправки, если они будут. Завтра нужно предоставить всё в типографию, так мало времени осталось, а мы еще даже людей не оповестили. – Она говорила воодушевленно и взволновано. Было видно, что она слишком возбуждена, чтобы присесть, поэтому вышагивала из стороны в сторону, от дивана к креслу, где сидели мои родители, ожидая их реакции. Наверное, так и должны вести себя невесты. Либо моя, и правда, еще слишком молода. Меня это умиляло: ее воодушевление, ее юность в каждом действии.

– Я хочу кое-кого добавить в список, – неожиданно для себя вдруг добавил я. Не знаю, что на меня нашло, но обжигающее тепло виски, разлившееся по моему телу, говорило уже за меня.

– Да? Кого, Ники? – Барбара была заинтересована. – Я же вроде вписала всех твоих друзей. Мы же утвердили уже список, – продолжала взволновано тараторить невеста.

– То есть, это проблема? – спокойно спросил я.

– Нет, нет, Ники, я совсем не против. Просто скажи, кто это, – заторопилась Барбара, подходя ко мне. Я заметил, что уже все смотрели на меня в ожидании, кроме Мэтью, конечно, – ему было вообще все равно, и, кажется, он умел спать с открытыми глазами.

– Это мои коллеги, – ответил я и снова отвернулся к бару, наполнить свой стакан, который незаметно для меня оказался уже пуст. – Всего трое. – Я обернулся и вопросительно посмотрел на будущую жену. – Не против?

– Нет, нет, что ты Ники, это, наоборот, очень здорово. Это мистер Томсон и…?– она протянула «иии», ожидая, что я тут же продолжу.

– Анна и Нора, я тебе рассказывал о них, – с улыбкой ответил я.

– Я буду очень рада с ними познакомиться,– и она не лукавила. Учитывая отсутствие ревности у моей жены, она, и правда, будет рада познакомиться с теми, кто принял меня в коллектив и искренне помогает моей карьере. Я перевел взгляд на маму и увидел на ее лице больше заинтересованности, чем ожидал. Неужели я всегда буду для нее как прочитанная книга. Хотя, что тут читать, я просто хочу, чтобы мои коллеги, с которыми я наладил отношения, разделили со мной мой праздник. И точка. Никакого подтекста. Все эти мысли мчались в моей голове, когда я неотрывно смотрел матери в глаза в надежде, что она их прочтет и успокоится. Она улыбнулась в ответ, будто, и правда, все поняла.

– Держи ручку и лист, – Барбара уже стучала в меня ноготком, протягивая мне письменные принадлежности. – Просто напиши их полные имена, и я закажу на них пригласительные.

Вот кто уж точно еще не научился меня читать, и это хорошо, пока.

– Напишу, дорогая, не переживай, – я отложил ручку и обнял ее, уже более расслабленной спиртным рукой. – Давайте уже пойдем есть, а то еще один глоток на голодный желудок, и я опьянею.

Мама улыбнулась, а Мэтью подскочил так быстро, словно голодный пес, которого поманили косточкой.

Ужин прошел спокойно, все так же в разговорах о свадьбе и периодических спорах, нужно ли, например, приглашать Адамсов, ведь их никто не любит, но все считают необходимым с ними дружить, так как старший брат главы семейства был главным судьей города. Какой идиотизм, подумал я тогда обо всех этих прогибаниях, позабыв, что это неизбежная часть моей жизни: думать о своем положении в обществе, и о том, что надо «дружить со всеми, они мне еще могут пригодиться».

27 июня 2008 года

– Поверь мне, Чарльз, они согласятся. Я дожму их, и уже на следующей неделе они разместят самый крупный депозит из тех, что был у нас за это лето. – со всей самоуверенностью и наглостью, но соблюдая субординацию, я убеждал начальника, что подпишу договор с новым клиентом,«Даймондс ЛТД», крупнейшим ювелирным заводом в городе. В порыве эмоций я даже встал, упираясь ладонями в дубовую столешницу и не обращая внимания на коллег, которые так же сидели напротив Томсона за полукруглым столом для совещаний.