– Звучит пугающе, не скрою. Напряжение достигло апогея, соглашусь. Но… – президент, всем телом шатнулся вперед в своем кресле и с легким хлопком шлепнул обе ладони на стол. – Скажите в общих чертах, что означают эти цифры. Я уже понял, что нас ждет глобальная катастрофа, но дайте больше реалистичных и понимаемых деталей.

Несколько секунд Кауфман собирался с предательски ускользающими мыслями, усиленно группируя их в некое подобие справочной таблицы.

– Возможных сценариев будущих событий несколько. Если случится наш, а вспышка не превысит семидесяти единиц, последствия будут ужасающими, но человечество выживет. Уже понятно, что техногенная катастрофа невиданного масштаба в корне перевернет все дальнейшее существование цивилизации. Погибнут тысячи, а возможно, и миллионы людей. Мощнейшее электромагнитное воздействие не только отнимет множество жизней, оно ослабит естественную защиту планеты и практически откроет защитные ворота в нашу крепость. Губительная солнечная радиация, обжигающий ультрафиолет, инфракрасное излучение и так далее… Но, повторюсь, наша цивилизация выживет и останется жить на этой, пусть и уже измененной навсегда, планете.

– Расскажите более негативный, русский сценарий, – с усилием глотая неприятный ком в пересохшем горле, непреклонно и настойчиво потребовал президент.

– Н-у-у-у… – в некой минорной прострации протянул Кауфман, – тут совсем все плохо.

– Детали! – сурово и жестко президент ампутировал все попытки ученого хоть как-то сгладить страшную и такую отчаянно жгучую правду.

Внезапно ученый встряхнулся, а по его телу пробежала крупная дрожь. После этой аварийной реакции организма на сильный стресс, он выпрямил спину и решительно отбросил все подавляющие психику страхи. Один быстрый взгляд, одно короткое мгновение, и Кауфман заговорил, проворно и поспешно выбрасывая слова, словно не успеет добраться до конца и от этого зависит судьба всего человечества.

– Мы можем лишь теоретически предположить последствия столь грандиозного и губительного действа. Для наглядности разложу их на несколько факторов, но в одном общем ключе. По времени и уровню точно сказать не смогу, но скорее всего это будет неважно. Разница в несколько часов ничего уже не решит, – беря короткую паузу, Кауфман выдохнул, затем глубоко вдохнул и продолжил:

– Итак, проблемы… Первая. Технологическая. Начальный удар примут орбитальные спутники. Тут без особых вариантов. Схождение с орбит, полная потеря связи и отказ любой навигации. Соответственно аварии транспорта на воде, земле, под землей и в воздухе. Общий коллапс всей транспортной инфраструктуры, гибель пассажиров и так далее. Конец связи как таковой вообще: проводная, сотовая, спутниковая, интернет и телеграф. Далее, потеря всей электроники и всех связанных с ней механизмов. Нет энергии, нет света, нет тепла, нет производства. К моему величайшему прискорбию, – здравствуй позапрошлый век. К нам вернется Викторианская эпоха. При условии, что останется к кому возвращаться…

Ученый ненадолго посмотрел окаменевшему президенту в глаза, но с мысли не сбился и сразу заговорил снова.

– Вторая. Природная. Обязательное пробуждение некоторых вулканов и активные тектонические сдвиги. Вулканы – это значит, что в атмосфере будет пепел и большое количество газов. Если плазма в достаточной степени прогнет магнитное поле, то неизбежен нагрев атмосферы и соответственно поверхности планеты. О возможной температуре не возьмусь говорить. От пятисот или тысячи градусов по Цельсию в эпицентре до ста или двухсот на обратной стороне. Даже в теории определить точно не представляется возможным. Отсюда следует нагрев и испарение огромных масс воды. За этим последуют ужасающие грозы. С большой вероятностью это будут постоянно и повсеместно бушующие грозы. В небе вода, пыль, газ. Непременно и многократно возрастут всевозможные ливни, ураганы, смерчи, сели и оползни. Из-за сдвигов земной коры неизбежным явлением станут цунами. Я уверен, что все прибрежные города падут в этой неравной схватке…

Закашлявшись, профессор замолчал. Стивенс протянул руку и пару раз шлепнул его раскрытой пятерней по спине.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил его Кауфман и, стараясь сдерживать бушующие внутри эмоции, возобновил свой трагичный рассказ. – Третья проблема. Биологическая. Про насекомых и животных особого смысла говорить нет, так как, вне всяких сомнений, они вымрут полностью. Можно лишь предположить, через какие этапы вырождения они пройдут после первой электромагнитной волны. Сбой всех ритмов жизнедеятельности, нарушение пищевых цепочек, массовый падеж и так далее… Люди, как интеллектуально один из самых приспособленных видов жизни, возможно и сохранятся, укрывшись под землей или под водой. Но стресс для человеческого организма будет колоссальный. Электромагнитный импульс пройдется страшным ударом по сердечной и всей вегетососудистой системе. Особо пострадает вестибулярный аппарат. Необратимые процессы обязательно коснутся нервной и дыхательной системы. Все всяких, сомнений серьезнее всего пострадают люди с хроническими заболеваниями и старики. Хотя… уже будет все равно. Кто не сможет надлежащим способом защититься, неминуемо погибнет.

Едва Кауфман закончил говорить, по присутствующим в кабинете мужчинам прошла рефлекторная (до болезненных колик печальная и мучительная) волна восприятия. Каждый, в силу собственной компетентности, знаний и страхов, нарисовал мысленные картины планетарного апокалипсиса…

Директора НАСА, согнувшегося неестественной дугой в самом дальнем углу, вырвало на дорогой индийский ковер ручной работы. Дэн Джонсон – профессор астрономии из Чикагского университета – застыл с неестественно бледным лицом, похожим на одну из японских, демонических масок смерти. Усиленно массируя виски в тщетной попытке разогнать нарастающую боль в голове, Стивенс отрешенно молчал, прикрывая на время глаза.

Но самое яркое впечатление, сокрушительно бьющее точно в цель, бесспорно, получили люди, далекие от науки. Вице-президент уродливо вытаращил глаза и жадно хватал ртом воздух, словно в одно мгновение его стало катастрофически мало. Противоестественно вытянувшись в струну, одеревенел и вычурно застыл министр обороны. По его сведенному нервной судорогой лицу нескончаемым потоком катились крупные капли пота. Сидящий в своем кресле президент выглядел спокойно и собранно, но под этой внешней оболочкой шла настоящая война чувств и эмоций. Лишь тщательно приглядевшись, можно было заметить, как предательски дергается его правое веко.

– Неужели все так плохо? – в глубине души все еще уповая на иллюзорную надежду, задал вопрос президент.

– Если расчеты Жарова верны, а Земля получит полноценный солнечный ожог, шансы на выживание минимальны. Спастись сможет лишь один процент населения планеты. Цифра очень приблизительная и напрямую зависит от множества разносторонних факторов. Хотя, – замолчавший Кауфман бросил откровенный взгляд на Стивенса, – даже если люди смогут пережить первые удары стихии, дальнейшее их существование под большим, большим вопросом.

– Что это значит? – натужно разлепляя онемевшие губы, через силу спросил министр обороны.

– Воздух, температура, вода, еда, – выражаясь как можно проще, мгновенно дал ответ Кауфман.

– Ну хорошо, допустим мы принимаем этот самый негативный по своему воздействию, сценарий развития событий, – снова взял слово президент. – Как спасать людей? Что, по-вашему, нужно делать в первую очередь и как вообще нам действовать?

– Прятаться! – одно слово, как неизбежный приговор, само собой вырвалось из уст Стивенса и призрачным, легковесным облаком повисло в разогретом драматичными эмоциями воздухе.

Озвученный вердикт, именно в данную секунду времени, более всего имел сходство с заменой смертного приговора на мучительное, пожизненное заключение.

– Куда прятаться? – непонимающе переводя взгляд с одного человека на другого, невнятно пробормотал приходящий в себя вице-президент.

– Глубоко под землю, а еще лучше под воду. И чем глубже, тем больше шансов на выживание.