– Совсем форму потеряла, – задыхаясь бросила она. – Раньше я сюда почти бегом поднималась.

Восстановив дыхание, Ольга подошла к большому плоскому камню, лежащему неподалеку. Поставив на него свой рюкзак, она вынула и расставила ступки, в которых вчера готовила у костра зелья. Поочередно окунув пальцы как кисточку в каждую из них, она нарисовала на камне незнакомые руны, а затем – расстелила поверх этих символов клетчатый плед.

– Ложись. Головой – туда, – Ольга указала в сторону, где из-за линии горизонта неторопливо поднималось солнце.

Я покорно лег на плед. Ольга нанесла мне на ладони какие-то непонятные знаки.

– А сейчас не бойся, хорошо? – она стянула шарф, который обхватывал её шею. – Мне понадобится слегка удушить тебя до потери сознания, – сказала она.

– Что? – взволнованно спросил я, занимая сидячее положение.

– Для ритуала ты должен быть без сознания, – повторила Ольга. – Прости, но ни хлороформа, ни снотворного у нас в деревне нет. Мне придется тебя вырубить.

– Нет-нет-нет, секундочку, – несогласно завертел руками я. – Никаких удуший. Ты же запросто можешь не рассчитать силы и отправить меня на тот свет.

– Всё будет нормально, – продолжала настаивать Ольга. – Я сто раз так делала.

– Да это безумие, – не сдавался я. – Нет, исключено, о таком мы не договаривались.

Боковым зрением я заметил, как к нам быстрыми шагами приближался стоявший до этого в стороне Максим.

– Устроили тут дочки-матери, – услышал я недовольное бормотание. – Без сознания – так без сознания.

Я обернулся и увидел, как его мощный кулак летел в сторону моего подбородка. И через секунду я не видел уже ничего.

Сначала вокруг была темнота и пустота. Не знаю, стоял я на земле, или же падал в бесконечную бездну. Затем очень-очень далеко впереди появилось едва различимое красное пятнышко, которое постепенно становилось всё крупнее и крупнее.

Что-то медленно приближалось ко мне.

В темноте начали проступать черты странного создания. Его квадратная голова с огромным ртом и красными, горящими глазами, рыхлый гигантский корпус и короткие ноги как будто состояли из разрубленной на мелкие куски каменной глыбы. Казалось, что это существо сложили из отдельных камней и скрепили ярким огненным светом, который теперь источался из многочисленных прорезей, щелей и отверстий, покрывавших монстра с ног до головы.

Это был Голем – бесчувственное каменное изваяние, в которое легендарный алхимик древности непонятным образом сумел вдохнуть жизнь. Голем встал напротив и с высоты своего роста принялся разглядывать меня красными светящимися глазами.

– Идем, – грубым, холодным, нечеловеческим голосом сказал он и указал рукой куда-то за мою спину.

Я тут же обернулся и увидел длинную череду массивных, деревянных дверей. Их были тысячи – и они тянулись прямой линией вдаль, уходя в глубину окружающей темноты. Двери словно парили в воздухе в два ряда – по левую и правую руки от меня – образуя некое подобие коридора.

Медленно наступая на темноту под ногами, я двинулся следом за големом, и мы неспеша пошли вдоль этого странного коридора. Я внимательно разглядывал двери, мимо которых мы проходили. Не смотря на кромешную темень вокруг, я легко различал цвета этих дверей: в основном они были серыми или черными. Светлых дверных полотен было совсем немного. Каждую дверь украшали сложные резные орнаменты и тяжелые ручки, некоторые из которых были покрыты пылью, другие же, наоборот блестели от частого использования.

– Сюда, – Голем указал на одну из дверей светлого цвета. – Иди.

Спорить я не стал.

Надавив на тяжелую позолоченную ручку, я открыл дверь, за которой простиралась всё та же зияющая темнота, и сделал шаг вперед.

«Смотри, – я увидел приветливое лицо мужчины. Он смотрел на меня карими глазами, в которых чувствовалась любовь и забота. – Ты складываешь руки вот так, а затем произносишь заклинание. Но главное – думай о предмете. Поняла?»

«Да», – ответил я тонким девичьим голосом.

Я видел воспоминания Алисы её собственными глазами!

Ощущения были очень странными: я находился в её теле, чувствовал движения рук, напряжения мышц, дыхание и сердцебиение – но не мог ими управлять, словно оказался безвольной марионеткой в чужих пальцах. Мне оставалось только наблюдать.

«Ну давай, попробуй ещё раз», – сказал мужчина.

«Auruma urelium, – громко произнесла заклинание Алиса и лист бумаги, лежащий впереди зашевелился и переместился немного в сторону. – Папа, я смогла!».

«Умница! – мужчина подхватил дочку на руки и начал кружить по комнате. – Ты прирожденная волшебница».

Воспоминание резко прервалось, и я снова очутился в темноте между двух рядов дверей.

– Идем, – уже знакомым безразличным тоном скомандовал Голем.

Мы подошли к другой двери – на этот раз полотно было окрашено в темный, практически черный цвет. Не дожидаясь команды каменного истукана, я зашел внутрь.

В этом воспоминании было пасмурно и холодно. Дождь ещё не начался, но казалось, что он вот-вот забарабанит по земле своими каплями. Алиса подняла голову и посмотрела на печальное лицо стоявшего рядом отца. По сравнению с предыдущим воспоминанием, оно сильно изменилось: от прежней приветливости не осталось и следа. Мужчина глядел прямо и крепко держал дочь за руку. Они прошли через железные ворота, на вывеске которых было выковано незнакомое мне слово «Бешикташ», а затем свернули на небольшую аллею, по обеим сторонам которой тянулись многочисленные надгробья.

Алиса и её отец медленно шли вдоль кладбища и вскоре остановились у одной из могил. Мужчина сильнее сжал ладонь Алисы – и на секунду даже я почувствовал боль и страдание, терзавшие его душу.

«Адель Бертан. 5 марта 1961 – 14 августа 1993», – было высечено на надгробии.

«Алиса, – мужчина говорил медленно, но в голосе чувствовалась надрывность. – Здесь покоится твоя мама».

И снова – резкий скачок в пустоту.

Мгновение – и Голем опять смотрел на меня своими огненными глазами-пятнами. Каменный истукан указал на ещё одну дверь.

– Сюда, – гулким басом велел он.

Переступив невидимый порог, я снова очутился в теле Алисы: теперь мы находились в каком-то парке. Было светло и тепло, солнце припекало голову, вокруг сновали толпы людей, а в воздухе стоял сильный запах цветов. Алиса увлеченно оглядывалась по сторонам, и в глазах пестрило от обилия разноцветных тюльпанов, которыми, казалось, был усеян весь парк.

Отец вел Алису за руку.

«Мама очень любила парад тюльпанов», – с приятной ностальгией в голосе сказал он.

«Здесь так красиво».

Мужчина посмотрел Алисе в глаза и улыбнулся.

Приятный и светлый окружающий мир, в котором я на мгновение оказался, растаял в одно мгновение. Я опять очутился посреди мрачного небытия в сопровождении бесчувственного Голема.

Столь резкие и неожиданные перемещения между темным коридором и осколками воспоминаний Алисы начинали действовать мне на нервы. Но, к сожалению, иной альтернативы, похоже, не было.

Зайдя в новую дверь, я очутился перед большим зеркалом. Из отражения смотрела молодая симпатичная девушка. Светлые волосы спадали ей на плечи, уголки рта, казалось, были готовы вот-вот растянуться в улыбку, а в глазах плясал еле заметный для посторонних огонек задора. Каким-то слишком мальчишеским движением она почесала кончик своего носа и на секунду сморщилась, показавшись от этого ещё более милой.

Я видел, как Алиса отошла от зеркала и хотела что-то сделать, но внезапно взгляд остановился на письменном столе, стоявшем в углу комнаты. Вернее – взгляд зацепился не за сам стол, а за толстую, незнакомую тетрадь в кожаном переплете, которая откуда-то на нем появилась.

Подобрав тетрадь в руки, Алиса принялась аккуратно перелистывать страницы, исписанные мелким, отчетливым почерком. Странно – но как я ни старался разобрать написанное, сделать это мне не удавалось: слова выглядели знакомыми, но буквы в них словно стояли вразнобой, в хаотичной последовательности, образуя бессмысленный набор непонятных фраз.