– Меня только что оттрахал какой-то пьяный мужик, которому кто-то из вас дал ключ от номера! – выкрикнула ей в лицо.

Марийке понадобилось десять секунд, чтобы переварить полученную информацию, после чего ее лицо вытянулось.

– Что ты сказала? Тебя трахнул какой-то мужик?

Я закатила глаза.

– А ты типа не знаешь? Сама же меня сюда зачем-то притащила! Чтобы я трахнулась с кем-нибудь из парней, ты же это задумывала?

Марийка, открыв рот и не мигая, смотрела на меня.

– Что, никто не согласился, и ты решила действовать ва-банк и подложить меня под какого-то пьяного козла? – меня снова обуяла обида, и я, оттолкнув от себя Мари, вскочила на ноги. – Ты его хоть сама-то знаешь? По твоим глазам вижу, что нет… – иронично заметила, глотая подступившие слезы, – …а если он болен чем-то, м? Меня же отец убьет к чертовой матери! – закрыла рот ладошкой и громко в нее застонала. – Не ожидала от тебя такой подставы, подруга!

Горькие слезы разочарования обожгли щеки.

– Ну, что молчишь? Почему не оправдываешься?! – кричу на нее, а сама зло стираю позорную влагу. Слезы – это слабость, а в мире сильных к слабым уважения нет.

– Потому что ты несешь чушь! И я на тебя не обижаюсь лишь потому, что ты завтра пожалеешь о том, что мне сейчас наговорила. Я тебе это скажу только один раз, Лиза, и надеюсь, ты услышишь меня. В том, что произошло, я не виновата. Да, я хотела, чтобы ты закрутила роман с одним из парней, и поверь, ни один из них не против встречаться с тобой, все зависит только от тебя. А то, что ты сейчас мне рассказала – это не моих рук дело.

– Ты хоть понимаешь, как я себя чувствую, Мари?! – негромко всхлипнула я. – Что?! Не ты?! Я тебе не верю! Не может быть!

– Детка! Иди сюда! – Марийка притянула меня к себе и крепко обняла за плечи. – Так, подожди! – вдруг подруга оттолкнула меня и посмотрела в глаза. – А где он есть, этот мужик? Получается, он изнасиловал тебя?

– Тс-с-с-с, тс-с-с-с, – я зажала ее рот ладонями, – молчи, – шиплю ей прямо в лицо, – об этом никто не должен знать!

– Но, Лиз, это же статья, – возмущенно шипит Мари.

– Это пожизненная тюрьма для меня, – с опаской оглядываюсь по сторонам, – надеюсь, нас никто не услышал?! – с тревогой смотрю в глаза подруги.

– Это статья, – продолжает настаивать на своем Мари.

– Марийка, молчи! Иди сюда, иди сюда, – тяну ее подальше от двери, – клянись мне, что об этом никто не узнает! – смотрю на нее в упор, не отводя взгляда. – Клянись… немедленно!

Крепко сжимаю ее ладонь.

– …но это же…

– Клянись! – настаиваю на своем.

– Да клянусь… клянусь, но ты зря это делаешь. Я бы рассказала все отцу.

– Тс-с-с-с, – прикладываю палец к губам, теперь меня внутри заполняет уже не обида… а страх… страх от того, что отец может узнать мою тайну.

– Девчонки, ну, где вы? Время-то тикает, да и вон Лизкин телефон разрывается. Батя, что ли, звонит?

Я метнулась к двери. О том, что я уже не девственница, позабыла сразу, как только осознала то, что сейчас придется врать с три короба отцу, объясняя, где я до сих пор шатаюсь. Уже когда взялась за ручку двери, снова повернулась к Марийке.

– Обещай, что это останется между нами.

Она медлит с ответом.

– Обещай, – настаиваю на своем.

– Обещаю, – чувствую в ее голосе неуверенность.

– Если отец узнает, он меня убьет, и моя смерть будет на твоей совести, – с угрозой в голосе говорю ей.

– Подруга, ты преувеличиваешь, – хмыкает она.

– Мой призрак будет приходить к тебе по ночам и мучать тебя, поняла?!

– Не говори глупостей, Лиз! Если сама не будешь трепаться об этом, то никто и не узнает. От меня точно никто не узнает. Я могила.

Она подталкивает меня в спину, и мы покидаем помещение.

– Лиз! Да ответь ты уже своему старику, задолбал названивать! – Макс достал из кармана мой телефон. – Вот… держи.

– Спасибо.

Не глядя на Максима, забираю телефон и возвращаюсь обратно к бассейну. Разговор с отцом должен проходить без лишних ушей. Не хочу, чтобы кто-то слышал, как я буду отчитываться перед ним. Глубоко вдохнув, набрала номер отца. Трубку он снял сразу после первого гудка.

– Привет, пап, это я.

– Знаешь, я бы удивился, если бы было иначе, – доброжелательный голос отца напряг в разы больше. Уж лучше бы накричал.

– Пап, я скоро буду дома.

– А сейчас ты где, позволь поинтересоваться?

Я прикусила губу с внутренней стороны.

Че-е-е-е-ерт! Зачем я это сказала!

– Да… – а у самой под ложечкой засосало, – я тут с друзьями. В кафешке сидим…

– Мгу, – перебил меня он, – интересно, это скорее всего ночное кафе?

– Да, пап, но оно уже скоро закрывается…

– Замолчи! – я услышала в трубке щелчок и следом: – …ты за кого меня держишь? Ты что, думаешь, я дурак? Говори немедленно адрес, за тобой приедет водитель!

– Пап, папочка, прошу, не надо водителя, я сама доберусь на такси. Сейчас уже вызову…

– Ты что, совсем одурела? – взревел он. – По такси ночами шароебиться будешь? Триппер еще домой не хватало, чтобы притащила! Адрес назвала, немедленно! Иначе… сам приеду! И тогда не обессудь!

Я не выдержала напора. Впрочем, как и всегда. Назвала адрес, и отключившись, села на корточки, зарыдала в голос.

– Твою мать, Лизка! Ты опять? – тут же рядышком приземлилась Мари.

– Он меня четверту-у-у-ует! – сквозь слезы проговорила я. – Я трусики не нашла свои! Они в номере остались! Что теперь делать? А вдруг отец узнает, а?

– Блядь, подруга, не кипишуй! Две секунды. Я сейчас вернусь.

Мари вернулась практически тут же.

– Вот, держи, – она протягивает мне зажитый кулак.

– Что там? – протягиваю ладонь, и на нее падают красные бикини.

– Они новые, – улыбается Мари. – Нужно всегда носить с собой запасные, а то мало ли, что может произойти, – она подмигивает мне, и у меня снова слезы на глаза наворачиваются.

– Ой, крошка, прости, я не хотела, – она успокаивающе гладит меня по плечу.

– Да, ладно, не бери в голову, сейчас не это главное, – внутри все трепещет от нехорошего предчувствия нашей с отцом встречи, – мне нужно в душ. Отец за мной машину выслал. Думаю, что скоро уже приедет.

– Слушай, ну, он у тебя мудак, конечно! – возмутилась Мари. – Он тебя что, до старости выпускать из дома не будет?

– Ох, я не знаю, Мари! Мне кажется, именно так.

Не успела я это проговорить, как в руке завибрировал телефон. Глянула на экран, повернула его экраном к подруге. Та, увидев фотку отца, закатила глаза и, фыркнув, вышла за дверь.

– Да, пап, – обреченно выдохнула я.

– Машина через пять минут будет, и по дороге подготовь мне внятный рассказ о том, какого черта ты делала в сауне!!! – рявкнул так, что уши заложило, и мозг в черепной коробке превратился в желе от вибрации.

– Пап, прости… – всхлипнула, но он меня уже не услышал, в трубке были только короткие гудки.

Это конец! Никакой душ мне уже не поможет! Я даже представить боюсь, что отец со мной сделает, если узнает обо всем, что здесь произошло. Я просто боюсь!

***

Вхожу в квартиру на цыпочках и беззвучно закрываю за собой дверь. Я молюсь только о том, чтобы мне улыбнулась удача, и отец не заметил моего возвращения. Хотя разум не дремлет и, подливая дегтя в мои мысли, твердит… что это пустые надежды. Я двигаюсь наощупь, не включая свет, но мне это не мешает, я с точностью до миллиметра знаю, что где стоит…

– Я тебя жду, – в конце коридора в кабинете отца загорается свет, и я застываю на месте.

Черт! Что же делать? Страх внутри вспыхнул, словно спичка. Сегодня я как никогда боюсь отца. Наверное, это потому, что чувствую за собой вину из-за необдуманного поступка!

Первый шаг в сторону кабинета мне дается неимоверно тяжело. Теперь я понимаю тех людей, которых приговаривают к смертной казни. Именно так я чувствую себя сейчас… Приговоренной.

– Ты долго еще будешь там копошиться, Лиза? Мне вообще-то еще нужно хотя бы немного поспать.