Ровно в полвторого дня, спускаюсь по трапу и ступаю на русскую, мать ее, землю. Сколько меня здесь не было?!

«Двенадцать… – быстро подсчитываю в уме время моего отсутствия, – …четырнадцать. Точно, меня не было четырнадцать лет!»

И вместо того, чтобы радоваться возвращению, я впадаю в уныние. Даже сквозь солнечные очки чувствую, как на меня смотрит сквозь затонированное стекло ненавистный взгляд того, из-за кого мне и пришлось уехать отсюда. Я в свою очередь тоже, не отрывая взгляд, смотрю на силуэт высокого широкоплечего мужчины.

Что за, мать твою, жизнь такая несправедливая штука?!

Закуриваю сигарету.

– Здесь курить нельзя, – слышу за спиной голос стюардессы.

Мазнул по ней взглядом, от которого ее щеки вмиг вспыхнули.

– Малышка, мне… можно, – скривил губы в подобии ухмылки, хотя это больше напоминало звериный оскал.

Девочка поджала губки и, я пожалел, что не позволил ей отсосать мне в самолете. Но сейчас было уже поздно думать об этом.

Вернул обратно взгляд к тому, кто стоял в зале ожидания аэропорта. Блядь, судьба злодейка ко мне всегда была нечестной, вот и сейчас подкладывает очередную свинью. Хотя…

«А на что я надеялся?!» – хмыкнул про себя.

А как все хорошо начиналось. Телефонный звонок от отца… его страдальческий предсмертный зов увидеть напоследок блудного сына, и я, который решил услышать совесть и отдать дань отцу, находящему на смертном… ну, или предсмертном одре.

«Блядь, Рус, когда ты стал таким циником?! Это же твой отец!» – каким-то непонятным образом из глубины донесся до меня голос совести.

Я затянулся настолько, насколько хватило легких, выгоняя из головы всякого рода бред. Я уже давно не мальчик-одуванчик, и до чужой смерти, как и до чужих проблем, мне глубоко параллельно. Но думать и размышлять мне совсем сейчас не вкатывало. Потому что все, сука, как обычно. Вместо того, чтобы вся эта дребедень прошла быстро и на позитивчике, ну, по крайней мере, для меня, судьба мне в очередной раз подкидывает кучу дерьма, и сегодня ей оказался мой родной братец.

Перед входом в аэропорт выкидываю бычок и захожу в прохладу бетонного здания. Шаги в пустом помещении частного аэропорта гулко разносятся под высокими сводами. До брата остается метров двадцать… и я резко останавливаюсь. Блядь, да от него за милю несет смрадной злобой. А я сейчас не в том настроении, чтобы бодаться с ним. Но стоило только этому мудаку повернуться ко мне лицом, я понял, что нужно все разрулить, не отплывая от берега.

Десять метров…

Пять…

И в метре от него я останавливаюсь.

– Какого хера ты приперся, Рус? – эхом раздался в зале вопрос брата вместо приветствия.

– Тот же самый вопрос я могу задать и тебе, Кирилл, что ты здесь делаешь? Я тебя не приглашал. И поверь, я уже вырос из того возраста, когда меня нужно встречать, – кривлю рот в ухмылке.

– А мне и не нужно ничье приглашение. Это мой город, понял?! Поэтому, чтобы не было никаких недоразумений, брат, ты сейчас сядешь обратно в самолет и съебешься отсюда к чертовой матери.

Меня аж передернуло от такой дерзости. Мне хватило секунды, чтобы оказаться нос к носу с Кириллом.

– Послушай сюда, брат, – цежу сквозь зубы, – самое разумное, что ты сейчас можешь сделать, так это уйти с моего пути и не мешать. Меня позвал отец, и это значит что?! – я смотрю ему прямо в глаза и вижу, как в их отражении плескается отвращение.

А, мне плевать! Я уже не тот дурак, который бросил все и ускакал в Штаты, чтобы развиваться самостоятельно и доказать всем, что смогу всего добиться сам. А Кирилл и рад был, ведь на одного претендента на отцовские миллионы, а теперь уже, скорее всего, миллиарды, стало меньше, так почему бы не сидеть под его боком и не пожинать плоды его трудов?! Дурак бы не поступил так! А я, как оказалось, и был дурак, потому что именно так и не поступил. Но теперь-то мне похер все. Теперь я прохаванный и закаленный жизнью. И опыт мой теперь зашкаливает в общении с такими высокомерными выскочками. И даже тот факт, что передо мной стоит брат, родная кровь, никак не повлияет на мое решение, если я ему захочу заехать по роже. И пусть между нами восемь лет разницы, и он еще кичится тем, что это его город, он меня этим вряд ли сможет удивить или… Я отступил от него на шаг и взглянул на Кирилла другим взглядом. Оценивающим. Дорогой костюм, но это не показатель, часы… туфли… все это дерьмо собачье… Пробежался взглядом по его лицу, волосам. Да он обычный великовозрастный, седеющий, зажравшийся папиными деньгами олигархишко, решивший наебать меня снова.

– Я пока не встречусь с отцом, как он этого хочет, никуда не уеду, усек?

Попытка обойти Кирилла закончилась тем, что он сделал шаг в сторону, преграждая мне путь.

– Если это в твоем понимании лучший вариант, то что тогда худший? – удивленно приподняв бровь, хмыкнул он.

Я, не выпуская из рук сумку, громко усмехнулся.

– А ты не меняешься, брат. Все такой же мудак. Жаль, что я этого не понял четырнадцать лет назад, но… Зато жизнь меня многому научила. Хоть за что-то можно сказать тебе спасибо. Хочешь узнать худший? Ну, смотри: я посылаю тебя на ху… все четыре стороны, – широко улыбаюсь, – до полного счастья могу сломать пару ребер и, как минимум, нос. Ну, зубы не в счет – это само собой разумеется.

– Ты трахнутый в мозг, что ли? Что вообще ты за чушь говоришь? Откуда тебя выпустили-то?

– Слушай, Кир, нам с тобой ни говорить, ни делать вблизи друг друга нечего, так что отъебись по-хорошему и дай по-человечески отдохнуть с дороги. К старику я все равно попаду, хочешь ты этого или нет. Это решать не тебе. Ты зря приехал, только настроение мне испортил. И вот опять убеждаюсь, как был ты мудаком, так им и остался.

Пока этот придурок стоял и переваривал полученную информацию, я развернулся к нему спиной и, не задерживаясь ни минуты, покинул место нашей дискуссии. И стоило отойти от брата на приличное расстояние, прям облегчение почувствовал.

Но от приезда Кирилла был толк, и я понял, какой, только когда вышел за стеклянные двери аэропорта. Напряжение, не покидавшее меня все то время, пока я думал о том, как встречусь с родственниками, испарилось. И все благодаря брату, помог сбросить этот непреодолимый груз.

«Что ни говори, родная кровь чувствует все», – с сарказмом хмыкнул про себя.

Остановившись на минуту, достал новую сигарету… вновь закурил. Курить хотелось как никогда. Машина подъехала так быстро, что не успел и затянуться толком.

«Сервис отменный, ничего не скажешь».

– Куда довезти, уважаемый!? – выкрикнул через приоткрытое стекло таксист.

Блядь, я аж поперхнулся дымом. С выводами насчет сервиса поспешил.

«Это же Москва Рус, ничего не изменилось».

– В гостиницу. Справишься?! – с насмешкой спрашиваю водилу.

– А то! Скажешь, куда ехать? Или не местный, подсказать?

Как я и думал, парняга иронию в моем голосе не заметил.

– Скажу, – открываю заднюю дверь, закидываю сумку на сиденье и сам падаю рядом, – и да, я местный.

– Если че, багажник свободный, – выворачивая руль, проговорил водитель.

– Нет, не нужно, – вскидываю ладонь вверх, – курить можно?

– Если только осторожно, – лыбится парень. – Говори адрес, уважаемый, – искоса глянул на меня, одновременно открывая карту в навигаторе.

Вместо ответа протянул ему визитку гостиницы, где забронировал номер. Еще адресами непонятными голову себе забивать не хватало. И без того мозг работает как компьютер, а лишние мегабайты свободной памяти еще никому не помешали.

Когда уже выезжали с территории аэропорта, нас обогнал черный джип. Взглядом зацепился за профиль сидящего человека на переднем сиденье. Кирилл. Сколько помню, он всегда ездил только спереди. И если он не был за рулем, то сидел строго рядом с водителем. Даже матери место не уступал. Сука. Ненависть всколыхнулась в груди. Я это чувство очень тщательно тушил в себе. Не давал вырваться наружу. Ненависть – это разрушительная сила. Да и кому теперь это надо?! Киру похер, ему лишь бы бабло все отцовское осталось лежать там, где сейчас находится, а на все и вся ему плевать с высокой колокольни. Как, впрочем, и мне сейчас. Да и миллиарды мне их с отцом нахер не нужны, пусть засунет их себе в очко, может, хоть от этого удовольствие получит?! Злая усмешка тронула губы.