— Ну, на чем мы остановились? — не глядя на меня, проговорила девушка. Я еле сдержала улыбку, потому что Богатырева выглядела, как жена, спрашивающая с мужа, который не ночевал дома.

— На отговорках, — прочистив горло, серьезным тоном проговорила я.

— И? — также, не поднимая на меня глаз, продолжила девушка.

— Это были не отговорки, просто…

— Просто что, Лера? Что произошло, что ты вдруг стала меня избегать? Что я сделала не так? — выдержке Богатыревой пришел конец.

— Ты… Ничего, — вздохнув, призналась я. — Просто… я испугалась.

— Испугалась? — нахмурилась девушка, глядя мне в глаза. — Но… чего?

— Я… не знаю, — проведя пальцами по лицу, я встряхнула головой. — Просто это все как-то… странно. Все так закрутилось, завертелось. Я, ты… Это… Это стало похоже на… На отношения, — проговорила я, впервые осознавая, что именно меня так напугало.

— И это, очевидно, очень плохо? — грустно усмехнулась Богатырева, снова отводя взгляд.

— Послушай, ну насколько у нас все это? Тебе наскучит и все закончится. А что дальше? Что я потом буду делать, если… Если поверю во все это? — попыталась я объяснить свою точку зрения.

— Наскучит? — Богатырева подняла на меня взгляд и нахмурилась. — Я, по-твоему, что, в бирюльки играю? От скуки стала с тобой спать? От скуки призналась, что ты мне нравишься?!

— А почему ты стала со мной спать? — тоже повысила я голос.

— Да потому, что ты не такая, как все! — почти выкрикнула девушка. — Потому, что ты нравилась мне, и давно! А когда ты поцеловала меня, впервые я почувствовала что-то такое, чего раньше не ощущала!

— Это потому, что я девушка, — отмахнулась я.

— Это потому, что ты — это ты, — горько покачала головой Богатырева. — И если тогда я просто понимала, что ты мне нравишься, сейчас все стало гораздо хуже. Я… Я влюбляюсь в тебя. И самое страшное, что я не хочу ничего менять. Не хочу, чтобы это заканчивалось. И если ты говоришь, что тебя пугает, что то, что между нами, становится похожим на отношения, представь, каково мне. Как мне страшно. Только разница между нами в том, что я готова бороться со своими страхами. А ты, та, что не побоится разбить нос парню вдвое больше себя, готова струсить, сбежать тут же, при первой опасности. Только не тебе меня нужно бояться. А наоборот. Если ты ко мне ничего не чувствуешь, я пойму. Но если я все же тебе нужна, если тебя ко мне тянет, то ты просто трусиха.

Я молча слушала ее слова, глядя на салфетницу на столе. И понимала, что она чертовски права. Я действительно струсила. Испугалась открыться, довериться. И меня сложно в этом винить. Меня не раз предавали, и я научилась жить по принципу «никому не доверяй». Но она… Пришла, все перевернула вверх дном, заявила о своих чувствах, не спрашивая разрешения. И моя ненависть… Моя многолетняя хваленая ненависть… Куда делась она?

Я вздохнула, отвечая себе на один-единственный вопрос. Нужна ли она мне? И я знала ответ.

— Прости. Я… Ты права, я струсила. Мне просто сложно, — опустив голову, я старалась не смотреть на нее. Мне было стыдно.

Через секунду я почувствовала теплую ладонь на своем плече. А после — пальцы на подбородке, которые заставили меня поднять голову и повернуть ее.

— Не бойся меня. Я для тебя не опасна, — прошептала Богатырева, глядя мне в глаза.

— Ты не можешь этого знать.

— Как и того, что и ты не разобьешь мне сердце, — тут же нашлась с ответом она. — Но я готова попробовать. А ты готова?

Я молча смотрела в ее красивые зеленые глаза, понимая, что уже знаю ответ. Я прагмат и практик. А с ней и с ее доводами было сложно спорить.

— Да.

***

Ту ночь я провела у себя, так как сказала бабушке, что уйду ненадолго. А вот в субботу я пришла к ней днем и осталась вплоть до вечера воскресенья. Конечно, мы не только в постели кувыркались, мы также смотрели фильмы, приготовили поесть, точнее, Богатырева готовила, а я мешалась под ногами. Мы выполнили все домашние задания, но главное, мы разговаривали. И я даже поделилась с ней своими мыслями по поводу института.

Я сидела на диване в гостиной, а голова Богатыревой покоилась на моем бедре. И когда она приподнялась и уселась по-турецки, я поняла, что она хочет о чем-то спросить.

— Так ты пойдешь учиться на механика?

— Нет, — удивленно проговорила я. — С чего ты взяла?

— Ну… Ты же говорила папе, что хочешь этим заниматься?

— Да, но это не значит, что я буду этим заниматься. Я пойду на экономический. Как и половина наших одноклассников, — вздохнула я.

— Но… Почему? Тебе же это не интересно, — пораженно проговорила девушка.

— Зато я точно смогу потом найти работу. Тут дело не в интересах, а в практичности.

— То есть ты готова променять мечту на практичность? — наклонила голову она.

— Разве не так поступают взрослые? Иногда чем-то приходится жертвовать, — пожала я плечами.

— А мне кажется, дело в другом, — улыбнулась Богатырева.

— В чем же?

— Ты просто боишься мечтать. Думаешь, что раз это то, чего ты хочешь, то это непременно не сбудется.

— А разве не так все и происходит? Давай-ка посмотрим, — я начала загибать пальцы. — Я хотела маму и папу, где они? Я хотела большой дом с собакой и кошкой, где? Я хотела, чтобы бабушка никогда не болела, тоже не вышло… Черт, я хотела Тамагочи в виде Пикачу, и снова ничего! Так что для меня это скорее норма.

— Интересный ход мыслей, — протянула Богатырева, снова устраиваясь на моем бедре. — А я никогда не хотела Тамагочи. Точнее, я брала его поиграть у подруги, и, когда мой зверек обосрался и сдох, я так плакала, что решила обойтись без этого гаджета, — рассмеялась девушка.

— Слава Богу, что живые звери покрепче электронных, — рассмеялась я в ответ.

***

Через несколько дней, когда я пришла к ней вечером, Богатырева протянула мне маленькую коробку. Открыв ее, я ахнула – на меня смотрел желтый Тамагочи в виде… Пикачу.

— Это тебе знак, что мечтам суждено сбываться, — улыбнулась Богатырева, подходя ко мне ближе.

— Черт… Это… Спасибо, — улыбнулась я и обняла ее. Сама. Хотя я редко инициировала объятия или поцелуи. Это Богатырева была всегда тактильно и эмоционально теплой. — Правда, спасибо.

— Не за что. Наслаждайся, — улыбнулась она и поцеловала меня в шею.

— Где ты его откопала? — усмехнулась я, продолжая обнимать девушку и разглядывать игрушку.

— На самом деле, это было непросто, — улыбнулась она. — Но… ты того стоишь.

— Спасибо, — снова искренне поблагодарила я и накрыла поцелуем ее мягкие губы.

Глава 14

Вплоть до каникул мы стабильно проводили время с Богатыревой. Для меня это все еще было странным, так как я привыкла, что единственными людьми, которые мной хоть как-то интересуются, были бабушка и Ирка. Теперь к их скромной компании присоединилась еще и Богатырева. И именно это было непривычно. Мне стоило немалых усилий, чтобы на какие-то вопросы, порой личного характера, не отвечать в своей обычной манере «не твое дело» или «отвали», а что-то рассказывать или быть более лояльной. Хотя порой я все равно срывалась. И уж точно немалых трудов стоило самой Богатыревой не посылать меня в жопу каждый раз после моего ответа в таком духе. Но она терпеливо пробивала мою оборону, а я терпеливо позволяла ей делать это.

Мы не говорили о каком-то статусе наших отношений, но было очевидно, что мы не просто два человека, которых связывает только постель. Я все еще не могла позволить себе каких-то романтичных милостей в ее сторону, но Богатырева сама компенсировала их с лихвой за нас обеих.

Порой у меня было ощущение, что она пытается растопить мое холодное сердце именно этим– теплотой, заботой, пониманием. И я совру, если скажу, что это был провальный план, потому что я действительно стала больше ей доверять. Но говорить о том, что мы официально встречаемся, я не могла. Конечно, я не идиотка, я прекрасно осознавала, почему так происходит — это был способ избежать еще большей ответственности, чем у меня уже была. Пока это не произнесено, этого словно не существует. И меня все устраивало. И у меня даже было ощущение, что и Богатырева со всем согласна, пока не произошел один случай, который расставил точки над многими «i» между нами.