Парень наконец выбрал из списка все видео, причастные ко мне, и палец завис над кнопкой «Удалить», я мягко перехватил запястье.
– Стой.
Он вздрогнул, посмотрел на меня. Палец замер над экраном.
Я покачал головой.
– Не нужно.
Отпустил его запястье, приосанился, наконец-то – о счастье! – надел очки, сложил руки за спиной.
– Ты прошел испытание. Поздравляю.
– И… исп-пытание?
Его кадык медленно подпрыгнул. Я кивнул.
– Испытание на смелость и находчивость в экстренной ситуации, ты справился. И проходишь на следующий уровень.
Парень, еще не веря до конца, улыбнулся.
– Серьезно? Так вы…
– Разумеется. Ты что, в самом деле думал, что я случайный прохожий? Не-е-е, дружище, мы фирма серьезная, тут все по сценарию.
«Объявляется посадка на…»
Я встрепенулся. Мой автобус!
– Теперь слушай следующий квест. Для начала – вынь батарею из телефона.
Пока парень разбирал устройство, моя кисть нашарила в жилетке и вытащила брелок с ключами.
Я отобрал батарею.
– До конца квеста – никаких контактов с внешним миром. Не волнуйся, тебе вернут. А теперь отправляйся по адресу…
Я назвал адрес квартиры, где лежит женский труп в луже крови, и положил на ладонь растерянного парня ключи.
– Когда войдешь, тут же иди на кухню, она слева. Ни в коем случае не заходи и не заглядывай в другие помещения – только кухня. Пей чай, если хочешь. Можешь есть из холодильника. Но дальше кухни – ни ногой! Из квартиры тоже. Только в туалет. Иначе тебе засчитают провал, там скрытая камера все видит. Сиди на кухне и жди. Ждать придется долго. Очень долго. Может, всю ночь. Может, сутки… или еще дольше. Это испытание на терпение. Однажды к тебе придут и скажут, что дальше. Все ясно? Повтори.
Парень, заикаясь, проговорил адрес.
– Ждать на кухне. В квартиру не заглядывать, из квартиры не выходить. Ко мне придут.
– Молодец! А видео оставь – пригодятся для прохождения.
Я хлопнул ошарашенного игрока по плечу.
– Удачной игры!
– С-спасибо.
Парень держит перед собой смартфон и ключи от квартиры нелепо, как попрошайка, которому вместо привычных монеток вложили слиток золота! Дрожит, улыбается, словно не веря удаче.
Я ответил улыбкой. Кивнул, развернулся и пошел к автобусу. Людская макаронина почти всосалась в салон, остался хвостик, к нему я и пристыковался.
Сдав рюкзак в багаж и сев у окна, я успел увидеть через просвет шторки, как бейсболка исчезает в дверях вокзала, уткнувшись козырьком в квестовые предметы. Мои пальцы постукивают кончиками друг о друга, словно лапки паука, плетущего сеть…
Они вскроют переписку со Светой. Найдут фрагмент, где я уговариваю поехать в лес, обещаю выбрать место. Никакой это не побег, просто еду выбирать, как и обещал. Но пока покупал снаряжение, Свету зарезала Анжела, спрятала улики у себя дома, под ванной, а подельника отправила разобраться со мной.
Мог он меня пришить и закопать в лесу? Вполне. А в квартиру Светы поехал избавляться от трупа, по приказу заказчицы.
Кондукторша напомнила пассажирам пристегнуть ремни, пожелала счастливого пути и вышла. Заурчал мотор.
Двери прошипели, и автобус наконец тронулся.
Глава 4
Прожить в лесу три недели, чтобы в итоге умереть от жажды на дереве. Бывают смерти глупее, но эта наверняка попадет в топ самых идиотских.
А как неплохо начиналось…
Автобус высадил на обочине трассы через пару с хвостом часов после выезда из города. Там деревенька, с трех сторон в тисках леса, а с четвертой уперта в реку асфальта, по которой автобус помчался дальше.
Я спустился в кювет, в траву по пояс, и дошел до одинокой ивовой рощицы, взрослое дерево и много кустиков вокруг. Присел под старшей ивой, и частокол травы меня скрыл.
Первым делом напоил глаза каплями. Боль и жжение слегка отпустили. Поморгав, я надел черные стекла.
В прозрачную сумку из толстого полиэтилена завернул свой ноутбук в Светином чехле, телефон (вынув батарею), документы, кошелек Светы, в котором паспорт, банковская карта и всякое такое. Выкопал ямку, где все это и схоронил. В лесу не нужно, а выкинуть или продать жалко. Осколочек прошлого… Будто надеюсь, что пригодится.
Присыпав могилку прежней жизни веточками и старой листвой, какое-то время медитировал. Слушал тишину и осознавал, что все. Мосты сожжены. Здесь другой мир, с другими законами. Но лучше здесь, чем в тюрьме. Какая-никакая свобода. Даже больше, чем социуме. Тарзан из меня, конечно, никакущий, но попытаться надо. Природа хотя бы дает шанс, и будь что будет…
Я переоделся. Вскоре походный шмот провонял спреем от клещей и комаров, меня вывернул кашель. Пришлось отойти от дерева, продышаться. После чего намазал лицо и руки солнцезащитным кремом, собрал все в рюкзак.
Когда вышел из рощицы в сторону лесной стены, заметил, что позади по обочине трассы идут два мужика с удочками. Разглядеть лица было нельзя, что хорошо: значит, мое лицо тоже вряд ли увидели. Но все-таки в мою сторону головы повернули. По-прежнему шли к деревне, но взгляды долго удерживались на мне…
А потом меня заглотил лес.
Поначалу самое трудное было – первая ночь. В темноте жуткие звуки, кажется, что вся местная нечисть в виде хищников и беглых зеков собралась по мою душу. Но стоит раз переночевать где бы то ни было, и место становится почти своим. Это правило работает, начиная еще с переезда из дома родителей в студенческую общагу.
Также непросто было привыкнуть к чувству жажды и голода. Именно к чувству. Запасы еды и воды были в норме, но пить и есть хотелось всегда. Тело, дитя древней природы, шкурой чует, что оно вне стен родной пещеры, а значит, нужно срочно вылакать и сожрать все, до чего дотянутся руки, мало ли, через минуту уже не будет, враги отберут или потеряешь. А ну быстро впихнул все в себя!..
Но я привык. Даже комары перестали быть чем-то назойливым. Будто там, на границе леса, дежурят боевые комары-пограничники, а здесь гражданское население.
Однако чем дальше в лес я уходил, тем более жгучим для меня становился свет. Я обходил стороной открытые полянки, старался держаться в тени деревьев, но и там сквозные лучики то и дело заставляли морщиться. А ведь когда-то под таким солнцем я мог гулять по городу… Теперь же, несмотря на то что я не пожалел денег на капли, флакончики пустели с устрашающей скоростью.
Но самым суровым испытанием стало не это. Куда более колючей оказалась… память. Чем глубже я погружаюсь в лабиринт деревьев, тем сильнее мучает эта опухоль. То и дело лезут в голову сцены из жизни со Светой.
«Солнце, а что у нас на завтрак?»
«Хороший вопрос, милый… Думаю, следует задать его холодильнику».
«И что говорит холодильник?»
«Хранит ледяное молчание».
«А он хранит что-нибудь более питательное?»
«Вряд ли ты захочешь употребить это прямо сейчас, родной… Вот если это все смешать в кастрюльке и постоять у плиты… час-другой…»
«По-моему, проще спуститься в магазин за пиццей».
«На ком ты женился!»
«Ну, ты же знаешь, при свете дня слепой как крот, не разглядел малость. А когда протер глаза, было уже поздно, на пальце откуда-то взялось кольцо».
«Бедный ты, бедный. А вот не фиг было вчера мне эту игру показывать. До сих пор пальцы от клавы болят. А у меня вчера, если помнишь, были наполеоновские планы по приготовлению плова».
«В мультиварке».
«Все равно! Мясо и овощи сами себя не порежут и в мультиварку не прыгнут, между прочим. А ты тут со своей игрой, файерболом тебе в дышло!»
«Ну да, опять я виноват!»
«Конечно! Что ж, завтрака нет, будешь вместо него. Раздевайся и ложись на стол!»
«Ого! Знаешь, солнце, я вообще-то тоже голоден…»
Вспышки памяти ловили меня, когда я натыкался на свет глазами без очков или когда лучей попадало на кожу слишком много. Воспоминания причиняли такую боль, приходилось нырять в тень, сползать по ребристой коре дерева на землю и ждать, когда отпустит.
