Кто ты, Сайерона? Случайная жертва? Или потомок кого-то из закрытого ковена?

Нет, кого я пытаюсь обмануть. Откуда у случайной жертвы обережно-исцеляющие артефакты, без них она была бы «краше» того несчастного.

Но Сай совершенно точно ни о чем не догадывается, иначе никогда бы не продемонстрировала такое вопиющее доказательство причастности к ковену – пусть десять раз мертвому ковену – перед императором Снартари.

Именно они сломили меня тогда. Тот Феликс был слишком молод и не выдержал пыток. И чтобы такое не повторилось, я не нашел ничего лучше, как уйти к «отнимающим боль». Из-за тех тварей я оставил трон и уполз зализывать раны. Из-за них потерял сотню лет и совершил новые ошибки, заново завоевывая власть.

И вот в моих руках идеальная жертва для отмщения.

Я усмехнулся про себя – не было ли в моем выборе Сайероны три года назад божественного умысла?

Переместился вместе с ней на малый балкон императорских покоев. Хрупкая, беззащитная. Полностью в моей власти. Можно свернуть ей шею прямо сейчас, когда она так доверчиво прильнула к моей груди. Но пальцы лишь сильнее запутались в смоляных волосах, а вторая рука прижимала к себе вздрагивающую спину – точно деревце на ветру.

Она была отдана мне богами, ради мести. И теперь не удивительно, что проклятое дитя появилось из ее чрева. Я согрешил против бога Солнца, но и она не святая – в ее жилах течет кровь моих врагов. Я могу переломить позвонки один за другим, но вместо этого пальцы путешествуют по трепещущим изгибам открытой спины, под теплым плащом, в котором уже нет необходимости.

– Феликс, – нежные губы приоткрываются, как в последнем крике, но я хочу и дальше слышать свое имя из ее уст, – я…

И то ли опасаясь услышать очередной отказ, то ли позволив наконец инстинктам захватить верх, я приподнял ее за подбородок и коснулся дразнящим поцелуем. Нет, таким он подразумевался, но ребячество слишком быстро ушло. Это была месть. Подчинение на грани боли. Я дорвался до запретного, до так долго желаемого и недоступного, что разум напрочь снесло ощущениями. Темный огонь выжег последние остатки благоразумия, я забыл, что хотел держаться подальше от смертной, что к ней нельзя привязываться. Даже если она способна прогнать моих демонов, лекарство может превратиться в наркотик. Кому, как не мне, не знать этого.

И, быть может, я бы отступил, но сквозь первый страх в ее глазах проступило согласие. Так падает крепость, так ликует триумфатор.

Скорее всего, потом она будет винить во всем меня, или себя, но сейчас Сайерона доверилась, так чутко реагируя даже на самые простые ласки.

Гхар, я должен был это понять, еще когда она открыла мне той темной ночью. Еще тогда я должен был понять и решить за нас обоих. Ну ничего, теперь я не упущу свою добычу.

Подхватив ее на руки, в несколько шагов добрался до постели. Она раскинулась на алом покрывале, как на жертвенном алтаре. Я видел – я был для нее мужчиной, императором, богом.

И вдруг… условный стук Мелдона все разрушил. Сай встрепенулась, словно очнувшись от дурмана, а я заскрежетал зубами, придумывая сотню казней для своего личного помощника.

– Мы обязательно продолжим, – шепнул растерянной и раскрасневшейся Сайероне, переместил в ее покои и вернулся к себе. Мелдон никогда не беспокоил по пустякам, нужно успокоиться. Ему, наравне с высшими сановниками, разрешалось просить аудиенции в любое вемя, и он никогда не злоупотреблял своим положением. Если же парень изменил принципам – не сносить ему головы.

– Пусть заходит! – крикнул големам и занял место за столом кабинета.

Мой верный пес вошел, кланяясь, и остановился на приличествующем расстоянии.

– Мой император, примите от меня скромные поздравления с этим великим днем.

Я чуть сильнее сжал кулаки, и молодой человек все понял.

– Простите, мой император, я не вовремя? Позвольте удалиться…

– Нет, говори, с чем пришел, – костяшки пальцев щелкнули.

– Наша тайная служба провела расследование – ридгийцы пытаются внедрить во дворец своих людей. Мы перехватили помощника повара, он сейчас в казематах. Прикажете допросить?

– Непременно. Он мог пронести яд. Этот ридгиец был один?

Последовал подробный донос про каждое подозрительное лицо во дворце – в расследованиях и донесениях Мелдон был мастером.

– Хорошо. Прими меры. Но прежде узнай, как связана Сайерона Мастерс с закрытым ковеном.

– Ваша… Сайерона… – слуга побледнел, – с закрытым ковеном? Но как такое возможно? Ковена больше нет.

– Но единичные последователи остались, несмотря на старания драконов. Узнай, с кем из его адептов она в родстве, живы они или нет, узнай все что сможешь. И еще – по возможности займись этим лично. Информация не должна просочиться к врагам.

Щедро вознаградив Мелдона, я откинулся на спинку высокого кресла.

«Милая Данари! Чувства переполняют меня так сильно, что я вот-вот взорвусь, как гномий паровой котел. Начну с того, что Фил – сам император, Феликс Двенадцатый, я должна была сказать сразу, как только узнала. И я числюсь при дворе его фавориткой. Это не плохая шутка, нет. Сегодня на проводах Солнца он представил меня двору, и каждая эльфийка теперь мечтает отделить мою голову от тела. Не беспокойся, к моим покоям – как звучит-то! – приставили голема. Охранять. Учитывая, какую «любовь» я питаю к этим металлическим созданиям, с задачей они справляются самим фактом своего присутствия, после них мне никто не страшен. Кроме императора (зачеркнуто). Синдром, о котором ты говорила, стал сильнее. И возможно ли, что под его влияние попали мы оба? Мне страшно, я не знаю, что я чувствую… Сегодня он поцеловал меня (зачеркнуто), все зашло слишком далеко (зачеркнуто двойным слоем).

Жаль, что мы не отметим праздник все вместе, как раньше. Поцелуй за меня малышей, передавай привет Рину и Коре с дедом. Да пребудет с вами Солнце, и будет благословенна Луна».

Не успел почтовый ворон скрыться за Селестарскими облаками, как я уже пожалела о письме. Надо было написать, выговориться бумаге и сжечь, а не отсылать Дане. Она наверняка расскажет деду, прибавится беспокойства. И вопросов…

А ответов у меня и нет. О том, что произошло после церемонии, я сама предпочитала не думать. Щеки до сих пор горели от стыда – за то, что хотела продолжения?

Его не отпугнули шрамы (сережка снова была на мне), он полностью одержим мной…

Странное чувство с привкусом горечи. Я была любовью всей жизни Роба, но не припомню у него такого темного огня в глазах, такого напора. На губах до сих пор чувствую губы Феликса. Или это со всеми снаррами так бывает, если разбудить в них чудовище? Страшно… и любопытно.

В этот момент на парапет сел ворон. Так быстро? Но письмо было не от Данари.

С удивлением я обнаружила грамоту на получение титула леди и документы, подтверждающие меня как владелицу земель на юго-западе. «Теперь никто не назовет тебя лиронной Мастерс, Леди Альвионская».

Дыхание перехватило. Никогда не была в цветущей провинции Альвион, а теперь я ее леди. И мне «…перечисляется ежемесячное содержание от доходов провинции в размере… золотых.»

Закрыла глаза. Открыла. Грудь разорвал нервный смех. Хотела стать «достойной Сайероной»? Всего-то стоило влюбить в себя императора.

Нет, сильно сомневаюсь насчет любви, но он увлечен, и мне это нравится, гхар побери.

Какая-то часть меня считала разумным отказаться, ее сестра-близнец шептала, что отказ нанесет Его Величеству оскорбление. А тысячи их отражений просто вспоминали негу на мягкой императорской постели и жар его тела. Его губы на моих губах, шее, поверх ненавистных шрамов. Я и правда нравлюсь ему… даже такой.

Весь оставшийся день я не находила себе места, пытаясь отвлечься тренировкой Гриши и прогулками с Ленсом по внутреннему саду, но тщетно.

Наконец пришел ответ от Данари. Нет, поняла я, разворачивая листок, от деда.