Лена стала ощупывать себя, и, когда дошло дело до поцарапанного места, ее милое личико поморщилось. Еще бы, синяк там расплывался больше и темнее. Как же сильно надо сжать, чтобы продавить через спортивный костюм?! Я взглянула на свои ногти. На правом большом пальце виднелся длинный торчащий уголок. Это он стал причиной царапинки? Быть не может! Нет у меня столько сил, чтобы продавить плотную ткань костюма! Да и лифчик там обязан присутствовать, наша физрук строго за этим следит. Словно читая мои мысли, Лена прокомментировала:

– Ну, если бы я надевала лифчик, а не как обычно пыталась свести с ума всех парней в тонюсеньком спортивном костюме, то мне не пришлось бы тебя просить обработать эту царапинку. Знаешь, из меня получился бы замечательный хирург. Но я до смерти боюсь всяких ссадин и порезов на своем собственном теле, даже занозу не в состоянии из себя вытащить. – Лена обижено надула губы. А я перестала понимать, где нахожусь.

– Причем я не боюсь боли, она иногда доставляет мне удовольствие. – Последнее было сказано из-под опущенных ресниц и с несколько другой интонацией. Опять смущает беззащитную гостью! Ну сколько можно, я сейчас заплачу!

– Оксаночка! Пожалуйста, сходи в ванную. В коридоре первая дверь справа. Как зайдешь, увидишь стеклянный шкафчик. Отодвинь зеркало в сторону, аптечку ни с чем не перепутаешь. А я пока приму еще… обезболивающего. – И она налила себе уже третий бокал вина.

Я без каких-либо возражений пошла в ванную, продолжая краснеть и стыдиться. Полученной от Лены инструкции оказалась достаточно, так что я довольно быстро вернулась со всем необходимым. Единственная заминка случилось в самой ванной. Сам шкафчик, как выразилась хозяйка, представлял собой огромный кладезь дверок и выдвигающихся ящиков, выполненных в футуристическом стиле. Первая попытка отыскать аптечку оказалась провальной. Мне ничего не оставалось, как открывать все ящики подряд. Сколько же вещей там лежало! Как будто целая витрина в магазине. Открыв следующую дверцу, мне наконец-то попалась белая коробочка с красным крестом. Я уже хотела ее взять, но моя рука остановилась на полпути. Жутко смущало соседство этой коробочки. Там помимо ватных палочек и дисков, стояла упаковка презервативов, несколько банок интимного геля, и к моему полнейшему смущению – фаллоимитатор. Я впала в ступор. Мое лицо горело не только от наличия такого предмета, но и от его формы. Он выглядел как страшная дубина розового цвета, по всей поверхности утыканная длинными прозрачными шипами из того же материала. Лена, неужели ты, невероятно красивая девушка, за которую любой парень душу продаст, выбирай – не хочу, тыкаешь в себя этой жутью?! Шок от увиденного длился долго, но я все-таки вспомнила, зачем тут нахожусь и, схватив аптечку, я чуть ли не бегом вернулась к хозяйке дома.

А она тем временем включила музыку, и дом наполнился произведениями Моцарта. Дивный, словно живой звук, шел со всех сторон.

– Оксан, ты не возражаешь, если я полностью сниму халатик? Не хочу заляпать его чем-нибудь. Уж больно он дорог моему сердцу.

Я сглотнула большой комок. Ну вот, хоть язык себе отрежь, что не скажу – то сбывается. Да если дело пойдет такими темпами, то та дубина во мне окажется. Нет!!! Нет!!! Нет!!! Снова каркаю! Тут ничего не будет! Мне нравятся мужчины, Лене нравятся мужчины, а я сейчас просто обработаю ее грудь, то есть ранку на ее груди. Мне потребовалась еще минута, чтобы успокоить хаос в голове. Сделав большой глоток вина, я все-таки решилась.

– Конечно, не против. Даже будет интересно взглянуть на такую красавицу без лишней одежды. – ЧТО Я ТАКОЕ НЕСУ???!!! Мои уши и лицо уже должны от стыда покрыться ожогами. Провалиться бы на месте! Надеюсь, Лена спишет все это на алкоголь. Я действительно опьянела. А она поднялась с дивана и быстрым изящным движением сняла с себя халат.

– Люблю эту вещицу. Мне в Париже подарили. – Хозяйка прижала халатик к щеке, а потом отправила его в полет на кресло, где он, к моему удивлению, аккуратно приземлился.

Мой взгляд от халатика и кресла вернулся на Лену, и я поняла, что снова смотрю на нее с открытым ртом. Слава богу, трусики она оставила на себе. Правда, такой тонкий шелк не скрывал ничего. Ее стройные ноги оставляли просвет в том месте, где они начинаются. Сквозь оставшуюся на теле ткань, на заветном бугорке виднелась штанга пирсинга с двумя большими камнями на концах.

– Ну как? Нравлюсь? – Я молчала. Нельзя быть такой красивой.

– Оксаночка. – Лена подошла ко мне почти вплотную. – Ты займешься моими синяками или сначала меня изнасилуешь?

– Да-да, конечно! Садись! То есть я, конечно, рану обработаю! – чуть ли не закричала я, стыдливо отводя глаза от этой чертовки. А Лена хохотала во весь голос. У нее что – истерика? Она вся дрожит, но даже это выглядит прекрасно! Тут я представила парней, которые на уроках физкультуры пытаются разглядеть ее грудь. Мне их стало жалко. Наверняка им приходится после каждого такого занятия трусы стирать.

Тем временем Лена немного успокоилась и присела на краешек дивана, закинув ногу на ногу. Ну а я пристроилась рядом, так чтобы ее холмики оказались напротив меня. Найдя перекись водорода, я смочила ею ватную палочку и приложила к ранке. Ранка – просто маленькая царапинка, но Лена все равно поморщилась, хотя, может, кривляется? Дальше я стерильным тампоном протерла царапину и сверху осторожно нанесла крем с непонятным названием. В завершение я заклеила рану пластырем. Теперь синяки. Еще один тюбик с мазью. Я выдавила горошинку на кончик пальца и аккуратно помазала синяк. То же самое – со вторым. Вот и закончилась процедура, можно выдохнуть и успокоиться. Я наконец-то смогла отвести взгляд в сторону. По моей спине пот стекал тоненькими ручейками. Лена все еще хихикала. Она отошла к креслу и надела халат. Я встала, стыдливо опустив голову. Но хозяйке дома наверняка казалось, что я смущена недостаточно. Обнять за талию и понюхать шею – этого уже довольно, чтобы я горела живьём, но Лена, похоже, жалости не знала и, прижав покрепче к себе, поцеловала в щеку.

– Всё! Больше смущать тебя не стану. Хотя приятно смотреть, как ты краснеешь. – Ее ладонь погладила мою щеку. – Спасибо, что помогла.

Я хмыкнула что-то неопределенное, не зная, как реагировать, а Лена продолжала.

– Удивительно, ощущаю себя принцессой на горошине. Как в сказке. – Но тут же, будто обидевшись, добавила: – Знаешь, ты сделала мне больно, когда обрабатывала. – Она сморщила свое личико и слегка потерла грудь.

Я подняла глаза на хозяйку дома. Лена одарила меня милой улыбкой, но вот в зеленых глазах плясала бесятина. Дурное предчувствие овладело мной.

– В моих страданиях виновата ты. И ты за это получишь! – Я не успела даже моргнуть, как Лена схватила мою руку и бесцеремонно развернула спиной к себе. Зачем она это сделала, до меня дошло после того, как я ощутила весьма болезненный шлепок. Мое лицо снова полыхнуло факелом, а чертовка уже наполняла наши бокалы до краев…

************

В одной маленькой деревне, на самом краю улицы, стоял обычный, на первый взгляд, дом. Как и все остальные, он представлял собой деревянный сруб и каким-то богатым убранством не отличался. Но если все-таки приглядеться, отличия найти можно. Ставенки на окнах висели чуть ровнее, чем у других домов, а краска на заборе, пожалуй, свежее и ярче. Да и хозяева выглядели немного опрятнее большинства жителей, чувствовалось, что они с трепетом относятся к своему имуществу. А было у них немного. Как и у всех – огород, к концу октября уже почти полностью освобожденный от всего, что там росло. Основания деревьев побелены, кусты винограда и многочисленных роз укутаны. Закрома доверху наполнены кормом для той скотины, что имелась в хозяйстве. Погреб распирало от различных солений на грядущую зиму. Но в доме, несмотря на почти идеальный порядок и очень теплую атмосферу, явно чувствовалась нехватка денег. Из техники имелся только еще советский радиоприемник да старенький чиненный-перечиненный телевизор весьма преклонных лет, показывающий хорошо только рябь.