Магия и в самом деле может оказаться единственным способом остановить разрушение.
…поиски магической библиотеки не принесли никаких результатов. Должно быть, ключ находится в Халенди…
Дыра с обожженными краями уничтожила следующую часть, но затем…
…странная магия на передовой. От крупного рогатого скота остались лишь безжизненные оболочки, тоннели шахт обвалились, а местные жители…
Холод, пронизывавший темную комнату, сжимался вокруг меня тугими кольцами, пока кости не начали болеть. Мой отец знал об этом? Должно быть, знал. Но почему эта записка была сожжена здесь, в гостиной, а не в его кабинете или в зале совета?
Мышцы моих плеч и шеи напряглись, словно готовясь к бою. Магия древних была уничтожена много лет назад. Теперь ее мог наследовать только первый претендент на трон Халендийских королей – мой брат Рен, которого магия отметила белой прядью волос на виске. Откуда взялась магия на передовой?
В мою голову словно впились сотни маленьких иголок. Всю жизнь я прятала свою магию. Похоже, я была такая не одна.
Я засунула обрывок пергамента в карман и вытерла кончики пальцев, почерневшие от золы. У двери я задержалась, положив ладонь на задвижку, и закрыла глаза.
В тишине темной комнаты я позволила своей магии вспыхнуть и ожить. Незримые нити, как шелковые струны, натянутые между моими ребрами, загудели, соединяя меня с братом и отцом. Я сосредоточилась, ощущая, как в мое сознание проникают восторг Рена и беспокойство отца, смешиваясь с моими собственными чувствами.
Насколько я знала, это был предел моих магических возможностей – односторонняя связь, способ почувствовать их эмоции. Ничего такого, что могло бы помочь в бою, в отличие от Рена, чья магия могла излечивать раны.
Дверь в гостиную тихо скрипнула, когда я вышла в пустой коридор. Невидимые нити мягко тянули меня за собой, указывая путь, и чем ближе я подходила к источнику эмоций, тем прочнее они становились.
С каждым шагом кусочек бумаги в моем кармане становился все тяжелее и тяжелее. Когда я подошла к кабинету отца, вокруг царила тьма – в этой части замка еще не зажгли свечи. Из щели под дверью раздавались приглушенные голоса, и шелковые струны во мне заколебались. Я знала, кто находится в кабинете.
Нахмурившись, я уставилась на дверь. О чем они могут совещаться прямо посреди бала, когда обеденный зал наводнен придворными? Я сжала губы и подкралась ближе. Найти подходящее место, чтобы из-за двери невозможно было бы увидеть мою тень, оказалось довольно просто. Сквозь щель послышался приглушенный голос моего отца:
– …Линия наших войск слишком непрочна. Никто не должен знать о твоей поездке в…
Слова стали неразборчивыми, словно он отвернулся. Дыхание похолодело и увяло в моих легких, как последняя роза при первом морозе. Куда он отправлял Рена? Я распахнула дверь и вихрем влетела в комнату прежде, чем успела задуматься о своих действиях.
В кабинете моего отца все выглядело правильно и рационально – сплошные прямые углы. Он стоял, облокотившись на стол, и огонь в камине отбрасывал блики на его лицо, скрытое в тени.
– Что ты здесь делаешь? – вена на его лбу запульсировала, и по связующим нитям мне передалась его злость с отголосками волнения и каплей… облегчения?
– Куда ты посылаешь Рена? – выпалила я прежде, чем они успели меня выгнать.
– Этот разговор не для твоих ушей, Дженесара, – строгий голос отца ударил по мне, словно плеть, но я даже не шелохнулась, хватаясь за эту крупицу облегчения, чтобы не позволить его эмоциям захлестнуть мои собственные.
– Может, и нет, но все же я здесь, и я хочу знать, – я расставила ноги пошире, словно перед боем. – Пожалуйста! – добавила я, когда почувствовала, что отец смягчился.
Он устало потер висок.
– Тебе придется пообещать, что ты будешь хранить этот секрет. Никому ни слова – ты меня поняла?
– Я никому не скажу, отец. Обещаю. – я крепко сжала ткань юбки, стараясь не выдать своего отчаяния. Если бы он только знал, как хорошо я умею хранить секреты.
Отец сел и указал на соседнее с Реном кресло. Голубые глаза моего брата не мигая следили за тем, как я опускаюсь на сиденье. Он с трудом скрывал довольную ухмылку, но под нетерпеливым предвкушением этого загадочного путешествия, которое поручил ему отец, вспыхнула темная искра раздражения. Я подавила неприятное ощущение и улыбнулась брату, но моя улыбка быстро померкла.
– Прошло уже семь месяцев, но мы никак не можем обнаружить источник нападений на нашу границу. Мне поступают донесения о том, что главный лагерь противника расположен на территории Ледяных Пустынь.
Я склонила голову.
– В Ледяных Пустынях обитают только разрозненные племена и изгнанные преступники. Как они попадают в Халенди? – наши границы находились под защитой древней магии, и никто не мог их пересечь, особенно целая армия. Это было… невозможно.
– Я не знаю. – Он задумался и коснулся Медальона, всегда висевшего у него на шее. Руны, высеченные на его поверхности, потемнели и затерлись с годами. – Но теперь, когда Атарен поведет наши войска ближе к передовой, мы наконец-то окажемся на шаг впереди противника.
Услышав о его планах насчет моего брата, я невольно сжала подлокотники кресла так сильно, что костяшки на пальцах побелели.
– Насколько близко к передовой?
Отец напряг челюсть и скрестил руки на столе, являя собой непоколебимый образец уверенности. И все же соединявшая нас нить дрогнула, сообщая мне о его скрытом сомнении.
– Я посылаю Атарена в Северный Дозор.
Его слова ударили меня под дых. Четыре дня на север – вплоть до самой границы. Я хотела, чтобы Рен обратил это в шутку, чтобы он пообещал, что никогда не бросит меня, но он лишь выпрямился в кресле, передавая мне свое искрящееся нетерпение и заставляя мое сердце биться еще быстрее.
– Но ему всего девятнадцать! – начала я. Большим пальцем я терла вышивку на своей юбке, снова и снова пытаясь найти любую причину, по которой он должен был остаться со мной. – К тому же на нашей последней тренировке я победила его, и…
Рен пихнул меня в ногу.
– Я справлюсь, отец. Спасибо, что доверяешь мне такое важное задание.
Я должна была радоваться за брата: он всю жизнь готовился стать королем, и теперь у него появился шанс проявить себя. Но помимо страха за его безопасность во мне теплилось и другое чувство. Тонкая струйка зависти распалялась все больше, рискуя превратиться в клубы черного дыма, а затем – в целый пожар.
– Что насчет магии, которую враги используют против нас? – настаивала я. – Магия Рена предназначена для исцеления, а не для сражений.
Оба уставились на меня, нахмурив брови. Напряженную тишину нарушал лишь треск огня в камине.
– О какой магии ты говоришь? – спросил отец, нагнувшись ко мне через стол.
Я выпрямилась. Они не знали? Я достала из кармана обрывок бумаги: пергамент порвался на две части, но я все равно протянула его отцу, украдкой взглянув на брата.
– Я нашла это сегодня вечером.
Изучив записку, отец провел ладонью по лбу и протянул ее Рену.
– Где ты ее нашла? – спросил Рен.
– В камине гостиной комнаты. Тогда я еще подумала, что это странное место, но… вы действительно не знали? – Я схватилась за край стола и придвинулась ближе. – Вы когда-нибудь слышали о подобной магии? Животные, от которых осталась только оболочка? Обрушившиеся шахты?
Вдруг меня охватил приступ тяжелого, прогорклого страха, и я не сразу осознала, что ощущаю эмоции своего отца. Несколько глубоких вдохов – и я снова вернулась к своим собственным чувствам.
– Что насчет поисков магической библиотеки? – спросил Рен, указывая на первые строчки записки. – Ты разрешил эти поиски? И что насчет ключа?
Отец покачал головой, провел большим пальцем по Медальону и уставился на обрывок пергамента невидящим взглядом. Я слышала истории о магической библиотеке: все в королевстве знали о ней. Но это была всего лишь детская сказка. Легенда о тех временах, когда маги населяли Континент за морем. Каждую сотню лет какой-нибудь глупец отправлялся в экспедицию, надеясь обнаружить магическую библиотеку, но ни одна из этих поездок не увенчалась успехом, а многие вообще не вернулись назад. Кому в голову пришло тратить время на тщетные поиски, вместо того чтобы сосредоточиться на нападениях?
