–Давай, по вот этому порядку, – прапорщик пальцем указал дневальному на список команд в «Боевом расчёте», который открыл во время телефонного разговора.

– Первый взвод, для получения оружия у поста дневального становись! Второй взвод, для получения средств индивидуальной защиты….,– под команды, которые выкрикивались хриплым голосом, завизжали петли двери-решётки.

– Вскрыть пирамиды!-отдал приказ забежавшему в «оружейку» второму солдату из наряда Багаев, сам он поспешно открывал замки на массивных шкафах, напоминающих трапеции, с широкой складывающейся «в гармошку» дверцей.

Антохин вернулся в канцелярию: «Так, планшетку!». Он подошёл к небольшой тумбе рядом со столом и в одном из ящиков нашёл её: небольшая кожаная сумка с тонким ремешком, заполненная необходимыми принадлежностями для командования подразделением во время боевого выхода. Со шкафа у выхода из канцелярии он снял бронежилет и каску. Через пару минут, в амуниции, он вышел из кабинета, осмотрев помещение на последок: «Всё вроде? Всё взял? Вроде всё.»

Часть роты вне порядка, вразнобой стояла на «взлётке» экипируясь полученным военным имуществом. Остальные солдаты стояли в двух небольших очередях: одни с бронежилетами, но без автоматов у «оружейки», а другие наоборот, с оружием, но без «броников» у комнаты хранения средств индивидуальной защиты. У всех наспех застёгнутые кители, кое-как завязанные шнурки берцев заправлены внутрь ботинок. Выдача ещё не закончилась: дежурный стоял по центру комнаты хранения оружия и, следя за входящими бойцами, наскоро помечал в ламинированном табеле количество выданных автоматов, магазинов, противогазов и прочее. Прапорщик перешагнул порог двери-решётки вслед за предпоследним солдатом:

– Сразу подбей количество в табеле и на полках: не хватало ещё нам обделаться на старте учений, – посоветовал ответственный, подходя к небольшой «пирамиде» с офицерскими автоматами. Его автомат, на котором была приклеена бирка с фамилией «Антохин» стоял как и остальные, дулом вверх.

–Так вы на стрельбы? Морозов так сказал? – не отрывая глаз от табеля спросил Багаев.

–Не знаю точно, но думаю, что это всё фантазия комбрига: начать с проверки боевой готовности, с учениями на пару-тройку дней. Просто чую это!– прапорщик подошёл к единственному в комнате металлическому сейфу. Замок на дверце был заперт.

–А ты чё этот не открыл?

–Так, мы же не берём, обычно, боезапас при «подрывах».

–Обычно у нас комбриг не меняется. Сейчас всё берём! Дневальный, Никонова, Ерёмина сюда!

–Ефрейтор Никонов, подойти к посту дневального! Рядовой Ерёмин, подойти к посту дневального! – прохрипел низкорослый вояка, пытаясь заглушить лязг затворов, потрескивание липучек бронежилетов и удары о пол кучи небольших подсумков, второпях надеваемых на кожаные поясные ремни солдат.

В проёме оружейки показались двое стрелков.

–Боезапас из сейфа возмите,– указал прапорщик на открытую пухлым дневальным металлическую дверцу.

Закончив с подсумками и, перекинув ремень автомата через плечо, Антохин вышел из оружейной комнаты и, дойдя до «взлётки», скомандовал:

–Рота, справа по одному, на плац, на место построения, шагом марш!

Поправляя каску, первый справа солдат пошёл в сторону лязгнувшего металлического затвора открывающейся входной двери.

***

Луна, будто соревнуясь в яркости с фонарями, освещала плац перед казармами. На этой прямоугольной заасфальтированной площади между двумя линиями трёхэтажных зданий уже собралось около 400 военных. С оружием на плечах, стянутые ремнями бронежилетов, в тёмно-зелёных «шлемах» они стояли в едином вытянутом строю, шеренги-линии которого покачивались, напоминая ночной танец трав прибрежного дна. Солдаты зевали, негромко шушукались друг с другом, поправляли наспех одетое обмундирование. Люди в камуфляже всё выходили и выходили из дверей казарм, вставая в строй, удлиняя его.

С на левом краю, чуть в стороне от всех, стояли прапорщики Антохин и Филипов. Одного роста, одного звания, примерно одного возраста, но разной весовой категории, они были близкими друзьями уже не один год. Пользуясь заминкой ответственные 1-й и 2-й роты курили, пока командира полка не было на плацу, попутно обсуждая происходящее. К ним приближалась высокая фигура, отделившаяся от рядов своих подчинённых.

–Жизнь – театр, а комбриг – сценарист, да? – на сонном, щекастом, безволосом лице Филипова висела издевательская улыбка.

–И не говори,-выдохнул дым Антохин.-Вот же ему приспичило в солдатиков поиграть! Сначала зависнем в полях на пару дней, а потом, по приезду в часть, сразу строевой смотр организуют!

–Обязательно, Тёма, обязательно, – Филипов закуривал вторую сигарету. День был не из простых и ночной подъём полка накалил его нервы окончательно.

–Прогибаясь в прогибе? Да, мужчины? – с иронией в голосе, выделяя букву «ж», пробасил подходящий к товарищам ответственный 3-й роты, лейтенант Кулибин. Исполинского роста, подтянутый офицер засовывал в нагрудный карман кителя, под бронежилет, пачку сигарет, казавшуюся крохотной в его огромных руках. Его маленькие, широко расставленные глаза одобрительно смотрели на зажигалку в руках Филипова, а сигарета, подпёртая выпирающей вперед нижней челюстью, уже приближалась к пламени.

–Ага, – с досадой сказал прапорщик, убирая зажигалку в карман.

–Куда нас хоть? Есть предположения?– спросил у сослуживцев Антохин.

Филипов только пожал плечами, затягиваясь. Кулибин ответил:

– Связисты говорят, на пункт «2-9», – офицер пальцем стряхнул с сигареты пепел.– Только где это?

–А, это вроде в сторону «Шестидесятки». Чёт такое было давненько. – Филипов швырнул бычок в урну, стоявшую неподалёку.

–Что? Что за «Шестидесятка»? – удивился лейтенант.

–Лет 40 назад был в этих краях режимный объект. Там бомбы всякие разрабатывали, оружие массового поражения, короче. Ну и полигон какой-то был неподалёку, для испытаний. В границах полигона этот пункт «2-9» находится. Только там лесом уже наверно всё заросло. Закрыли объект, лет 25-30 назад. Местные так говорят.

Филипов закончил рассказ, нервно стуча пальцем по карману, в который положил пачку сигарет.

–А мне говорили, что не закрыли,-отозвался Антохин.-Охотники иногда слышат звук поезда как раз в стороне линии, которая к «Шестидесятке» подходит. Один тип даже утверждал, что общался с каким-то военным с объекта. Говорил переименовали её в «Семидесятку» вроде. Или «Восьмидесятку». Да! В «Восьмидесятку».

–О как!– цокнул языком Кулибин.-Два года здесь уже служу и ничего не слышал!

– А ты с мужиками на рыбалку погоняй. Они тебе столько всего выдадут,– усмехнулся Филипов.

Из одноэтажного штаба вышел человек и спешно зашагал на центр плаца. По строю пролетела волна «Командир!», и 460 человек за несколько секунд перестали быть гудящим ульем.

–Пошли, командир на плацу!– бросил недокуренную сигарету лейтенант.

Антохин занял место во главе роты, сделав всего пару шагов. Его товарищи юркнули за строй, пытаясь незаметно добежать до своих подразделений.

Командир полка, полковник Семёнов, шёл быстрым шагом, торопился, не обращая внимания ни на что. Это было на него не похоже. Этот внимательный и дотошный офицер сейчас выглядел совсем другим. Всегда спокойный и медлительный, сейчас он будто бы был охвачен паникой. Вместо табельного пистолета в его руках автомат, каска одета набекрень, подсумки на поясе были закреплены не в том порядке. Ещё не доходя до центра плаца несколько метров, он отдал команду:

–Офицеры и прапорщики, ко мне!

Семеро ответственных по ротам отделились от общего строя и побежали трусцой к командиру полка. Выполнив последние три шага строевым, они встали в линию, лицом к нему. Семёнов удивлённо осмотрел подчинённых:

– Это всё? Где остальные? Где командиры рот? Где командиры взводов? Расчётное время прибытия по тревоге уже прошло! Почему я вижу только суточный наряд? – с каждым словом негодование всё больше переходило в ярость.