Вержин медленно поднял голову.
- В этом подвале даже 'Столичной' нет? Или ее нет в Мытищах? Или, вообще, нигде в России? - выпрямился, резко наклонился к бармену, - Просто двести грамм дурацкого пойла. Не 'Дом Периньон' и не 'Мадам Клико'. Обыкновенную 'Столичную'! Я что, от Вселенной чего-то сверхъестественного хочу?
Лицо бармена напряглось, однако, голос прозвучал мягко.
- Если не устраивает ассортимент, так, может быть, Вам просто стоит пойти в другое заведение? Видите - тут люди отдыхают. Не стоит им мешать. Не надо скандала. Вы даже еше не выпили.
Вержин опустился на тумбу. 'Чего это я? Парень-то тут при чем?'
- Простите, день тяжелый, - извинился он вслух, - Можно просто какую-нибудь водку 'кристалловскую'? - осекся, поднял руки, - Только не спрашивайте меня, где 'Кристалл' находится. А если знаете - не напоминайте мне. Просто - что-нибудь налейте. Буду тих, как панночка в гробу.
- 'Московскую' будете?
- 'Московскую' буду...
Официант ловко нацедил из запотевшей бутылки в кувшин, напоминающий колбу для химических опытов. Поставил перед Андреем, и сразу налил стопку до краев. 'Опытный, видит клиента насквозь', - с усталым равнодушием отметил Вержин про себя. Выпил водку, тут же плеснул вторую, проглотил и ее.
- Один мужик добрался до центра Пустоши и вернулся оттуда.
Вержин скосил глаза. За столиком в углу сидели двое. Один - абсолютно лысый с мясистыми бритыми щеками и подбородком, другой, наоборот - худой, бородатый и длинноволосый, в черных очках, неуместных в полутьме. Стол перед ними украшал аскетичный натюрморт из четырех пивных убтылок, тарелки с рыбой и вазочки с сухариками. Волосатый вещал. Лысый молчал и слушал.
- Пустошь состоит из кругов, вложенных один в другой. Внешний круг от МКАДа до Третьего кольца - промзоны и каменные джунгли. Панельные коробок рядами, загаженные пустыри, раздолбанные дороги с глухими бетонными заборами на километры. И народ соответствующий -люмпены, пьяные работяги, быдло и отбросы. По улицам слоняются гопники, скины потрошат нацменов, девки размалеванные у подъездов сигаретки стреляют. Вобщем, кромешный депрессняк и насилие. Чужому там кранты. Потому никто и не возвращается оттуда.
Волосатый говорил. Лысый молча кивал.
- Средний круг между Третьим кольцом и Садовым - мир благонамеренных обывателей. Банки, офисы компаний и учреждений, магазины с красивыми витринами. Дворы и народец почище. Клерки в аккуратных костюмчиках ровно в семь из домов выбегают с портфельчиками. Продавщицы в форменных фартучках встают за прилавки. Трамвайчики бегают. Школы, детские сады, газончики, клумбочки.
Вержин уже, не скрываясь, слушал волосатого.
- А внутренний круг от Садового кольца к центру - там уже культура в полный рост. Театры, галереи, музеи. И публика - вся из себя духовная: писатели, ученые, прочая творческая интеллигенция. И все про Иммануила Канта да Жака Дерриду беседуют. О звездах и Боге. В самом центре - замок красного кирпича с зубчатой стеной. За стеной - уже и вовсе небожители, Махатмы.
Волосатый сделал многозначительную паузу. Не торопясь, откупорил бутылку пива, пару раз отхлебнул из горла. Смачно выдохнул.
- Так вот тот мужик все круги прошел, до самого центра добрался, и спрашивает Махатм - что за странный мир у вас? А они ему - а как надо, по-твоему? Да как у нас, говорит мужик: чтобы уровень и качество жизни было везде примерно одинаковые - без жутких перепадов. Чтобы бабки и культура более-менее равномерно распределялись, а не так, что в одном месте все, а у остальных - шиш. Не, говорят Махатмы, такого в России быть не может. Твой мир - фантазия, мираж. А то, что у нас тут - это и есть настоящая правда.
Вержин налил третью.
- Не там ищете, молодой человек. На дне стопки Вы Москвы не найдете.
Вержин скосил глаза. На тумбе рядом непонятно откуда возник гламурный господин лет пятидесяти в дорогом костюме и белоснежной рубашке. От господина пахло дорогим алкоголем.
- Пришли за своим выстрелом? Можете считать - уже уложили наповал. Я всё понял.
Вержин нащупал дрожащей рукой водку, опрокинул в разинутый рот.
- Князьям с их куцей канцелярией столица была без нужды. Когда понадобилась, Петр построил Петербург. А большевики хорошо усвоили, где происходят революции, и размазали госаппарат по стране. С аэропланами, телефоном и телеграфом в двадцатом веке это оказалось не так сложно. Вот и выходит, что России Москва не нужна. Проблема в том, что она нужна мне. Смертельно необходима.
- Лучше говорить - жизненно необходима, - раздался тот же немного глуховатый голос, - Смысл - тот же, но насколько оптимистичней звучит!
Старомодная широкополая шляпа с мягкими краями нависла над лицом соседа, так что Вержин смог разглядеть только синеватый выбритый подбородок и тонкие губы, расходящиеся в странной улыбке.
***
Еще поднимаясь по лестнице, Сэм услышал громкие возбуждённые голоса. Через распахнутую дверь представительства он увидел Короткова и Керленова. Москвовед и дипломированный историк прыгали вокруг стола в центре комнаты с разложенной на нем исчерканной картой.
- Да, я это вижу! - с горящими глазами вопил Керленов, - Вот здесь стоял бы воронежский Кремль!
Коротков невидяще скользнул взглядом по вошедшему Сэму, кивнул и мгновенно забыл о его существовании. Размашисто нарисовал в центре желтого круга кособокий треугольник.
- Рядом обязательно надо собор Василия Блаженного, - продолжал Керленов, он Сэма, кажется, вовсе не заметил.
Краевед бросил маркер.
- Ну что ты за человек такой, Керленов. Все испортишь! У тебя элементарное эстетическое чувство есть? Ну как можно Василия Блаженного рядом с Кремлем ставить?! Все равно, что розовый бантик на полевой мундир.
