Дверь распахивается внутрь. Лицо Кати - в пяти сантиметрах от моего. Она удивлена, встревожена, взволнована.

  И я не знаю, кто из нас берет в руки лицо другого и впивается в него губами.

  По мистическому совпадению родители и брат Кати именно в этот день уехали к родственникам. Кати отказалась, сказавшись сильно занятой на новой работе. Следующие два дня мы бродим по её тихому городку - по узким улочкам, крохотным дождливым площадям и мокрым маленьким паркам. Кормим уток в пруду. И любим друг друга.

  ***

  Я - у профессора. Чувствую себя провинившимся младшеклассником, приведенным в кабинет директора. Сейчас прикажут привести в школу предков.

  'Никак невозможно, господин директор, - мысленно отвечает бойкий двоечник внутри меня, - Поглядите в телескоп. Вон они, мои предки, рассеянные на миллионы квадратных километров, кружат вокруг желтого карлика на заднем дворе Галактики.'

  - Начинаю о Вас беспокоиться.

  - Что не так, профессор?

  Рассел скорбно сводит брови. Он и впрямь озабочен.

  - Вы неделями не вылезаете из информатория.

  Пожимаю плечами.

  - Подготовка к экскурсиям. Погружаюсь в контекст.

  Рассел качает головой.

  - Как руководителю Института, мне бы только радоваться Вашему рвению. Но как Ваш друг...

  Профессор выходит из-за стола.

  - Неужели Вам совершенно не любопытен реальный мир? В известной части Вселенной три десятка цивилизаций освоили сотни планет, и почти на каждой цветёт самобытная культура. И все они представлены здесь на Соледад. Но они Вас совсем не интересуют. Почему?

  Я пожимаю плечами.

  - Мне пока хватает Земли.

  Рассел хмурится.

  - Не хочу лишний раз напоминать, но настоящая Земля погибла. Ваши блуждания по её муляжу мало чем отличаются от сна.

  - Но, если его видят двое, это уже не совсем сновидение, - запальчиво парирую я, - А Кати и я видим одно и то же!

  Когда о чем-то постоянно думаешь, слова неизбежно выбегут на кончик языка. В глазах Рассела загорается веселое изумление.

  - А чему Вы удивляетесь? - растерянно бормочу я, - Да, я ввожу нового сотрудника в курс дела. Методом глубокого погружения.

  Господи, что я несу.

  - Показываю коллеге главные достопримечательности нашей культуры, - тараторю, все больше впадая в панику, - Белые ночи Санкт-Петербурга, весенний Париж, венецианский Мост поцелуев.

  - Думаете, старый дурак ничего не видит? - профессор расплывается в улыбке, - Не скрою, мой друг, я рад. Может быть, Кати удастся вытащить Вас из затворничества.

  'Еще посмотрим, кто кого и куда вытащит. Или затащит' - молча язвит мой внутренний двоечник.

  Но я тоже невольно улыбаюсь.

  ***

  Мы с Кати в Амстердаме.

  Ей нравятся многолюдные приморские города - Амстердам, Александрия, Стамбул, Барселона. Кати говорит, в её мире нет морей. Сама идея колоссального количества воды, просто разлитой по земле, представляется ее соотечественникам безумной расточительностью.

  Я сижу на каменной тумбе немного наискось от девушки.

  Кати одета в короткие джинсы до щиколоток, кроссовки и просторный свитер, почти скрывающий её красивую грудь. Светлые кудрявые волосы схвачены парой резинок. Кати сидит на парапете как на насесте, упираясь ступнями и ладонями. Половина её попы опасно висит над каналом, откуда тянет соленой гнилью. Мимо, мелко подпрыгивая на камнях мостовой, проезжают велосипедисты, все как один - молодые и веселые. В нескольких метрах от нас, прислонившись спиной к ограде, прямо на тротуарной плитке греется на солнышке и дремлет бородач - то ли бомж, то ли свободный художник. Город-праздник запрещает их различать.

  - Представь голубую планету, населенную моими детьми, - вдохновенно вещаю я, - Они - очень разные: белые как каррарский мрамор, черные как небо над экватором, желтые как песок на малабарском пляже. С черными кудрями и вихрами цвета соломы. Высокие и низенькие. Толстые и поджарые. Грустные и веселые. Но все невероятно красивые.

  Встаю. Мой рассказ возносит меня все выше. Я вижу Новую Землю с высоты птичьего полёта.

  - Наш новый дом прекрасен. Его города утопают в зелени, вода и воздух чисты и прозрачны. В нем нет войн и насилия. Все живут в одном государстве. Матери нянчат младенцев, сильные мужчины трудятся на благо своих семей, их красивые дети под пение птиц босиком по траве идут в школу.

  - И ты всё это им рассказал? - тихо перебивает Кати, - Так же, как рассказываешь мне сейчас?

  - Да, - киваю я.

  Я вспоминаю, с чего начался разговор, и стремительно падаю из горних высей на мостовую. Больно.

  - И они отклонили апелляцию. Опять.

  Я - тетерев, подстреленный на току. Кати смотрит с искренним сочувствием. Мне от этого не легче.

  Кати задумывается. Опускает голову. Кажется, она хочет что-то сказать, но тщательно подбирает слова.

  - Тебе не кажется, что пора остановиться?