- Весело, - хмыкнул Кейси.
- А я о чем.
- Никак не получится проскочить?
- Не-а. Как только «Воркута» закупорит канал в Суэце, придет очередь Порт-Саида. Потом грохнут Эйлат, Иерусалим, Каир, Луксор и Асуан. Там шахиды уже в истерике, на низком старте. Потом – Иордания и Судан полыхнут, они последние два года постоянно с грани срываются. И начнется полный пиздец по всему региону, хаотический и бесконтрольный. Боюсь, тебе до Судда просто не добраться вовремя. Там в последней трети маршрута совсем туман.
- А если не тянуть и сразу из Порт-Саида воздухом?
- Шансов, что я чисто и без последствий добуду в Порт-Саиде какой-нибудь живой «Гольфстрим» или «Сесну», да еще потом проведу тебя над Египтом и Суданом по свободным и безопасным трекам, немного. Один к трем. Но это не самое напряжное. У нас ведь еще Ирри с Микой и Старый с Тантрой на маршрутах. Их тоже может зацепить. Я просто не могу на таких вероятностях работать. Могу, но не сейчас. Нет, если откажешься, то придется, конечно.
- Шантажист, - вздохнул Кейси после долгого молчания, - слушай, а ты точно искусственный интеллект? Компьютерная программа? Вот эти вот нолики и единички, да?
- Как бы тебе сказать, Дик, чтобы не обидеть... – отозвался Колобок. – А ты точно электрофицированный белковый коллоид? Вот эти вот бензольно-фенольные производные, да?
-------------------------------------
Харедим - ультраортодоксальные иудеи.
<p>
<a name="TOC_id20250441" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>
<a name="TOC_id20250443"></a>Приложение 1. Из дневников Доктора
Итак, логика…
Губительна природа осознанья,
Оно и впрямь противоречит счастью –
Узнав, мы произносим «здрасте»,
А было бы логичней «до свиданья».
Логика, э-э… есть «наука о правильном мышлении».
Нет, не есть. Мышление вообще не правильно. Да и науки о нем нет: то, что есть – не наука, а перечень данных.
Тогда… пусть логика – наука, исследующая принципы правильных и\или корректных, и\или приемлемых рассуждений. Вообще – принципы рассуждений. Математических, философских, формальных, ненормальных и т.п. Ну а ядром логики является понятие следования. Логического, разумеется. «Если А, то В». Вокруг него плавают разнообразные модификации законов тождества, непротиворечия и исключенного (или разрешенного именем Лукасевича) третьего.
Очень хорошо. Только вот дальше начинаются стандартные, но всякий раз искренние недоумения теоретиков, которые вновь и вновь удивляются: как же это естественный язык чудесным образом разрушает такие удобные построения на языке логики? А ведь удивляться абсолютно нечему. Ни одно логическое правило, от самых формальных, до сверхнечетких, не выдерживает перевода на естественный язык. Не выдерживает подстановки простых человеческих слов. Даже с костылями имени Фреге и Витгенштейна.
Логика, которая существует в смысле условно Тарского (и всех его более современных коллег) – есть прежде всего (и после всего) сумма формальных принципов формальных рассуждений. Если сократить и одновременно раскрыть общий признак – это сумма нормативов для рассуждений, которыми человеческий рассудок пытается изобразить процесс думания.
Эти попытки могут быть более или менее успешны, но, по определению, никогда не станут успешны вполне; до тех пор, пока естественное сознание не опростится под влиянием новейших социокультурных стереотипов настолько, что станет удовлетворять критериям, заложенным в указанные принципы и нормативы.
Нас же всегда интересовала совершенно другая Логика, о которой мы и будем теперь говорить.
Итак, в нашем понимании Логика – это сумма принципов работы пока еще не опростившегося сознания как объекта для его собственной рассудочной рефлексии.
Исходя из этого, для нас важнейшим являются не правила вывода, следования и т.п., не критерии истинности или модальности, а сама по себе возможность движения мысли. Как, в принципе, возможно что-либо, если возможно А?
Если А, то А. Не безусловно убедительный факт.
Если А, то не-А. Точно так же не очевидно.
Если А, то В. Особенно подозрительно.
Все дело в том, что движение, развитие мысли невозможно без соединенного с ним развития отграничения одной мысли (фазы мысли) от другой.
И здесь следует вспомнить Гегеля, который первый в западноевропейской традиции наиболее внятно показал как работает модель такого движения.
Этап 1, который есть как минимум второй момент рефлексии. Не первый, во всяком случае (обстоятельства первого момента мы рассматривать не станем, поскольку это вопрос всецело относится к области высокой философии и разнообразных психотехник).
Есть ВСЁ.
Или иначе – V.
И следующий момент мгновенно переносит нас на Этап 2, потому что любое заявление, высказанное после того, как сказано «ВСЁ», даже буквальный повтор этого же самого заявления, есть уже нечто иное. Т.к. ВСЁ уже было. А любое новое уже не «ВСЁ». Оно уже не-ВСЁ.
