– Серый, рядом!

Мы проходили дом за домом, переворачивая ящики из столов, вскрывая шкафы и комоды. Кое-где находились ценные вещи: золото, серебро, нашел даже патроны и охотничье ружье. Все это я понемногу складывал в рюкзак, ружье повесил за спину. Раскрутил старые телевизоры, извлек лампы и платы. Осмотрев все дома, мы подошли к сельсовету. В помещении было сыро, стены покрывала плесень. Из-за прогнившей крыши в некоторых кабинетах мебель разбухла. В одном из них меня привлекла табличка на столе – Игнатьев Прохор Степанович. О нем, кажется, говорил Кирилл! Сломав замок на ящике стола, я извлек оттуда тетрадь, сметы, план партии. Больше всего меня заинтересовала тетрадь в кожаном переплете. Это был дневник Прохора. Сев за стол, я углубился в чтение дневника. Человек описывал всё: урожаи и засухи, строительство нового дома для молодых специалистов-аграриев. Как некто Васька напился и угнал трактор с ящиком водки в другое село. А геодезист Петька тайком подсматривал за голыми бабами в бане. Как Тарас переспал с двумя дамами и каждой из них заделал ребенка, потом он пытался пуститься в бега, но его отловили всем селом. Были также записи с самого начала катастрофы в области города Лесной. Оказывается, домов в селе было 15. Прохор рассказывал, как шесть домов разрушились посредством аномалий. В двух других домах возник «Гриб» и съел жителей этих домов. Три дома сожгли жители с теми, кто находился в этих домах, так как это были уже не люди. Самые сложные были три года после катастрофы. Природа разнашивала свой новый облик, всё притиралось друг к другу, приспосабливалось. Я дочитал до событий, которые перечеркнули всю жизнь в селе, за год до его опустошения. Вот о чем вещал Прохор:

Всё вроде устаканилось. Жизнью назвать это сложно, но другой жизни мы уже не ждём. Нам оставалось только приспосабливаться, менять урожай на антидоты и надеяться, что партия Советов все-таки нас отсюда заберет, ведь все жители партийные комсомольцы, партия не может нас бросить. Как только ученым станет известно, что за эпидемия тут. Каждый вечер по станции радиосвязи я связываюсь с ЦК (центральный комитет) в Свердловске. Меня уверяют, что работы проводятся и чтобы мы не теряли надежды.

3 июля 2014. Сегодня к вечеру в нашем селе появилась новая ячейка общества – семья, дед с бабулей и внучкой. Уж лучше бы это были молодые. Хоть родили бы дитя, а то тут только одна молодая семья, остальные старики. Я выделил им дом в конце села, единственный, оставшийся в целости. Даст Бог, обживут. Да и нашему маленькому Герасиму будет невеста на выданье в будущем, да подруга. Жалко пацанёнка, один всё время, а так сверстник всё-таки….

6 июля 2014. Погорячился я с невестой для Герасима. Очень уж странные эти новые соседи. Бегают по селу, заглядывают в окна, улыбаются постоянно. А сегодня их мелкая бестия меня чуть до инфаркта не довела. Пока я сидел в туалете, она просунула голову под дверь, да как засмеется! Ей Богу дикая, вот ей Богу, я чуть не представился! Со страху оступившись, угодил ногой в эту треклятую дыру и вымазал новый сандаль в собственном дерме, тьфу…

10 июля 2014. Ох, беда, беда, наша молодая семья пропала! Как могли, обыскали окраины, никого не нашли. Бестия Машка показывает в сторону Ёлкино, что они ушли туда. Связался с местными в Ёлкино. Мне ответили, что никто не приходил… Беда, беда… Остались тут только старики…

18 июля 2014. Был в гостях у этих полоумных – позвали на обед. На стол поставили пустой котелок, вот послал Бог ненормальных! Сходил до дома и взял еды, пусть хоть сами поедят да девку накормят. За еду спасибо не сказали, тюк с едой бросили за печь, что за люди? Не работают и не хотят, откуда родом неизвестно, партийные или нет, не понятно, одна загадка с ними. На вопрос к Машке, откуда они, она долго думала, а потом сказала: – Мы оттуда!

Вот откуда оттуда? Пойми их попробуй, не люди, а ребус.

20 июля 2014. Пропали Ивановы. Опять устроили поиски, опять прискакала Машка, сказала, они ушли туда, показывая пальцем на небо, расхохоталась и поскакала дальше. Идиотка.

26 июля 2014. Теперь пропали Ульяновы. Остались Некодимовы, Верещагины и я. Некодимовы уже боятся новых соседей. Они рассказывали, что, когда проснулись, те сидели в их комнате, обсуждая, кто будет следующим. Почему-то Верещагин, так как он пузат и высок, и баба его в теле, а Некодимовы потом, так как суховаты. Какая связь полноты и сухости, не понятно опять же, да и что взять с больных людей?

2 августа 2014. Предсказание наших юродивых сбылось, Верещагины исчезли… Надо уходить отсюда. При виде этого семейства у меня мурашки, особенно от Машки! Вчера через окно она мне читала стишок:

Заточу я свой топор –

Головешек полон двор.

Заточу, пойду к свинье,

Заколю её везде.

Заколю – она, как взвизгнет…

При слове «взвизгнет» Машка начинала визжать так, что душа в пятки уходит. Повторяла этот стишок раз тридцать. Я схожу с ума уже!

3 августа 2014. Теперь я понял причину пропажи моих односельчан. Эта новая семейка – исчадия ада. Сегодня я поднялся на водонапорную башню, наблюдал за селом в бинокль… Надо было уходить раньше, не ждать. Лучше помереть в аномалии, чем так! Я видел, как они искусали Некодимовых! Вначале те пытались дать им отпор, но спустя секунд десять попадали на землю, не шевелясь. Эти психи набросились на них, рвали руками их плоть, набивая свои рты, а потом подхватили их за ноги и потащили к себе. Сейчас они стоят в коридоре, перед моим кабинетом. Машка царапается в дверь. Дед с бабой, бегают от двери к окну моего кабинета, стуча то в окно, то в дверь. Если вы читаете этот дневник, не доверяйте этой семейке, убейте этих бестий. Это не люди, людей все меньше становится в этом проклятом месте… Храни вас Бог…

Запись прерывается.

Волосы на всем моем теле стояли дыбом до самого конца дневника. Опять вспомнились слова Мазая: … если к тебе приклеился спутник надолго, то он должен вызывать у тебя подозрение, как минимум. Предложи ему хлеба, не жрут твари ничего, кроме человечины…

Да-а, теперь кто откажется покушать со мной, получит заряд дроби в голову! Это что же такое тут делается? Ладно аномалии, но таких вот фокусов я никак не ожидал. Время шло уже к ночи, мне придется здесь заночевать. Конечно, меня трясет от этого места, но ночью с одним фонарём и детектором я не дойду до Бушуевки. Аномалии ночью не спят, да и неизвестно, кто тут бродит по ночам. Достав свой набор инструментов, мы с Серым прошли по кабинетам. Я скрутил столешницы, забаррикадировал окно и заколотил дверь, причем подперев дверь шкафом. Открыл тушенку, сунул туда галету.

– Ешь Серый, ты заслужил. У меня тут только ты, – с горечью обнял своего друга. Ведь кроме Серого меня никто не подстрахует.

Сделав несколько глотков из фляги (аппетита совсем не было после увиденного), я лег спать. Сон был беспокойный… «Заточу я свой топор – головешек полон двор. Заточу, пойду к свинье, заколю её везде. Заколю – она как взвизгнет…» Вскочив, я вскинул ТОЗ, приходя в себя, не понимая, приснилось это мне или действительно Машка за окном. Окно было закрыто, стояла тишина, времени было 5.10 утра. Я решил возвращаться в Бушуевку. Получить свой детектор, а потом вернуться сюда! Да, дорогой читатель, вернуться! Я вспомнил про аномалию «Червоточину», о которой рассказывал Мазай. Как говорил Эйнштейн: ничто не появляется из ниоткуда, и не уходит в никуда. Хм, вроде как-то так. Вероятно, эта тройка появилась вместе с аномальным образованием. У меня перед глазами стояли силуэты погубленных жизней и… мальчика. По возможности надо решить эту задачу, не должны больше погибать дети и старики! Негоже это, как говорил Мазай – не по-христиански.

Сняв ограждение с двери, первого я выпустил Серого, потом вышел сам. Держа оружие наготове, не спеша, мы прошли до самого выхода из поселка. Таинственной тройки не было видно. Дорога до Бушуевки прошла без каких-либо приключений, нам только попались трехглазые зайцы. Серого я научил команде фас.