— Все орудия к бою! Огонь по команде!

Люки на всех четырёх палубах были открыты, канониры стали выдвигать орудия в положение для стрельбы. После выстрелов они откатывались назад и выбрасывали дым, что могло повредить судно, если бы этого не делали. Откатывающиеся орудия удерживали специальные тросы, которые привязывались к лафетам и стенам и во время выдвижения переходили в расслабленное положение. Корабль ощетинился всеми ста двадцатью пушками, и, хотя стрельба с обоих бортов сразу несколько замедляла общий тем огня, с первым залпом проблем возникнуть не могло. Штатным канонирам помогли все свободные люди, способные помочь. Ранее корабли специально изменили построение; местные могли подумать, что для того, чтобы быстрее выйти в море. На самом деле, преследовалась и ещё одна цель: суда встали так, чтобы не мешать друг другу обстреливать город с обоих бортов.

Поскольку главный причал находился не напротив входа в гавань, а со стороны, когда корабли выстроились в линию носом в сторону выхода, у них на прицеле оказалась большая часть города. При необходимости они могли и немного повернуться, чтобы обстрелять всё. Так получилось, по чьему-то намерению, что левый борт флагмана смотрел в сторону пристани. Когда его орудия выдвинулись, жители города вздрогнули и отступили вместе с ополченцами. Убегающих стало ещё больше, как и тех, кто не мог просто так смотреть на происходящее. Ополченцы на пристани заметно испугались, но отступили ненамного, поскольку старейшины не двигались. Город был по-настоящему напуган.

— Мы что, будем стрелять? — спросила Настя, сделав вид, что слышит об этом в первый раз, хотя не могла не видеть подготовку к операции. Заметив, что шутка не имеет успеха, добавила, положив ладонь на перевязанное плечо: — А, без разницы, сами напросились. Да ещё плечо… Никогда не нравился этот городок…

— Они не могут всё не понять и отступят, там ведь их семьи: старики, женщины и дети, — сказала Бероника тихо. Всё это ей не нравилось, но она прекрасно знала ситуацию. Дело не только в том, что они пережили здесь за последние дни, и даже не в том, что враг взял в плен наследного принца. Война, шедшая несколько лет, принесла много несчастий всем, особенно её народу, который сопротивлялся из последних сил. Они слишком много отдали за то, чтобы спасти свою страну, и не могли сдаться сейчас, когда их шанс на это был перед ними. Для этого им нужна не только девочка-наследие, но и мальчик, что верил в неё. А ещё её больше беспокоила судьба брата, так как он находился на берегу.

Гайлис стоял за первыми шеренгами гвардейцев, вооружённый саблей и пистолетом. Его взяли на переговоры, потому что он знаком с местными бандитами и наёмниками. Их присутствие могло быть свидетельством того, что старейшины что-то задумали, и он должен был об этом предупредить, если кого-то узнает. Частично это стала его инициатива, так как он хотел показать, что верен Империи и полезен, не ради себя, а ради сестры и напарницы. Их судьба всё ещё находилась в неопределённом состоянии, как ему казалось. По крайней мере, он мог надеяться на то, что они в большей безопасности на корабле, ведь то, что здесь происходило, по-настоящему пугало. Не опасностью быть убитым, а тем, как просто вела себя девочка-наследие.

— Стойте! Не надо! Там моя семья! Старейшина, остановите этих демонов! Стойте! Убью! Не надо! — раздались голоса в толпе, послышались звуки борьбы и перебранка. Одни хотели прорваться, чтобы отомстить, другие, понимая всю опасность, останавливали их. Лучники нерешительно натягивали луки и опускали, оглядываясь по сторонам. Большинство ополченцев всё же следили за старейшинами.

— Прекратите! Всем молчать! — не выдержал глава совета старейшин, сжав кулаки. Когда окружающие успокоились, он с ненавистью посмотрел на имперцев, но больше — на свою собеседницу. — Прекратите! Что вам надо?

— Ха, ха! А разве неясно? — Девочка искренне удивилась глупости этих людей, хотя подумав, вспомнила, что они могли не уметь считать, не говоря уже о сложных умственных заключениях. — Принц и я уйдём на корабль. После уйдут наши солдаты, без всяких попыток помешать с вашей стороны. Мы уплывём, забыв, что тут произошло, и все в выигрыше! Как вам такое предложение?

— Откуда мы знаем, что вы не обманете? — спросил один из старейшин, видя, что остальные не в силах что-то ответить.

— М-м-м… Я дам вам слово, а если этого недостаточно, — девочка посмотрела куда-то вверх с задумавшимся видом, повеселев, и продолжила, — то я вам сочувствую… Что-то не устраивает, тогда давайте биться прямо сейчас!

Последние слова прозвучали неожиданно жёстким голосом, девочка усмехнулась и встала в боевую стойку, хотя и не имела при себе видимого оружия. Местные всполошились, а гвардейцы сильнее сжали свои мушкеты. В это же время тучи заслонили солнце, и на город опустилась заметная тень. Глава совета старейшин видел всё это и то, что девочка перед ним совсем не против кровопролития. Сейчас его уверенность в силах ополчения и в себе пропала; он понял, что они не могли допустить, чтобы этот монстр вырвался наружу, ещё в самом начале не дав имперцам копать в запретном месте. Теперь же он, все его люди и их родные оказались в плену у Империи, точнее, у девочки с кранными глазами, что стояла перед ними.

У них ещё оставались козыри, но риск и так был слишком велик. Скрепя сердце и стараясь, чтобы голос не дрожал, мужчина ответил, выбрав не долг, а родных и близких:

— Мы согласны. Убирайтесь прочь, немедленно!

— Отличненько! — Юна с весёлым видом и по-детски хлопнула в ладоши. В глазах местных жителей то, что она выглядела, как ребёнок, делало её ещё более страшной. Разворачиваясь, она добавила: — Надеюсь, никто не выстрелит нам в спины. А то сколько подобное ни происходило, мне никогда не нравилось. Удачи вам!

Девочка и мальчик направились к строю солдат, те сразу начали целиться в стрелков напротив, в тех, кто приготовил луки и мушкеты к бою. Когда пара проходила мимо Газэфа, тот поклонился принцу и пошёл следом. Они скрылись в проходе между двумя отрядами солдат, его сразу заполнили шесть человек. Далее они шли в сопровождении отряда, который обступил их вокруг, буквально прикрывая своими телами. Их закрыли от местных и другие отряды гвардейцев. Вскоре в лодку сели Юна, Вильгельм, Газэф и Гайлис. Гребцы сразу начали отталкиваться и направили её в сторону флагмана. Рядом поплыли ещё четыре лодки с солдатами, которые целились в сторону берега. Когда вся эта процессия удалилась на значительное расстояние, отряды гвардейцев также стали грузиться в лодки и отплывать; те, что отплыли, прикрывали тех, кто садился. Последняя шеренга отступала спинами в сторону края причала, после чего также расселась по местам и отплыла. Ополченцы всё это время подходили ближе, в конце концов, заняв всю пристань.

— Он уколол меня. Скорее всего, это яд, — тихо сказал мальчик, срывая рукав с плеча.

— Что?! — Газэф вскочил, понимая, что всё, что они сделали, снова могло оказаться бесполезным.

— Ах! Прости, — произнесла Юна, резко встав и обняв принца, и укусила его за плечо в месте, где виднелась небольшая ранка.

— А-а-а! — вскрикнул Вильгельм, но сопротивляться не стал. Знаком руки он приказал и остальным не вмешиваться, правда, это оказалось лишним, так как его плечо почти сразу было отпущено. Видя, как девочка вытирает окровавленные губы, спросил: — А разве тебя яд не…

— Не удержалась, собираю коллекцию. Вот, поболит, но, по крайней мере, не умрёшь, — улыбнулась собеседница, делая ему укол. Вводя препарат ему и себе, подумала: «Будет печально, если средство против отравлений не сработает. И вдвойне плохо, если окажется, что мой организм, изменённый для противостояния ядам, не справится с этим. Так что лучше использовать и то, и то…»