— Всё, я пошёл, — громко сказал Гайлис, будто желая подбодрить не товарищей, а хотя бы себя. Он следил за происходящим там с помощью подзорной трубы и видел, что сестра вместе с принцем и солдатами спустилась в дыру. Она так ничего и не поняла об опасности, так что ему нужно было её спасти. Пока ему не приходилось думать, как именно это сделать, но для того, чтобы подбодрить себя, этого хватало.
— Я с тобой. Помирать, так вместе, — жизнерадостно вставила девушка, стоявшая на камне и спрыгивая поближе к нему.
— Ну, блин, Настя! — мужчина опустил уже поднятую ногу и замер, посмотрев в сторону красных туч. Слабый дождь ещё шёл, а в небе будто стали из неоткуда появляться тучи. Вначале из-за красного свечения показалось, что капли походили на кровь, что не предвещало ничего хорошего. Он спросил тихо, помня, что увиденное было лишь игрой света: — Эта… магия точно больше не опасна?
— Разумеется, может быть, — улыбнулась собеседница. Из присутствующих лишь она знала о магии достаточно много, потому что долгое время пробыла во владениях какого-то мага в виде рабыни, потому считалась напарниками специалистом в этой сфере. Махнув в сторону пирамиды, добавила: — Думаю, что эта штука случайно попала в неё. Сейчас уже не видно, но она била не по центру. Не знаю, что об этом скажут более знающие люди, по-любому обзовут «знаком свыше». Просто строители поставили её в неудачном месте, ну, или просто не повезло — неважно, в общем. Это не убавляет вероятность того, что там сильный магический артефакт, ну, или не менее сильная магическая защита. Не знаю, зачем имперцам что-то магическое, они ведь не могут этим пользоваться. Может, хотят лишний раз нагадить Альянсу перед заключением мира? Точно, они ведь могут с ними поторговаться, выменять более выгодные условия на мощный магический артефакт… Кстати, я как будто слышала в детстве о чём-то похожем: мир изменивший цвет…
— Значит, оно должно быть очень ценным?! — вмешался Хан, уже некоторое время поглядывая в сторону, где продолжались раскопки. Вначале он рвался вперёд, говоря, что они могут не успеть забрать самое ценное, но товарищи смогли уговорить его проявить осторожность. Следующие слова прозвучали с полной готовностью действовать: — Может, как-нибудь украдём этот артефакт? Бойз выложит за него большие деньги, да и уважения от него прибавится. А если даже не ему, то покупателей на ценную магическую безделушку можно легко найти. Этот гад ничего и не поймёт, а получим денег ещё и с него, слив какие-нибудь сведения.
— Не знаю, что вы там решили, парни, но лучше вам поторопиться, — Настя указала в сторону дороги, ведущей из города. Она стала заметна из-за частых передвижений по ней в последние два дня. — Кажется, местные решили побегать наперегонки с солдатиками.
— Идём, — глава отряда собрал всю свою волю и решимость — от него зависела жизнь сестры, — после чего пошёл в сторону ямы. Напарники пошли следом, видя, что медлить нельзя.
Из леса, как и от дороги, появились множество людей, бегущих туда, где уже имелась толпа. Большинство из них, судя по плащам и простой, часто поношенной одежде, были местными жителями. Возможно, среди них бежали и любопытные из приезжих. Они несли палки, косы, вёсла, лопаты, топоры, большие крюки и прочие подручные предметы, которые могли сойти за оружие. Их лица казались встревоженными и напуганными, а недружелюбные возгласы и поведение говорили о том, что они здесь совсем не для помощи в раскопках. То, что красный луч видели все в округе, стало ясно сразу, ведь в какой-то момент все остальные цвета приобрели оттенки красного: в него окрасился лес, небо и море.
Немного позади горожан, по дороге, плотным строем в четыре колонны, бежали гвардейцы. Они не преследовали впереди бегущих, как могло показаться, а спешили к своим товарищам в качестве подкрепления. Военная выучка принесла свои плоды: до этого они бежали медленно, экономя силы и не нарушая строй, что дало им возможность сделать неожиданный рывок вперёд и обогнать местных. Два офицера, бегущих впереди, отдали команды ускориться и разделились, следом за каждым двинулось по две колонны. Они обошли толпу с обеих сторон, случайно замедлив тех, что позади, после чего, немного оторвавшись, сомкнулись прямо перед местными.
— Становись! Штыки к бою! — раздалась команда. Солдаты встали в боевую стойку, подняв мушкеты на линию плеч. Они положили их на одну руку, а другой ухватили за приклад для нанесения колющего удара. То же самое сделала вторая шеренга, за тем лишь исключением, что её бойцы встали между впереди стоящими и выставили штыки между товарищами по оружию. Толпа стала замедляться ещё во время неожиданного манёвра, а теперь первые ряды стали тормозить задние, опасаясь быть насаженными своими же на штыки.
В это время меньшая толпа из рабочих, удерживаемая солдатами, которые просто стояли плотнее друг к другу и не давали им пройти толчками своего оружия и ударами прикладов, почувствовала поддержку и усилила натиск. Некоторые части неровного строя были слабее, но как только через них стали прорываться группы людей, путь им преграждали бойцы второй, а при необходимости — третьей линии, оттесняя обратно. Те места, где никто не пытался пройти, оставались слабо защищены, а рабочих-носильщиков, приходивших со стороны лагеря, пускали и так. Сопровождающие их гвардейцы не могли уследить за всеми, напряжённо посматривая на толпу. Так прошла группа из пяти рабочих, нёсших кирки, лопаты и мешки; среди них была девушка, нёсшая воду в вёдрах.
Над ямой, недалеко от дыры, уходящей вниз под углом, стояли несколько скрещённых балок, через которые перекидывались верёвки, уходящие вниз. С их помощью стали поднимать кого-то снизу. Первым из тоннеля выбрался гвардеец. Осмотревшись и позвав на помощь, он стал помогать Беронике, которая несла что-то, завёрнутое в свой плащ. Луч оплавил стенки тоннеля до такой степени, что они стали стеклянными. Поскользнувшись на выходе, она упала так, чтобы не уронить свою ношу. Её поведение, а также то, что она являлась важным человеком в экспедиции, заставило рабочих замолчать и вместе солдатами обратить на неё внимание. Кто-то сказал:
— Госпожа Бероника, позвольте я помогу понести…
— Нет, это наше наследие! — громко ответила она, не сразу осознав, какую ошибку совершила. Она выглядела очень взволнованной и невнимательной, пережив страшные события внизу. Её слова разошлись по толпе и на мгновение как будто успокоили её, но внезапно местные взорвались негодованием.
— Мерзкие имперцы! Убирайтесь! Оставьте всё, как было! Что вы натворили! Вы прогневали богов! Уроды! Демоны! Гады! — раздались голоса в толпе местных, которая всё это время успешно соединялась с толпой рабочих, заходя им за спины. Одновременно с недовольными криками началась общая попытка прорваться через оцепление. Если до этого просто делались попытки сломать строй гвардейцев и пройти, то теперь в ход шли подручные средства и кулаки.
Штыки солдат стали отталкивать их в стороны, пытаясь подобраться ближе. Появились первые раненные, но и солдаты стали падать от града ударов или напора толпы. Нескольких за ноги или за руки утащили в толпу и стали избивать. Так как оцепление к этому моменту уже не окружало яму, а стояло плотными рядами перед толпой, отдельные группы стали пытаться обойти его со сторон. Их удалось замедлить, угрожая оружием, но ни гвардейцы, ни офицеры не решались стрелять по толпе. Её сдерживали грубой силой, ударами прикладов и просто удерживая в качестве живого щита.
Газэф слышал недовольные крики ещё внизу, да и, спускаясь, видел собирающуюся толпу, так что решил подняться одним из первых. Отвязав верёвку от пояса, сразу поднялся на край ямы и, осмотревшись, взобрался на небольшую возвышенность для лучшего обзора. Толпа напирала, солдат, по сравнению с ней, было не так много, но их организация и слаженные действия пока что позволяли держаться. Что-то подобное ему уже приходилось видеть, когда дворяне, недовольные войной, организовывали бунты, которые приходилось сдерживать. Ещё тогда он понял, что толпа может быть чьим-то инструментом и сама по себе похожа на неорганизованное стадо, подчиняющееся лишь инстинктам; ей нужно лишь прорваться, и тогда от её ярости не спасётся никто. Действовать нужно немедленно, в опасности находился не только принц, но и, возможно, будущее всей Империи.
