– Ешьте и ложитесь. Нам предстоит долгий день, – сказал юный старейшина, дожевав последнее мясо на прутике.

Он посмаковал вкус, сладко потянулся и улегся прямо на земле рядом с костром, подложив руки под голову. Когда он задремал, девушка встала с бревна, бросила веточку в костер и задумалась. Спать она не хотела, да и засыпала обычно часа два, не меньше. Нужно было чем-то заняться, и она уже знала чем. Конечно же, магией! Если магические зачатки есть у каждого в этом мире, значит есть и у нее. А еще это означало то, что она может уже сейчас начать их развивать.

Фредерика отошла подальше от костра, села на прохладную траву и со всей внимательностью осмотрела правую руку. Много она читала про эти штуки с энергией. Магия должна работать, если направить энергию на определенную цель. Вот она напряглась, прищурилась, и до боли в ладони принялась направлять все, что могла в ладонь. Сжимала пальцы, разжимала. Ничего. Попробовала еще раз – ничего. В третий раз она даже посинела от натуги, потом лицо ее стало багровым, губы задрожали, но как только невидимая волна тепла прокатилась по ее руке, она испугалась, взмахнула рукой…

В тот же миг ее ослепила голубая вспышка, а потом еще и оглушило громыхнувшим на весь лес звуком. В небо, с пронзительным криком, вспорхнули десятки птиц. Принцесса упала как подкошенная и смотрела на горящее перед ней дерево глазами-блюдцами, не понимая, что же сейчас произошло. Пересмешник вскочил как ошпаренный, зацепился ногой за корягу и растянулся на земле, выкрикивая ругательства на всех существующих языках.

Девушка медленно обернулась. На фоне пылающего древа ее черное от копоти лицо, выпученные глаза и приоткрытый рот настолько очаровали бедного старейшину, что сначала он не мог вымолвить даже слова, но потом залился истерическим хохотом, молотя кулаками по земле.

Первой из транса вышла Фредерика. Она с величественным видом, присущим ее статусу, поднялась, кинула взгляд на результат своих дел и ткнула пальцем в воздух.

– Это магия. Я практиковалась.

Пересмешник катался по земле, не в силах остановиться. Из его глаз текли слезы. Может, от дыма, а, может, от смеха, но они заливали уже все его лицо.

– Она практиковалась! – сквозь хохот крикнул он и снова покатился.

Он пришел в себя лишь тогда, когда огнем занялось соседнее дерево. Остерегаясь лесного пожара, парень, все еще держась за живот, подошел к юной принцессе и залил всю эту пылающую красоту потоками воды, сорвавшимися с обеих ладоней. А заодно и саму Фредерику, чтобы неповадно было.

Девушка отплевалась, вытерла черное лицо и недовольно уставилась на ходячий водопровод.

– Платье теперь испорчено! – заявила она.

Пересмешник опять упал на землю в приступе смеха. Глядя на согнувшегося в три погибели и обливающегося слезами старейшину, она хмыкнула, бросила: "Такое не лечится" и направилась к костру сушиться.

Эту ночь парень запомнит надолго. А она ведь всего лишь решила попрактиковаться в магии! Что будет, если они встретят дракона?!

 Глава 3

Тайна имеет свойство молодого вина,

которое постоянно грозит взорвать бутылку.

Моисей Сафир

Девушка проснулась на стылой земле. Рука Пересмешника лежала на ее талии, а его правая нога ужом опутывала ее ноги, закрученные в бежевый подол платья. Ослепнув от подобной наглости, принцесса скинула незадачливого старейшину, который тут же перевернулся на другой бок и засопел.

Она поднялась с земли и отряхнулась, хотя это было без надобности. Светлое платье было испачкано копотью и травой. Такое красивое, а придется менять! И все из-за этого… Фредерика пнула пожарного носком туфли, но никакой реакции не последовало. Спит сном младенца. Конечно, после такой-то ночки!

Яркий солнечный свет проскальзывал на поляну через промежутки между деревьями, но середина оставалась не тронута небесным светилом и за ночь здорово похолодало. Принцесса поежилась, еще раз посокрушалась над испорченным нарядом и полезла в походную сумку за платьем почище. Сделав выбор, она направилась прочь с поляны, подальше от назойливых мужских глаз.

Пересмешник еще недолго валялся у тлеющих поленьев. В первую очередь он попытался на ощупь отыскать рядом с собой Фредерику. Рука нашла только бревно и догадавшись, что оно уж никак не походит на теплое девичье тело, парень открыл глаза. Повернулся. Так и есть – принцесса испарилась.

Сначала он вскочил, побегал по опустевшей лесной поляне и только потом ему на глаза попался открытый походный рюкзак с платьями. Отдышался. Догнал, в чем дело и успокоился. Женщина всегда остается женщиной, кем бы она ни была. Крестьянкой или принцессой. Особенно принцессой.

Осторожные шаги привлекли его внимание, и из леса вышла очаровательная девушка в платье из темно-зеленого сукна, вышитого золотыми нитями. Пересмешник присвистнул. Густые медные волосы лежали на оголенных плечах, в голубых глазах блестел недобрый огонек. Девушка показала юному старейшине неприличный жест, подошла почти вплотную и набросила ему на голову испорченное платье цвета крем-брюле. Парень улыбнулся. Он уже любил это утро, и с обозленной принцессой оно стало еще краше.

– Твоя работа, – фыркнула она.

– Я буду хранить его до скончания дней своих, – пробубнил златоокий сквозь ткань.

Фредерика фыркнула еще раз.

– Сворачиваемся и поскакали быстрее. Мне уже не терпится.

– Охотно верю, но сначала лучше позавтракать.

Пересмешник аккуратно свернул тряпку и убрал в свою сумку. Насчет хранения он не врал. Затем достал из сумки с провизией две стеклянные баночки с овсянкой.

– Это что, каша? – скривилась принцесса.

– Здоровый рацион – основа любого путешествия.

– Без меня.

– Ну уж нет, Ваше высочество. Я дал слово королеве, что голодать вы не будете, так что прошу любить и жаловать овсяночку.

– Тогда мы пойдем искать дракона, – не унималась девушка.

– Как только я его увижу, сразу скажу.

Пришлось Фредерике со всей своей нелюбовью к каше жевать это нечто. Путешествие по незнакомому королевству важнее гастрономических интересов.

Как только с овсянкой было покончено, пара взяла свои сумки и оседлала лошадей. Точнее, лошадь оседлал Пересмешник, а юная принцесса, подпрыгивая, так и не смогла дотянуться до седла. Парню еще полчаса пришлось объяснять девушке, как садится в седло по-женски, если на тебе платье до пяток. Наконец, до нее дошло, и когда она оказалась в седле, погладила терпеливого коня по холке.

– Не волнуйся, Проклятье Пятой Точки, скоро я научусь ездить верхом и тебе не придется так страдать.

– Вы назвали своего коня Проклятье Пятой Точки? – хохотнул Пересмешник.

– А что? Очень символично, – кивнула девушка. – Под конец дня я опять буду в силах только ползти.

Согласившись с тем, что мышление рыжеволосой не совсем стандартное, юный старейшина пустил свою серую Судьбинушку шагом по лесной тропе. Гнедой еще немного потоптался на месте, подумывая, не скинуть ли с себя наездницу, а затем отправился следом.

Когда они выехали на дорогу, в глазах принцессы сразу запестрели краски окрестных полей. Хотелось слезть с коня, скинуть туфли и помчаться босиком по мягкой траве, вдыхая чудный цветочный аромат, распространяющийся на многие мили. Но слезать с коня было трудно, поэтому пришлось отложить пробежку хотя бы до вечера.

– А какие животные вообще обитают на этих землях? – спросила она расслабившегося парня.

– Медведи, волки, лисы, вепри очень часто встречаются…

– Они и у нас встречаются, – помотала головой принцесса. – Я имела в виду других животных.

– Драконов, единорогов и прочих?

Девушка с остервенением закивала.

– В Зеленодолье их увидишь не часто – прячутся. В сравнении с тем же самым Темнолесьем, где на каждом шагу виверны и мантикоры. Сделаешь шаг, а в твою ногу уже кто-нибудь да вцепится. Эльфы в Цветодолинье разводят единорогов и пикси. Пикси очень похожи на фей, но раза в четыре меньше. Светлые маги в горах священными животными считают пегасов, даже поклоняются им. Считалось, что приручить пегаса – значит стать ближе к богам. Но крылатые лошади уже вымерли. У нас обитель грифонов в рыцарской столице – Майнии, а монахи драконьего культа разводят, угадай, кого? Правильно, драконов, – ответил за девушку Пересмешник. – Они живут в монастыре под облаками и с детства приручают их. Даже люди смотрят на них косо. Боятся, недолюбливают.