К тому же призраки в тех сказках всегда выглядели так, будто их только что убили: или с кровавыми ранами, или в цепях, или с верёвкой на шее.

Этот же был таким, каким Янур его помнил: худой тонкокостный ифленец с прямыми жёсткими волосами до плеч, как обычно, в чём-то тёмном и недорогом.

Жуть вызывало именно то, что он точно знал: за спиной никого нет. Есть только это размытое, но узнаваемое отражение. И вдруг – слова. Не услышанные, а как будто понятые сразу целиком. Появившиеся сразу как воспоминание о них, а не как звук или интонация:

– Дядя Янне, вы испугались. Почему?

– От неожиданности, – соврал Янур, и на этот раз подошёл к стеклу ближе, разглядывая собеседника. Призрак с ним заговорил, значит, бояться нечего. Бабки говорят, если призрак с тобой заговорил, значит, беды ждать от него не следует. И конечно, сразу проснулось неуёмное любопытство, которое с возрастом у нормальных людей вообще-то проходит. Но, по мнению Тильвы, её мужу это не грозит: он впадёт в детство раньше, чем повзрослеет. – Так ты, значит, стал призраком? Говорят, призраками становятся лишь проклятые и те, кто не успел выполнить клятву…

– Я не призрак, – обиделся Ровве. – Я Покровитель…

– Чей? Чеора та Хенвила?

– Рэты Итвены, – пожал плечами «не призрак». – И здесь я исключительно для того…

– Батюшка, – не то ворчливо, не то иронично окликнул вернувшийся от перекрёстка Джарк, – Мы же вроде торопились? Что там такое, в этом стекле?

– Дай отдышаться старику, – проворчал Янне, бровями показывая Ровве, чтобы тот закончил мысль.

– Для того чтобы предупредить. Рэта жива и здорова, но очень просит вас найти хозяина Каннега и сказать ему об этом.

– А тебе-то можно верить?

Ровве вместо ответа вдруг шагнул вперед и словно бы приложил ладони к той стороне стекла, что выходит в комнату. Шкипер увидел Темершану, о чём-то мирно беседующую с высокой шатенкой в строгом ифленском платье.

Длилось это одно мгновение и видимо, стоило Покровителю немалых усилий, потому что он почти тут же исчез, оставив по себе память в виде прощального: «Обязательно предупреди!».

– Что ты сказал? – подбежал Джарк. – Кому верить? Идём, мы уже почти на месте.

– Н-да… знаешь, сын, придётся вернуться на нашу сторону реки. Не того мы человека сегодня с тобой ищем.

– Почему?

«Потому что мне явился подозрительный призрак и сказал, что рэта в порядке, а наместника и его брата кто-то опять крепко подставляет!» Хотя, если подумать, Роверик всегда нравился Януру, если так вообще можно говорить об ифленце. Он был серьёзен, ироничен и всегда безупречно рассчитывался за еду и вино. А уж морские течения вдоль побережья знал не хуже опытных моряков. Не поверишь сразу, что парень и моря-то побаивался, и на корабль всегда поднимался с большим сомнением и неохотой. И кстати, страдал морской болезнью. Но если того требовала его загадочная наука, он отбрасывал всякие сомнения. И тем был близок и понятен Януру: как понятен любой солдат или моряк, знающий, что такое верность долгу и чести офицера…

– Да пришла мне в голову мысль, что хозяин Каннег поверит мне гораздо быстрее, чем какому-то ифленцу, а уж тем более южанину. Так что поторопимся. Если пробродим непонятно где аж до рассвета, то лучше бы нам домой не возвращаться.

Сын зябко поежился. Он был совершенно согласен с Януром. И матери боялся намного больше, чем городской голытьбы.

Хозяин Каннег не только ещё не ложился. Кажется, Янур отвлёк его от какой-то тяжёлой работы, и тот вышел навстречу потный, усталый, в рукавицах из грубой ткани.

Гостям он зримо удивился, но расспрашивать не стал: посторонился, пропуская в дом.

Янур с Джарком раньше здесь никогда не были, но если шкипер старался сохранять достоинство, то юноша вовсю крутил головой, впитывая новые впечатления.

А посмотреть было на что. Дом напоминал одновременно мастерскую и склад старинных вещей, и ещё немного – тетушкин загородный дом, где всё выглядит ненужной рухлядью, но где ничего нельзя трогать. Джарк даже руки сцепил за спиной – чтобы ничего не потрогать чисто случайно.

Но хозяин сам выдвинул из-за заваленного книгами стола два ветхих стула (сделал это одновременно, двумя руками), снял варежки и предложил гостям сесть.

В зубах у него была ифленская трубка, но она не дымила. То ли не успел зажечь, то ли забыл набить.

– Судя по тому, шкипер, что вы пришли сюда среди ночи, вы тоже услышали свежие новости из Цитадели, – без приветствий он сразу перешёл к делу. – Печально, если это правда.

– Неправда. Я успел навести кое-какие справки. – Янур поймал озадаченный взгляд сына и повторил с нажимом, – Расспросил одного старого знакомого. С рэтой все в порядке.

– Мне эту новость продолжают приносить со вчерашнего дня, и в основном – люди проверенные и толковые. Впрочем, ошибка, конечно, возможна…

– Мне сказал один ифленец. Он только что из Цитадели – рэта сама отправила его, чтобы знакомые не переживали. Что-то действительно случилось во время вечернего празднества. Но что – я пока не знаю. Я не мог расспрашивать этого ифленца долго.

Джарк, который был поражён, как оказывается, невозмутимо и правдоподобно умеет врать его отец, сидел тихо, как мышка, и старался не поднимать взгляд от стола. Он не очень понимал, зачем Януру сдалась эта ложь, но считал, что в любом случае вмешиваться не стоит.

– Сам я, конечно, раньше узнал. Пришёл один к нам в «Каракатицу». До того я его не видел. Встрепанный, худой. Про одежду ничего не скажу – в наше время мало есть честных малькан, которые бы хорошо одевались. Но осталось у меня чувство, что он сказал далеко не всё, что знал. А уж как начал людей призывать иди с оружием на Цитадель, так тут мои же гости его и повязали.

– Интересно. Но люди в основном доверчивы и склонны верить в дурное. Думаю, этой ночью многие решили прогуляться в сторону Речных ворот…

Янур с удивлением вспомнил, что ведь и правда видел издалека несколько человек, двигавшихся примерно в ту же сторону, что и он – в час, когда даже ночные воры или уже легли спать, или ещё не проснулись.

Хозяин Каннег снял рукавицы и сильно потёр виски.

– Жаль, поздно вы пришли. Часть купленных ружей уже ушла в город. Конечно, люди будут ждать приказа… и это была очень маленькая часть… в общем, хорошо было бы, очень хорошо было бы, если бы ты оказался прав, и завтра рэта Итвена показалась бы людям. И лучше прямо на рассвете.

– Может, стоит как-то успокоить всех… – Янур сам понимал, что это безнадёжная затея. Но промолчать всё-таки не мог.

– Спать сегодня не придётся, – вроде бы без связи с предыдущим сказал Каннег. – Угостить вас пирогом? У меня с вечера остался отличный капустный пирог.