– Рассказывайте!

– Мы с Тильвой ходили в бани. Это недалеко, на Данве. Я там подслушала разговор. Через стену, там деревянная стена, я сидела рядом.

– Случайно подслушали?

Темери подняла на Шедде виноватый взгляд. Рассказывать о Роверике сейчас ей не хотелось. Это увело бы от главной темы.

– Не отвечайте. Не важно. Рассказывайте!

Темери закрыла глаза и постаралась вспомнить каждое услышанное слово.

Ифленец выслушал новости с самым непроницаемым выражением, какое она только у него видела. Кивнул:

– Паук, значит… ладно. Что-то ещё запомнили? Особенность голоса, я не знаю. Акцент…

– Это бани Нижнего города, вряд ли там мог быть кто-то из ваших, с островов. Нет, это были мальканы… Про голоса. Первый, который сообщил новость, не знаю, такой резкий. Громкий. Как это сказать? Как у военного.

– Привык командовать?

– Может быть. Или рапортовать. Не знаю. Второй как будто отнесся к его словам несерьёзно. Будто делал одолжение. Акцента я не заметила. Ничего такого.

– Благодарю вас, рэта Темершана Итвена.

Рэта… Темери покачала головой. Рэта Темершана Итвена. Звучит как чужое имя. Или, как свое, но искажённое, неверное. Как если бы у маленькой девочки отобрали любимую куклу, посмеялись, изваляли в грязи, а потом вернули обратно.

Темери быстро отвела взгляд, чтобы чеор не смог прочитать её мысли.

Но чеор заметил другое:

– Вы, кажется, тоже ещё не ужинали? Идёмте!

Еда успела остыть. Темери немного поковыряла её ложкой и стала смотреть, как быстро, но аккуратно ужинает ифленец.

– Так не годится, – вздохнул он, заметив, что Темери едва притронулась к тушёному мясу. – Вас что-то беспокоит?

Она пожала плечами, но ответила честно:

– Вы же помните, почему я здесь. Вы надеялись, что моё появление в замке немного успокоит готовых начать восстание малькан… но я сейчас думаю… может, горожане сочтут, что, согласившись на брак с вашим братом, я предаю собственный народ? И…

– Что?

– Я не вижу, почему это не так. Не говорите ничего. Я знаю, что вы скажете, но я верю вам, вам самому, благородноиу чеору та Хенвилу. И не знаю, кто мне друг, а кто враг.

– Так вы всё же считаете меня другом? – приподнял брови ифленец, – это, безусловно, приятно.

Темери словно не слышала.

– Да, я знаю, в лесу, и потом, на реке, мы были союзниками, нам некуда было деваться друг от друга. Но сейчас…

– Действительно. Сейчас у вас куда больше возможностей. Вы всегда можете не только договориться с повстанцами, но и возглавить бунт…

Она нахмурилась: Шеддерик словно нарочно старался заострить разговор, превратить его в ссору. Впрочем, он часто так делал, и Темери решила не поддаваться.

– Вы же понимаете, что если б я действительно собиралась всё это… ну, уйти, присоединиться к повстанцам… я бы вам сейчас этого не говорила? У меня была возможность уйти, помните? Много раз была. Но я здесь.

– Да, простите. Меня это немного удивило.

По губам Темершаны скользнула мимолётная улыбка:

– Меня тоже. Но я, наверное, привыкла к вам. И не хочу, чтобы вас убили.

– И на том спасибо. И всё же вам кажется, что вы кого-то предаёте. Кого?

– Людей, которые могли бы на меня надеяться… нет, не так. Я боюсь, что когда вы объявите о моём возвращении, меня будут… презирать. Словно я предала себя и перешла на сторону врага.

– И всё же вы здесь.

– Я обещала.

Шеддерик несколько мгновений смотрел на неё с изумлением. Отложил столовый прибор, выпрямил спину:

– Только поэтому?

– Я уже сказала. Я вам верю. И остальное… не так важно. Ведь я не была в Тоненге больше десяти лет. Я ничего и никого не знаю.

Шеддерик сыграл пальцами по столешнице быструю дробь. Вздохнул:

– Ладно, пусть так. Идёмте, Янне вот-вот закроет таверну. И ещё, сейчас должен прийти человек из замка, он расскажет последние новости. Я ему доверяю, как себе.

Темери кивнула. Она не ожидала такого пристрастного расспроса, но сейчас почему-то испытала облегчение. Словно бы этот разговор нужен был и ей самой, чтобы лучше разобраться в происходящем.

С момента, когда она покинула монастырь, прошло не так много времени – жалкие две недели, даже меньше. Но казалось, что прошла целая жизнь.

В монастыре было спокойно и безопасно. Да, ей казалось, что это и есть её призвание… но хотела ли она сейчас туда вернуться?

Бросила косой взгляд на чеора та Хенвила и с удивлением поняла, что нет.

Благородный чеор Шеддерик та Хенвил

В пустом зале горели лишь три свечи, создавая таинственный полумрак. Тильва принесла яблочное вино и гренки, поприветствовала гостей и ушла, считая, что всё, что ей нужно знать, муж потом расскажет.

Янне принарядился, словно для официальной встречи в замке, Темершана же сидела с прямой спиной, глядела в стол и водила пальцем по трещинам. Мысли её явно были где-то далеко. Только Гун-хе безмятежно улыбался, разглядывая поочередно всех собравшихся. В таком приподнятом настроении Гун-хе пребывал с момента их встречи.

Шеддерик наполовину был уверен, что, отдохнув и трезво оценив перспективы, Темершана Итвена постарается быстро и незаметно сбежать. За минувшее время он действительно неплохо её узнал, но при том каждый раз удивлялся причинам и мотивам её поступков и решений. Она оставалась загадкой. Загадкой со странным, искажённым пониманием долга. Иногда трогательно-наивная, иногда – решительная и отважная.

Да, ей всерьёз пока не приходилось выбирать сторону – обстоятельства решали за неё. Но вот теперь – то ли она сочла, что за её побег отвечать будет дядя Янне и его семья, то ли просто испугалась. А может – она не лукавила, когда говорила, что собирается исполнить данное ещё в монастыре обещание.

Шеддерик надеялся за день успеть переговорить не только с помощником, но и с начальником замковой стражи и с братом… но для этого пришлось бы незаметно проникнуть за стены, а потом так же незаметно уйти. И Шедде не стал рисковать. Как оказалось – зря: его всё равно заметили и даже, судя по подслушанному Темери разговору, успели донести тем, кому это знание было необходимо.

Да, может быть и стоило появиться в замке сразу, внезапно, как первый снег. Никто не успел бы подготовиться. И врагам пришлось бы действовать по наитию, экспромтом. А экспромты в политике чреваты ошибками.