Заковылял к костру, споткнулся в двух шагах, но равновесие удержал, хоть и помянул всуе Повелителей Бурь.

Темери поймала его взгляд, попутно отметив, что хоть синяки выглядели по-прежнему жутко, отёк за ночь спал.

– Ничего страшного, – наметил он улыбку. – Последствия. Пройдёт.

Видимо, растрескавшиеся губы мешали ему выстраивать длинные фразы. Темери кивнула.

Хенвил осторожно, оберегая повреждённую руку, сел у огня. Сунул нос в трофейную сумку.

Последовательно выложил на песок рядом с собой запечатанный конверт, потёртую на сгибах карту Побережья, дорожный чернильный прибор и несколько незаточенных перьев.

А потом вдруг на миг замер. И торжественно объявил, доставая из сумки небольшую хлебную горбушку:

– Чеора та Сиверс, сегодня у нас праздник!

– Неужели День Хлебной Корочки?

– Я вам больше скажу. День двух хлебных корочек, лука, сушёной рыбы… о! ещё сыра и - вот это да! День копчёного мяса…

Хорошие новости явно придали чеору сил и говорливости. Вроде бы только что едва бормотал – и вот! Снедь методично была вынута и разложена у ифленца на коленях.

Увидев такое богатство, Темери даже хлопнула в ладоши.

А Шеддерик задумчиво спросил себя:

– Интересно, что помешало мне сунуть туда нос ещё позавчера…

– Я сейчас!

Она привычно уже установила треногу, обмотав жерди цепью, подвесила над огнём ведро.

– Идите сюда, – позвал ифленец. – Самое время немного перекусить!

Присела рядом, осторожно поинтересовалась:

– Вы же не собираетесь съесть всё это за раз?

– Нет, – с видимым сожалением ответил ифленец. – Хотя очень хочется. Разделим продукты на два дня. Есть будем понемногу. Первым делом хлеб – он может испортиться. И мясо. Мы не знаем, давно ли оно лежит в этой сумке, так что… смелее!

Это был очень странный и очень тихий пир. Темери отщипывала от и без того крохотного куска копчёного мяса небольшие кусочки и, отправив в рот, долго не проглатывала, наслаждаясь каждым мгновением вкуса.

А когда еда кончилась, собрала с подола все, даже самые маленькие крошки.

Закипела вода. Найденная вчера глиняная кружка снова пригодилась…

Еда их взбодрила.

Может, это был самообман, но это был хороший самообман, и на волне странной уверенности, что всё плохое уже миновало, Темери сказала:

– Чеор та Хенвил… сегодня у нас есть свет, вода, и даже игла с нитью. Надо заново перевязать ваши раны.

Она была готова к возражениям, но благородный чеор только скривился на слово «раны». Несмотря на собственное состояние, «раненым» он себя не считал.

Темери старалась действовать аккуратно, но ткань присохла, так что управилась она не быстро. Работала, стараясь не вслушиваться в солёные словечки, которые непроизвольно вылетали у благородного чеора, когда она нечаянно причиняла боль.

Удивительно, но рана на руке не воспалилась, да и зашивать её, похоже, не придётся.

Благородный Шеддерик та Хенвил

…как обычно, выбор прост: или, не жалея сил, рваться в Тоненг, и в результате упасть от усталости на полдороге, или пренебречь риском встречи с врагом и устроить себе передышку. Тем паче, содержимое сумки заставляло задуматься. Нет, еда, это конечно славно, но вот письмо, украшенное гербовой печатью очень непростого ифленского рода…

Шеддерику нужны были новости. Хоть какие-нибудь, хоть вчерашние слухи в пересказе глухой старухи.

Передышка была нужна, чтобы восстановить силы. Чтобы продумать план возвращения. Если их ищут на тракте, то и в городе ждут наверняка.

Передышка была нужна, чтобы перестала кружиться и болеть голова, чтобы снова ощутить себя живым…

Вчерашние события наглядно показали, что бывает, если действовать необдуманно. Семейное проклятье, до того являвшееся только в дурных снах, очевидно, нащупало лазейку в выстроенной этхарами защите, когда он напрямую воздействовал на вешку сиана. Другого объяснения просто не приходило в голову.

Ощущения, которые несли в себе сны, оказались лишь малой толикой того, что дарило действие проклятия в реальности.

Шедде боялся, что стоит закрыть глаза, его воплощение вернётся. Вернётся, чтобы добить… но ночь прошла, а он по-прежнему был жив. И сейчас чувствовал он себя намного лучше. Во всяком случае, сейчас он снова мог самостоятельно стоять и ходить…

…а мальканке тоже нужен отдых. А то остались от неё одни глаза и гордость.

Впрочем, в глазах теперь иногда вспыхивала искренняя улыбка. И хотя она не предназначалась непосредственно Шедде, всё равно, видеть её было приятно. Он даже рискнул пару раз пошутить.

И в этот раз Темершана не стала его останавливать.

Он даже вытерпел неприятную процедуру перевязки.

К полудню туман начал рассеиваться. Дольше тянуть смысла не было.

Мальканка лишь покачала головой, увидев, что он начал приготовления к отплытию. Но промолчала. Может, тоже понимала, что надо спешить.

Шедде придирчиво осмотрел все три лодки и пришёл к выводу, что лучший вариант – это та, под которой они ночевали. Прочная, относительно новая, и самая маленькая из трёх. Оставалось надеяться, что она не подведёт и на мелководье и на быстрине.

От идеи идти под парусом Шеддерик с некоторым сожалением отказался: ветра не было, а правильная установка оснастки заняла бы много времени. Даже чтобы найти и закрепить банку, ушли драгоценные минуты. Так же, как и на поиск подходящих вёсел.

Красть лодку было, конечно, нехорошо по отношению к здешним крестьянам… но когда-нибудь – Шедде почти верил в это – он вернётся сюда и возместит все убытки. А сейчас у него не было выбора.

Темери вытащила на свет два больших куска ткани – парус и что-то вроде прочного тканого тента, широкое, но пока что не скроенное полотнище. А потом ещё несколько бухт прочной и длинной верёвки – взять с собой. Шедде одобрительно кивнул. Под тканью можно будет, если что, укрыться от дождя и ветра, а верёвка на реке вещь и вовсе незаменимая. Следовало ещё позаботиться о якоре… но за якорь может сойти любой крупный береговой камень.

Вот саму лодку вытащить оказалось намного сложней. Несмотря на то, что перевернули они её ещё в сарае. Лодка была тяжёлой, а Темери всё же не взрослый мужчина – ей даже толкнуть её удавалось через раз.