Ещё не сформулировав решение, я выкинул окурок в окно (не люблю мусорить, но тут мысли были заняты совсем другим), сел в кресло и обратился к Тхай:

– Хорошо, я согласен. Но у меня есть несколько условий.

– Слушаю вас – ответила она.

– Во-первых, пятьдесят процентов озвученного гонорара должен поступить на мой счёт в качестве аванса в ближайшие дни. Вторая часть – после того, как я закончу работу. Все дополнительные расходы оплачиваются отдельно, в сумму вознаграждения не входят. Это может быть как оплата услуг специалистов, так и иные расходы. Во-вторых, ни вы, никто иной, не вправе влиять на сделанные мною выводы. В-третьих, кроме представления материалов уголовного дела на русском языке, с вашей стороны должна быть оказана помощь в предоставлении дополнительных ответов на мои вопросы, для чего необходимо связываться с вами по электронной почте. И эти ответы должны поступать в мой адрес оперативно. Скорее всего, вам придётся нанять частных детективов, чтобы получить необходимую информацию. В-четвёртых, я вправе не сообщать вам свои предварительные выводы по ходу работы. Вам я предоставлю лишь конечное мнение. Ваше несогласие с ним не освобождает вас от выплаты окончательной суммы вознаграждения и не повлияет на сделанный мной вывод. Если вы согласны с моими условиями, я возьмусь за предложенную вами работу.

– В принципе, условия понятны, – ответила Тхай, – и я согласна с ними. Но я также хотела бы получить от вас ответ о том, кто является заказчиком уголовного дела, если вы придёте к выводу о невиновности генерала.

– Принято, – ответил я, – но и вы должны понимать, что сделанные мною выводы не будут иметь никакой юридической силы при процедуре пересмотра уголовного дела. Я вам представлю личное мнение стороннего человека, не более. И постараюсь это мнение обосновать. Свои выводы я представлю только вам.

– Договорились, – она улыбнулась. – Вы первый, с кем пришлось договариваться так долго.

– А сколько же у меня коллег? Они все из России? – спросил я.

– С вами десять человек. Каждый из разного государства. Я посчитала, что, изучив мнение разных специалистов из разных стран, я смогу получить объективный ответ на вопрос о виновности генерала – ответила она.

– Каков срок для выполнения работы? – спросил я.

– Не более семи месяцев, – ответила она. – Документы в Высший суд будут поданы не позднее декабря этого года. Но для их подготовки потребуется дополнительное время, так как мнения всех специалистов, либо одного из них, необходимо будет оформить в соответствии с законами нашей страны.

– Каков объём уголовного дела? – спросил я.

– Всё дело не превышает 3000 листов – ответила она.

– Так мало? Я думал, что расследование дела в отношении генерала было долгим и должно было быть более объёмным. Да и суд должен был длиться не один месяц.

– Вы ошиблись. – ответила Тхай. – Дело рассматривалось в суде чуть более двух месяцев. Когда вы ознакомитесь с материалами, вы поймёте, что рассматривать его более длительный срок было бессмысленно.

– Когда материалы дела поступят ко мне? И в каком виде? – продолжил я расспросы.

– Завтра, в крайнем случае, послезавтра, жесткий диск с делом, а также все материалы в печатном виде вам передаст Чон Баль. Одновременно он принесёт подтверждение перевода денежных средств на ваш счёт.

– Каким образом и с кем мне связываться по всем возникающим у меня вопросам?

– Вот адрес моей электронной почты, – она передала мне визитку, – по которому вы будете связываться со мной. Доступа к ней, кроме меня, никто не имеет. По всем вопросам вы должны связываться только со мной. На визитке есть номер телефона. В экстренных случаях вы можете звонить мне. Никто, кроме меня, не уполномочен вмешиваться в вашу работу.

– Остается решить один вопрос. – несколько неуверенно сказал я. После чего задал вопрос. – Каковы будут последствия, если мои выводы о виновности либо невиновности генерала в преступлении, за которое он осуждён, вас не устроят? Какие цели или какую цель вы преследуете, поручая мне изучение уголовного дела?

– Для вас единственное последствие – получение второй половины вознаграждения. – ответила она. – Остальное моё дело.

– Хорошо. Мне необходимо оформить соглашение. – ответил я на это. – Приходите завтра в это же время. Но, прежде чем вы уйдёте, я хотел бы услышать от вас ваши личные представления о генерале, в основном меня интересует его личность, ну и все, что вы посчитаете нужным сообщить мне.

– Генерал Юонг Пак – выдающаяся личность. – начала Тхай.

Около полутора лет назад. Камера предварительного заключения центрального следственного изолятора.

– Что произошло? Почему вы молчите? Как могло случиться, что вас обвиняют в совершении такого ужасного преступления? За два месяца никто, даже ваш адвокат не услышал от вас ни слова. – на достаточно повышенных тонах сказала Тхай, обращаясь к единственному мужчине, находящемуся в камере.

Последний сидел прикованным наручниками к металлическому столу. Типичная внешность для корейца. На вид ему можно было дать лет 40–45. Тёмные волосы с прожилками седины. Волевое лицо с высокими скулами и удивительно жестким взглядом карих глаз. Лицо чисто выбрито, благодаря чему виден длинный узкий шрам, идущий вниз от губы, и заканчивающийся практически у шеи. На нём была серая линялая роба, с белым ярлыком, пришитым в области сердца, на котором черным цветом вышиты какие-то иероглифы.

На вопрос Тхай, он никак не отреагировал. Лишь взгляд его устремился мимо неё, а губы сжались в тонкую полоску.

Поведение генерала Юонг Пака, а это был именно он, видимо разозлило Тхай. Её глаза гневно блестели, руки всё время теребили папку с какими-то документами, которые лежали перед ней. Она глубоко вздохнула, после чего вскочила со стула, и практически подбежала к генералу.

– Генерал, что всё-таки произошло в тот день?! Ни я, ни все остальные не понимаем, почему вы молчите. Я разговаривала с вашим адвокатом, он рассказал, что за два месяца следствия, вы не сказали ему ни слова. Вы не отвечаете ни на вопросы следователя, ни на вопросы адвоката. Вы отказываетесь разговаривать со мной, с Куангом. Ваша жена неоднократно звонила мне, чтобы узнать новости о вас, так как вы не написали ей ни одного письма, ни обратились к следователю с просьбой получить свидание с ней. Своим молчанием вы подогреваете слухи о вашей виновности! Люди стали бежать от нас! И это всего за два месяца! Мы теряем сторонников, скоро в нашем движении останется лишь горстка людей. Мы теряем поддержку населения. Восемь лет трудов псу под хвост. Генерал, вы просто не имеете права молчать в такое время. Люди должны знать правду. Хоть выборы и прошли, у нас есть пять лет для того, чтобы вернуть утраченное. Помогите нам и себе!

По глазам Юонг Пака было видно, что он внимательно слушает Тхай. Лицо же осталось беспристрастным. На её слова он никак не отреагировал. Это её совсем подкосило. По лицу Тхай было видно, что возмущение, которым она была переполнена, переходит в отчаяние.

– Как вы можете так поступать? – скорее прошептала, чем сказала, Тхай. На её глазах появились слёзы.

– Передайте жене, что так было надо. – неожиданно произнёс Юонг Пак. – Она должна понять, думаю. Со временем, поймёшь и ты.

– Что надо? Убивать? Или быть обвинённым в убийстве? Для чего? – спросила Тхай. – Что она должна понять? Что ваша жена должна сделать?

Но генерал больше не произнёс ни слова. Последующие полчаса Тхай безрезультатно задавала ему вопросы, пыталась убедить отвечать на них. Но Юонг Пак как будто превратился в статую. Даже его глаза перестали реагировать на её вопросы. Отчаявшись, Тхай нажатием кнопки вызвала надзирателя, который вывел её из камеры.

– Генерал, – продолжила, на минуту задумавшись, она, – личность неординарная. Если о нём рассказывать подробно, то суток не хватит. Если кратко, то получается следующее.