Со всех сторон Ханну окружали прутья клетки. Зенитное солнце играло бликами на материале прутьев, очень похожем на небесный металл. Но кто станет тратить столько драгоценного металла на какую-то клетку? Только каргонены. С их способностями к магии они наверняка могут наколдовать себе сколько угодно металла. У людей-то его не так много, и запасы община исаользует только на оружие для лучших охотников, сумевших своей доблестью доказать, что они достойны.

  - Ты живая? - Резкий удар, сотрясший клетку, заставил Ханну клацнуть зубами, едва не прикусив язык.

  - К твоему несчастью, колдовское отродье, - прошипела она, разворачиваясь к говорившему.

  Мальчишка-каргонен был не старше Ханны. Как и все каргонены, закутанный от шеи до пяток в странную одежду, призванную скрыть отсутствие волос на теле, со смешными кудряшками только на самом верху головы и рыжеватыми пятнышками на лысом носу. Ни бельма на прозрачно-голубом левом глазу, ни странного головного убора, как у каргоненов-охотников, пленивших Ханну.

  - Ого! - удивился юный каргонен, отодвигаясь подальше от клетки.

  И правильно. Пусть и куробойку, и алаколовку у Ханны отобрали, но ногти у нее прочные, да и зубы, в случае необходимости, в ход пустить сможет. За свою жизнь она будет сражаться.

  - А ты забавная, - снова осмелел мальчишка. - И на человека почти похожа. Только все равно звереныш.

  - Это каргонены - звери! - вспылила Ханна. - Это вы, а не мы, с проклятой магией якшаетесь.

  - Какой такой магией? - пацан заметно удивился.

  - Проклятой, - повторила Ханна. - Той, которая изменила растения. Той, которую вы через ритуалы с жертвоприношениями получаете.

  - Да уж. И правду говорят: примитивные вы. Это надо же - такую кашу в голове иметь, - каргонен проделал странный жест пальцем у виска, точно намеревался проколупать там дырку.

  - Сами вы это... приметивные, - на незнакомом слове Ханна запнулась.

  - Неа. Мы цивилизованные. А вы - мало того, что отсталые, так еще и вырождаетесь.

  - Слушай... Держите в клетке, как дикого зверя - ладно, чего еще от каргоненов ждать. Но обзываться-то зачем? Обещали просто убить, - Ханне почему-то стало до слез обидно. То, что этот каргонен ее считает дикой, Хана поняла, а остальные слова - не очень. И от этого было еще обиднее.

  - Кто обещал? - удивился мальчишка.

  - Этот... которого я куробойкой.

  - Лиам, что ли? - рассмеялся каргонен. - Придурок он. Здорово ты его.

  Ханна тоже считала, что здорово, но недостаточно: каргонен был все еще жив и, судя по всему, ужасно зол. Ханна бы точно разозлилась, если бы ее по лицу куробойкой огрели. Прав был Учитель - если встретишь каргоненов, нужно их сразу убивать. А разбираться потом.

  - Ладно, пойду я. Дел много, - важно заявил мальчишка. - И так с тобой подзадержался, док заругает. Держи корм, - на небольшую подставку, приделанную к решетке клетки, плюхнулась миска с непонятным месивом, пахнущим странно, но весьма призывно.

  Ханна хотела, было, сделать вид, что не заинтересована, но живот ее выдал с потрохами, заурчав так, что услышал, наверняка, не только рыжий мальчишка, но и все каргонены в округе.

  - Есть я чем буду? - проворчала она, скорее из вредности. После ночных волнений и беготни, Ханна готова была есть даже руками, даже эту размазню, которая, наверняка, будет сквозь пальцы капать.

  - Скажи еще, что привыкла столовыми приборами пользоваться, - фыркнул юный каргонен.

  - Знать не знаю, что за перборы такие. Но ложкой орудовать умею. В отличие от каргоненов, видимо, - язвительно добавила она.

  Каргонен снова фыркнул, и припечатал:

  - Ешь так. Не положены в зверинце ложки, - не менее язвительно, чем Ханна, ответил он. - Или не ешь. Твое право.

  Жара обступала со всех сторон, и спрятаться от нее в тесной клетке было некуда. Каргонены маячили в просветах между странно-гладкими округлыми строениями приметного белого цвета, но на расчищенную от растительности и тщательно утоптанную площадку, по краям которой полукругом выстроились клетки, никто из них не заходил.

  Сначала Ханна крепилась, надеялась, что мальчишка одумается, решит, что вдоволь поиздевался над ней и принесет ложку, но тот все не возвращался. От жары месиво в миске стало попахивать кислым. Съесть, пока не испортилось окончательно, или остаться голодной, но воспитанной? Было противно, но, оглядевшись, не наблюдает ли кто, Ханна окунула в миску палец и осторожно лизнула.

  А неплохо. На вкус месиво отдаленно напоминало баналисту. Только без жестких, терпких волокон и вечно застревающих в зубах семечек. Как Ханна и предполагала, еда оказалась слишком жидкой, чтобы ее можно было зачерпнуть рукой, но чересчур густой, чтобы выпить ее из миски, как сок из коконаса.

  Жалобный скулеж заставил вздрогнуть и остановиться. В глубине клетки слева, накрытой почти полностью огромным листом плотного темного материала, что-то зашевелилось. Отставив миску, Ханна приникла к прутьям, силясь рассмотреть соседа. Скулеж прекратился, обитатель клетки настороженно замер.

  - Эй, - тихонько позвала Ханна.

  Злобное рычание ударило раскатистой волной, а соседняя клетка едва не подпрыгнула на опорах, на которых была установлена. Даже понимая умом, что расстояние между ними больше вытянутой руки, и ничего злобный сосед ей сделать не сможет, при всем желании, Ханна не сумела сдержать инстинкты, шарахнулась подальше от прутьев. Миска шлепнулась на пол с громким стуком, ее содержимое липкими, сладкими потеками расползлось по лицу. Сердце зашлось в бешеном стуке, а Ханна едва удержалась от визга.