Это вера, это трудно Как сегодня не хватает в жизни моря! Суета подножий каменных цунами. Зонт забыт, дожди идут, а это горе? Снег пошёл в горах – зима, а горы с нами. Как сегодня не хватает в жизни чувства: Чувства боли, чувства страха и молитвы! А искусство, пусть великое искусство, Не заменит трепет жизни в поле битвы. Прочитаю вам стихи свои с порога И сорву, конечно, голос бестолково. «Вы опять нам объясняете про Бога… Повторяетесь, дружок, – оно не ново». Я хочу вам втолковать, что это вечно, А не вечно – это каменные джунгли. Это кровь бежит из вены, это верно, Это больно, это вера, это трудно. Как обычно, не хватает в жизни смысла. Каждый тащится от жизни понемногу. Наши страсти, наши планы, наши числа. А молитвы, а тревоги… и дорога? Дороги Дороги, дороги, дороги, дороги. Пороги, пороги, пороги, пороги. Пороки, пороки, пороки, пороки. Пророки, пророки, пророки, пророки. Твой выбор дороги, твой выбор дороги. В подобии Богу, в подобии Богу. Удары судьбы за пороки, пороки. Ведь предупреждают пророки, пророки, Что непроходимы пороги, пороги. А дальше работа, святая работа. Другие тревоги, прорывы, заботы. И крылья растут у камней для полёта. Находится в жизнях надёжное что-то. И снова дороги, дороги, дороги. Иные заботы, иные пороги. Другие пороки исправят пророки. Разгладятся времени быстрые сроки. Оно остановлено и повторимо. Не в силе величие Древнего Рима, А в пыльных, надёжных и верных дорогах. В нас много пороков для новых пророков. Боль седьмого неба Свет Творца в измученных бокалах. Сердце просит – сердцу снова мало, Пустотой бокалов и молитвой, Словно птицей раненой и сбитой. Верой старой, верой выше смысла. – Знаешь? – Нет! – Не думай, чувствуй быстро! Сердцем мудрым честно, вплоть до боли. Вверх поднимут. Свет тебя напоит. Раз за разом. Каждый миг молитва. Чисто поле – снова поле битвы. Кровь струится в травы, травы, травы. Здесь граница боя, веры, славы. Чуть левее – Бога дайте, Бога. Чуть правее – хватит, очень много. Надо прямо. Ставит жизнь преграды. К чёрту славу. Пусть другим награды. Тел миллиарды. Каждый ищет душу. Знай, что создал Бог одну, – послушай, Ксерокс старый сделал много копий. Взял – работай. Целый век работай! Палец рубят – боль пронзила тело. Боль руки, что вдруг осиротела. Мальчик-с-пальчик – много нас на свете. Люди – братья. Той души мы дети. Люди, люди… Боль души едина. Чувствуй, чувствуй. Дни проходят мимо. Колот, резан, как ломоть от хлеба. Небо чувствуй, боль седьмого неба. Пальцы рубят, боль пронзила душу. Мальчик умный, крик души ты слушай. Снег искрится – звёзд полёт с разбега. Миг – и тает вечной болью неба. Тел миллиарды. Каждый хочет даром. Чем ты лучше? Ты горишь пожаром? Кровь, что масло, мазь дорог и судеб. Цель прекрасна. Первым, может, будешь! Чуть левее – прочь уйди с дороги! Чуть правее – лень сковала ноги. Надо прямо, в лоб не взять преграды. Черти рядом: слева, справа, сзади. Раз за разом. Правда иль отрава? Крики слышно слева, справа – браво! Злятся бесы, требуют расправы, Клятвы кровью. Бой за гранью славы. Верой старой, верой выше смысла. – Знаешь? – Нет! – Не думай, чувствуй быстро! Сердцем мудрым честно, вплоть до боли. Вверх поднимут. Свет тебя напоит. Свет Творца в измученных бокалах. Сердце просит – сердцу слова мало, Мало песни, искренней молитвы. Душу смело телом спас разбитым. Люди, люди… Боль души едина. Чувствуй, чувствуй. Жизнь проходит мимо. Колот, резан, как ломоть от хлеба. Небо чувствуй, боль седьмого неба. Не буди лихо
Художник рисует маслом батальных событий сцену. Писатель рисует время – всё то, что смущает глаз. Пророк нарисует Бога, и в вечность глядят мгновенья, И время вращает сцены и вальсом вращает нас. Художник погибнет в битве, артистом войдя в картину. Писатель войдёт во время, и время сожрёт его. А вечность сожжёт пророчеств старинную паутину, Нас звуки закружат танго, не видим мы ничего. Пусть с музыкой длятся вечно счастливых мелодий звуки. Пусть вечно летят мгновенья, где трепет сменяет страсть. Счастливое настроение меняет на радость муки, А без паутины мухи пророка кусают всласть. Крик рога Ну и что, что люблю, что кривые смеются кинжалы. Пусть устали друзья, опускают в томленье глаза. Мои бешены кони, и ядом пропитаны жала Моих слов, что летят вдоль руки, вдоль меча, вдоль ножа. А не надо стрелять, ведь волшебны несут меня кони. Ни рука, ни стрела не изменят их радости бег. Их не надо менять, одуревших от дерзкой погони. Я в молитву сложу мои песни, и стоны, и смех. А когда доскачу, доползу, доскажу я простое, Вот тогда и заплачу, и слёзы пошлю в небеса. И расступится тьма, как последнее Красное море, Подарив мне тебя, упадёт утром с неба роса. Вот тогда к небесам в благодарность смиренные звуки, И крик рога кривого восславит рожденье звезды. И я сына учу разжимать его детские руки, Научу отдавать, чтоб спасти этот мир от беды. |
