– Шшшлюз, – согласно шипит Бот, пикируя вниз. – Ыыых!

Космический закон гласит: «Впусти прилетевшего». И Бот требует его немедленного исполнения, усердно колотя бронированным хвостом в металлическую заслонку.

Я же пытаюсь поймать чью-нибудь мысленную волну. И вот – ура! – поймал. «Кого это ко всем кверхтормашечным собакам принесло на ночь глядя?» – ворчит кто-то за дверцей. Посылаю неведомому разуму мысленный сигнал: я друг, я прошу убежища.

Раз посылаю, другой посылаю, третий…

Тишина.

Нет, тут явно обитают не телепаты. Хочешь не хочешь, а придётся «трепаловку» включать.

«Трепаловка» – это переговорное устройство, я им редко пользуюсь, не так уж много в космосе встречается жителей, глухих к мысленным сигналам. Да и батарейки у «трепаловки» быстро садятся, заряжай их потом.

– Вау-вау! Проверка связи. Вы меня слышите?

В динамике хрюкает что-то неразборчивое, включаю режим перевода: на деле «космолингв» в нашей галактике знают немногие. Не знают, а зря: «космолингв» – это всеобщий язык, а знать всеобщий язык очень удобно. Вот мы, варвли, все «космолингв» знаем.

Это я не хвастаюсь, это факт.

– Ну, чего надо? – хрипит в «трепаловке» чей-то недовольный голос.

– Варвль Йоллин-младший и аркондр Бот. Просим убежища, – бодро докладываю я.

В динамике долгое сопение. Повторяю просьбу.

Голодный Бот злится и что есть сил молотит по люку хвостом.

– Ладно-ладно, не громыхайте, собаки перевёрнутые, люк снесёте! Сейчас старшему по входному отсеку доложу…

Я терпеливо жду, пока невидимый собеседник ходит к своему начальству. Бот же не перестаёт исправно колотить по металлической преграде: похоже, там даже небольшая выбоинка уже образовалась.

Наконец люк со скрипом отворяется, мы ныряем в шлюз.

Шлюзы в космосе – штука привычная. Тебя запускают в пустой отсек, задраивают его наглухо – и начинают медленно наполнять местным воздухом. Или чем-то другим, смотря по обстоятельствам чужой жизни. Правда, так обычно бывает на космолётах.

Проходить шлюз на целой планете мне лично пока не приходилось.

Я иду по узкому проходу вслед за провожатым, аркондр заперт на причале возле шлюза. Привратник, что впустил нас, шаркает впереди неуклюжими лапищами, что-то ворча себе под нос. Я успел рассмотреть только четыре его оттопыренных уха: здесь темно, свет скудно пробивается лишь сквозь узенькие щели в полу. Интересно, они так освещение экономят – один светильник на два этажа?

Иногда мне кажется, что пол слегка покачивается. Или это покачиваюсь я?

Наверно, мы с Ботом летели слишком долго.

В каморке, куда меня привёл ворчливый привратник, чуть светлее, но свет тоже идёт снизу. Сонный начальник развалился в мягком кресле и жуёт какие-то сушёные фрукты, похожие на синие галлеанские груши.

– Поздравляю вас с прибытием на Благословенный Тыбр, – зевая, цедит начальник, лениво роясь в тарелке с фруктами. – Я – Главный шлюзовой службы хрыб Тыб-Тыб. Ну, чего вам тута надо?

Он обращается ко мне почему-то во множественном числе, меряя с ног до головы мутными от сна глазами, точно ищет за моей спиной шайку затаившихся инопланетян-злоумышленников.

Лопоухий привратник топчется рядом, пожимая плечами, мол, кто такие знать не знаю и ведать не ведаю. Надо же, целых две пары ушей в башку встроено, а простых вещей расслышать не смог – мы же представились! А у этого начальника Тыб-Тыба на голове большая шляпа-пузырь, натянутая по самые мохнатые брови, поэтому пересчитать его уши пока не получается.

Я отлично понимаю здешнюю речь, ведь я слышу мысли. Но общаться с местными всё равно приходится через мою «трепаловку-переводилку».

– Йолли Йоллин, варвль. Прошу временного убежища на вашей замечательной планете.

Сдвинув на свой шершавый нос шляпу-пузырь, начальник почёсывает затылок шестипалой лапищей. Замечаю, что на лапах у глухого привратника при этом только четыре пальца.

– Откуда и зачем? – зевая, опять цедит начальник.

Кстати, зубов у него во рту не очень-то много. Я коротко объясняю случившееся.

– Так вы сюда за кормёжкой притащились? – Глаза начальника мигом проясняются, и он отодвигает тарелку с «грушами». – За так ничего не получите, не надейтесь. Но могу лично посодействовать за приемлемую плату, через свои личные связи. Галактические деньги у вас есть?

Вот жадюга! Но нам не привыкать: в космосе и не такого насмотришься.

– А начальник помойной службы у вас есть? – не теряясь, спрашиваю я в ответ.

– А зачем он вам? – разочарованно тянет Тыб-Тыб.

– Да так… Есть к нему одно дело.

– Ладно, собака вас возьми… Хыбо, отправь их на свалку.

Недовольный привратник опять что-то ворчит про «никогда-поспать-не-дадут» и «шлюзятся-тут-по-ночам-обжиралы-всякие»…

Мы, варвли, на короткой ноге с начальством планетарных помойных служб. Большинство из них нас просто обожает. Они варвлей к себе специально зовут, иногда даже приходится вежливо отказываться. Всё дело в аркондрах. Вернее – в их кормёжке.

Аркондры питаются помоями, и не надо воротить нос от этого реального обстоятельства. Нет, конечно же они с удовольствием сожрут любое угощение, случая не упустят: вы же помните про сонные грибы на иберийской свадьбе? Но если под рукой только помои – аркондры будут спокойно глотать помои и любой мусор, так уж они устроены. Вообще, аркондры не какие-то там обычные звери, они – искусственные существа, и вывели эту породу у нас на Варве. Раньше на Варве много чего полезного выводили, пока на это не был положен внутренний планетарный запрет. Ведь не так уж много у нас на Варве места, чтобы плодить без устали толпы новых организмов: всем для жизни энергия нужна, все есть хотят, а помоев и на аркондров-то не напасёшься.

А аркондры нам нужны для полётов.

Поэтому приходится промышлять по окрестным планетам. Так что помоев у нас на Варве сейчас и за галактические деньги не сыщешь.

Да и есть ли сам Варв, уцелел ли он?

Я пока не знаю…

Мы идём на свалку.

Четвероухий Хыбо, что топает впереди меня, ныряет в какой-то люк, я ныряю следом.

Ух ты! Так вот она какова, эта внутренняя планета! Такого я никогда не видел, точно. Если бы не привычка к постоянным перелётам, у меня бы обязательно закружилась голова.

Мы стоим на дырчатой железной галерее, подвешенной на ржавых цепях, галерея скрипит и покачивается, а внизу раскинулся целый удивительный мир! Планета точно вывернута наизнанку: вместо неба над головой – тёмная бугристая порода с металлическими вкраплениями, словно в подземной шахте. И порода эта блестит и посверкивает, как чёрный снег.

А под ногами… Под нашими ногами сияет рыжее солнце!

Мы точно в гигантском пузыре, где всё лепится к его искрящимся тёмным стенкам – дома, деревья, дороги. Я вижу вдали опрокинутые горы.

– Ну, хватит таращиться, – ворчит четвероухий Хыбо, – на всех пришлых бездельников времени не напасёшься!

Подумайте, какой занятой.

– Хыбо, это ваше солнце внизу?

– Сам не видишь?

– А это горы, да?

– Сам не видишь?

– А как вы тут обычно ходите? Вниз головой?

– Как надо, так и ходим. Лишь бы всякие чужаки под ногами не путались…

Он явно не настроен общаться.

Мы громко топаем по галерее, которая трясётся и скрежещет, перебираемся с яруса на ярус по шатким лесенкам. Пол под ногами весь в дырках, и сквозь них пробивается рыжий свет местного светила: теперь понятно, почему здесь нижнее освещение. Я стараюсь не отставать от провожатого, лишь мельком бросая взгляд сквозь эти дыры в полу – то на подвесные домики, то – на заросли деревьев, растущих кронами вниз. Стоп, а это там что? Неужели река?

Река течёт по внутреннему своду планеты – и почему-то не сливается вниз сплошным водопадом, хотя, судя по всему – должна бы. Удивительно!