Сына Мария Васильевна, конечно, тоже поднимает одна. Отец не касается ни вопросов воспитания, ни его содержания. Себя бы обеспечить выпивкой! С каждым днём это становится всё труднее в разорённом реформами селе – заброшены, не на что обрабатывать поля, закрываются фермы. Объём работ уменьшается, безработные сельчане разъезжаются по городам и весям в поисках средств к существованию. Одни престарелые да любители спиртного, типа Васи, остались здесь. Много ли старикам надо! У них даже подсобных хозяйств нет, где бы требовалось приложение трудолюбивых когда-то, а сейчас все чаще дрожащих от похмелья Васиных рук. Старушки трясутся над каждой копейкой – у них не выпросишь в долг, хоть умирай на глазах от похмельного синдрома. Каждая не только на лекарства и неподъёмные коммунальные тратит пенсию, но и копит гроши, чтобы подкинуть детям для погашения кредитов или внукам-студентам для оплаты учёбы в коммерческих ВУЗах. Тяга к учёбе не ослабла у сельчан и в пору дикого, бездушного капитализма. Наоборот, молодёжь, правда, лучшая её часть, ещё больше стремится к учению, надеясь тем самым обеспечить себя любимой и престижной работой, а будущую семью лучшим куском. Вон и Коля с Андреем мечтают стать геологами.

Но об этом Василий думает меньше всего, умные мысли очень редко приходят в зомбированную алкоголем голову. Он даже книги перестал в последнее время читать – не идут они ему в голову. А ведь в молодости был тем ещё охотником и любителем детективного чтива. Он в своё время даже посмеивался над женой, которая из-за ежедневных домашних дел и хлопот в подворье редко могла позволить себе почитать хорошую книжку. А сейчас круг его интересов сузился до заветной бутылки и кастрюли с едой. Мария, ёрничая, говорит, что у него клетки головного мозга давно высохли от спиртного, а их остатки после каждой очередной попойки он благополучно удаляет с башки, выливая в унитаз вместе с мочой. А ещё зло подшучивает, что по гороскопу супруг однозначно кот, поэтому-то в супе он ценит только мясо. Не подумайте, мол, что он из кастрюли лапой его вылавливает. Признаки цивилизации еще не все потеряны. Все культурно!

Пройдя на кухню, мрачный Василий, сутулясь, сел за стол.

– Меня удивляет одно, как легко ты даёшь обещания бросить пить, а сам с утра лыка не вяжешь! Ты – хозяин, нет, своему слову? – Взглянув в холодные, бессмысленные, полубезумные глаза мужа, Мария Васильевна поняла – говорить с ним на эту тему бесполезно. И не только потому, что тот сейчас нетрезв и вряд ли осознаёт смысл сказанного ею, но и из-за сложившихся убеждений, что держать слово для него, эгоиста, не выгодно, а значит, совсем не обязательно. Одним словом – полное отсутствие признаков того, что люди называют чувством ответственности и порядочности.

– Мне кажется, для тебя слова о надёжности мужского плеча, верности данному слову несовместимы с твоими убеждениями, – добавила она больше для себя, чем для него, – она заново открывала для себя родного и любимого некогда мужа.

– Чего?! – Куприянов, не понимая, с враждебным недоумением вылупился на Марию, но тут внимание его что-то отвлекло, глаза тревожно забегали, и он прилепился к окну, выходящему во двор. – Вон они, наркоманы! Надо поймать их, звони к генералу. Звони скорее к генералу, я сказал! – заорал он на жену.

– Не кричи! – притормозила его Мария Васильевна. – К какому генералу? Откуда взяться наркоманам?

Приподняв занавеску, женщина наклонилась к окну. Никого она в загороженной придомовой территории не увидела и засмеялась невесело. Допился до белой горячки мужик. Что хочешь, то и делай с ним! Как же она устала от его пьянок и безрассудного агрессивного поведения! Мария зябко повела плечами. Где-то она читала, что естественное состояние человека – жизнь в условиях напряжения, борьбы, стрессов. Без этого он вырождается, превращаясь в примитивное существо, способное лишь на удовлетворение физиологических потребностей – еды и сна. Такие существа избегают проблем, хотят быть свободными от необходимости преодолевать трудности. Но ведь, пока человек остаётся им, он не может наслаждаться абсолютной свободой, не принося ей в жертву всё и всех, в том числе и семью, ибо семья и дети – это обязанности и ответственность. Стремление к чрезмерной свободе приводит к деградации личности и вырождению общества. Алкоголики тоже безответственны, может, поэтому они так быстро деградируют?

– Я говорю, звони к генералу! – вытаращив глаза, продолжал тем временем вопить Куприянов. Женщина невольно поёжилась. Однако кривая ухмылка, как знак, что она встревожена и обеспокоена, но удерживает ситуацию под контролем, появилась на её лице. Чтобы как-то успокоить его, она взяла мобильник, сделала вид, что набирает номер.

– Товарищ генерал, рядовой Василий Куприянов докладывает, что появились наркоманы. Что делать с ними? – после небольшой паузы, добавила: – Ясно, сейчас передам ему ваше распоряжение.

Опустив трубку, Мария сказала взвинченному супругу, что генерал благодарит за службу и велит ему отдыхать, а наркоманов распорядился поймать омоновцам.

– Дай пожрать! – глядя на жену осоловелыми и сумасшедшими глазами, потребовал Василий, тут же забыв о наркоманах.

– Сейчас кашу сварю, а потом пирог с яйцами и луком приготовлю, – снова поёжившись от безумного взгляда, сказала женщина. Противоречить тому в таком состоянии было небезопасно. Да и не желала она с утра вступать в конфликт с ним, портить себе воскресного настроения, не хотелось будить скандалом и сына-подростка. Пусть отоспится, отдохнёт парнишка, завтра ему рано вставать, ехать за 10 километров в соседнее село в школу. В селе, где жила Мария с семьёй, среднюю школу, сославшись на уменьшение обучающихся детей, районное начальство закрыло. Впрочем, разве только оно повинно в этом. Политика правительства в период злополучной перестройки оказалась вдруг повязанной с советами заокеанских консультантов, на деле злейших конкурентов, к кому так чутко прислушивалась наша «элита». А соперники, как известно, завсегда рады посоветовать то, что ослабляет противника не только экономически, но и в области науки и образования. Рекомендация экономить за счёт детей, больных и пенсионеров, которые не способны к протестам, пришлась представителям верхушки, занятым в тот момент своим обогащением, как нельзя кстати. Оптимизация, будь она неладна!

Василий тем временем полез в холодильник, достал оттуда яйца, которые она купила для выпечки. Уселся за стол.

– Может, щи поешь? – предложила жена, понимая, что после того как он хорошо приложится к еде – алкоголь стимулирует аппетит – яиц для выпечки не останется.

– Наливай! – распорядился хозяин дома, разбивая и проглатывая одно яйцо за другим. Жена, разогрев, налила в тарелку щей, поставила перед ним, подала хлеб, ложку. Тот, зачерпнув со дна гущу, увидел, что мяса нет, швырнул со всей силой тарелку на пол. – Жри это пойло сама, я что, свинья, недельные щи хлебать!

– Какие недельные? – возмутилась женщина, подбирая разлетевшиеся осколки от разбитой тарелки. – Только вчера вечером сварила. Я что ли виновата, что ты ночью всё мясо, словно жирный котяра, из кастрюли выловил?

– А ты кто такая? – Вася вдруг уставился на жену дикими, налитыми кровью глазами.

– У тебя белая горячка! – бросила Мария и, схватив половую тряпку, начала вытирать мокрый пол. – Жену собственную перестал узнавать.

– А, сучка, это ты! – Выпивоха вдруг схватил нож со стола и кинулся на неё. Та еле успела разогнуться и с расширенными от ужаса глазами со всей, невероятной, непонятно откуда взявшейся силой швырнула, оттолкнула его от себя. Не удержавшись на ногах на скользком от разлитых щей полу, Вася полетел и, сбивая на своём пути табуретки, стукнулся о край тумбочки, упал на пол.

Услышав грохот, на кухню вышел заспанный Коля. Мать, постаревшая вмиг, сгорбившись, сидела на табуретке, словно весь мир, рухнув, расплющил, уничтожил её.

– Мама, что случилось?

– Я убила твоего отца! – промолвила та вяло и апатично, но зрачки её небесно синих глаз были увеличены – она явно испытывала душевные страдания. – Звони в милицию!