– Я тебя услышал сын, – примирительно кивнул Богдан, – просто бывают такие сложные моменты, когда жажда плотского оказывается сильнее рассудка. Страсть. Животная, необузданная, неуёмная… Что будешь делать, если она тебя настигнет?

– Страсть я уже научился тушить. И ни разу ещё не оказалась она неуёмной… – упирался княжич, рассудив по своему житейскому опыту.

– Так то просто похоть, – мягко пояснил наставник. – А я про ту, что съедать изнутри будет. Разум травить. Кровь кипятить, да сердце разрывать. Про ту, которая ломать будет, крутить… сводить с ума…

– Не нужна мне такая, – дрогнул голос Тверда. Впервые княжич испугался услышанного. Уж лучше в бой супротив дюжины воинов, супротив нечисти или зверя лютого, чем вот так… подыхать от чувств и желания. И к кому? К бабе? Они все! Все как одна – лживые! Ну уж нет! Ежели и случится такое повстречать, уж он-то обуздает плоть, совладает с дурными наклонностями, глупыми порывами, не позволит себе погубить собственную душу и сердце.

– Сказал же – не будет в моей жизни женщины, которая станет дорога. Значит не будет! И точка! – поспешил ретироваться, дабы не продолжать разговора, который всё больше загонял в ловушку.

***

Тверд завалился на лавку в хижине, руку за голову закинул и задумался.

Маришка…

Её пухлые губы манили, теплые серо-зелёные глаза обещали покорность. Тонкие пальцы, задумчиво поглаживающие шею или накручивавшие на палец выбившийся из косы локон, казалось, кричали о блаженстве, которое могут дать лишь прикосновением…

Переспать с ней, что ли?

Неутешительные мысли подоспели, терзая душу.

Может пройдёт тяга к девице. И так… что только ни делал. И с подругой Маришки – Ладой – переспал. Причём так подстроил, чтобы боярышня застала… И гнал от себя злым словом. И другим внимание уделял, нарочно делая ей больно. А она всё равно, как гибкая веточка, выпрямляется и тянется обратно, прощая и мечтая…

Но это не любовь!

Возможно та самая страсть. Желание. Неутолённое, но никак не чувства! Чувств к женщине нельзя допустить. Женщины – самое страшное зло, которое существует в этом мире. Зло, способное дать быстрое удовольствие.

Глава 10

4 года назад

Твердомир Минской

Уже по следующей весне Тверд, как обычно, в Углич со шкурами на ярмарку прибыл. Зима выдалась хорошая, зверья побил добро. Продажи конечно не будут такими знатными, как по весне, перед зимой, но кожа и мех в быту нужны, потому младший княжич не сомневался, что за пару дней продаст если не всё, то большую часть.

Не хотел себе признаваться, но как утроился за прилавком, как пошёл торг, так глазами по толпе шарил, выискивая Маришку. И она пожаловала. Чуть припозднившись. И взгляд её показался потухшим… Улыбка на губах не сияла. Румянец щёки не окрашивал.

– Давненько не виделись, – остановилась перед прилавком девица, а глаза всё отводила, взгляд по шкурам скакал, по другим товарам. Позади Маришки челядинка верная стояла, зябко ладошки в рукавах утеплённой одёжи прятала.

– Давненько, – согласился Тверд, холодея от сухого приветствия.

– Вижу, хороших шкур привёз…

– Неплохих, – поддакнул задумчиво княжич.

– Надолго или как всегда?

– Как всегда, – тянулся странный разговор.

– О-о-о, – распахнула глаза Маришка, кивнув в сторону. – Глянь, Алён, – махнула куда-то на дальние ряды, – бублики из Семичей привезли. – Торопливо с пояса небольшой мешок сняла, отсчитала пару медянок и челядине протянула. – А ну, принеси пяток штук, и ежели сыщешь горячего отвару, чтобы согреться, цены тебе не будет.

Алёна глянула на прилавок, где толпа уже сгустилась, недоверчиво на хозяйку, подозрительно на охотника.

– Так наказал батюшка ваш, ни на шаг от вас, – заупрямилась челядина.

– Ну чего глаза таращишь, – топнула ногой Маришка, – ступай, а не то домой придём – выпороть прикажу. Ступай, – нетерпеливо, – очередь займи, я догоню сейчас.

Довод явно сработал, и потому тяжко вздохнув, Алёна двинулась меж рядов к дальней толкучке, едва не ругающейся за очередность.

Только челядина поодаль отошла, Маришка тотчас ступила ближе к прилавку:

– Яр, ты вот что… приходи сегодня к дому моему.

– Зачем? – прищурился Тверд.

– Сказать тебе чего хочу… – тут к прилавку подошла Аглая Степановна, родственница Маришки:

– О, Ярополк, как всегда, – заулыбалась пышная боярышня. – Ступай, милая, – колючим взглядом одарила боярышню молодую. – Негоже одной возле парня видного крутиться. Честь она дорогая… – прошипела Аглая, подтолкнув девицу прочь. И тотчас опять засияла: – Покажи, что для меня может подойти…

Чуть проводил Маришку взглядом Тверд и занялся продажей. Так и закрутилась торговля… Лишь под вечер княжич с облегчением выдохнул. Да, знатно шкур продал. Теперь можно и самому закупиться, а завтра домой отправиться.

Как только ярмарка опустела и Тверд собрался, ещё на ночь бы пристроиться. Улыбка коснулась губ. Перед глазами тёплое, сочное, пышущее желанием тело молодухи предстало. Плоть радостно налилась.

Мда, надобно и о желании подумать. Поковырялся в памяти княжич, выделяя несколько милых девиц, кто ему по вкусу сегодня пришёлся, да на смену золотоволосой Дарюхи, Маришка всплыла.

Попробовал отогнать образ боярышни, но он навязчиво перед глазами маячил. Да и волнительно стало, что это она такая загадочная. Тётка её злая, челядинка… Что-то случилось, и раз попросила заглянуть – негоже девицу обижать невниманием.

Только стало вечереть, Тверд остановился под окнами дома Маришки. К удивлению отметил, как шумно на улице, да и в самом тереме народ гудел.

Не успел поразмыслить, как боярышню вызвать, она сама из-за угла к нему вышла.

– Пошли, – за руку поймала и потянула в сторону хоромин попроще. Вильнула меж сараек, а у следующей затормозила.

Осторожно дверь открыла. Косым взглядом через плечо пригласила за собой, и только затворила изнутри, оставляя их в сумраке, тотчас подступила:

– Яр, – голос мягко дрогнул.

– Ты чего это удумала? – отступил Тверд.

– Замуж меня выдают! – выпалила боярышня, вновь шагнув навстречу.

– Поздравляю, – на миг стушевался Тверд.

– Не с чем, Яр, – всхлипнула Маришка. – Жених мой, хоть рода и знатного, но старый и противный.

– И что с того? – насторожился княжич, сохранив разор меж собой и девицей.

– Не люб он мне!

– Насмешила, – хмыкнул зло. – Когда бы это девицу смущало? Выйдешь замуж, а там… свыкнешься.

– Зачем ты так?.. – сдавленно ахнула боярышня.

– Потому что это жизнь, а вы бабы… – попытался объяснить свою ядовитость Тверд, – телом платите за внимание, тряпки, уют. От вас ни мозгов, ни поступков, ни отваги не ждут… Только делайте то, для чего вас боги мужикам дали…

– Ты жесток, – обронила убито Маришка.

– Зато правдив! – отрезал сурово. – И тебя не понимаю. Или хочешь сказать, что не желаешь хорошей жизни и готова в сарае прозябать, зато с любимым? – развёл руками от негодования.

– Я того не говорила. Я сделаю, как велел батюшка. Ему лучше знать, как мне будет правильнее по жизни и с кем, – огорошила Маришка. Тверд даже заслушался. Она… не пыталась лгать, она смирилась и принимала. – Просто… – девица замялась, – хочу, чтобы первым моим ты был.

– Что? – шарахнулся опять Тверд – спиной в стену врезался.

– Яр, – промурчала боярышня, быстро расстояние сократив. – Яр, – нежно протянула, словно смаковала его имя на языке. – Яр, – понизила голос. – Яр, – прошептала, обвивая руками за шею. – Хочу тебя… Правда хочу… Так хочу, что с ума схожу. Раз уж суждено мне быть с другим, не откажи… Коли люба я тебе, коли не противна… Покажи, как это… когда с любимым, – голос Маришки обволакивал, делая с телом нечто невиданное. Ярость в сердце, жар в паху, лава в венах… И душа воспаряла.

Как бы Тверд не гнал от себя безумные чувства, они неумолимо настигали.