— Конечно!

Гарри с готовностью снял плащ и протянул другу. Рональд завернулся в него и накинул широкую пелерину на голову. Его друг даже в ладоши хлопнул, когда он полностью исчез. Уизли подошёл к своей кровати и погладил задремавшего лазиля. Котёнок вскинул голову, повёл ушами и принюхался, приоткрыв пасть. Он не видел хозяина, но запах чувствовал, поэтому потёрся о невидимые пальцы и опять свернулся клубком.

— Класс! — ещё раз восхитился Рон, снял одеяние и отдал Гарри. — Даже кошки тоже не видят сквозь плащ-невидимку, хотя наверняка чуют запах.

— Но это ещё не все чудеса! — Поттер тщательно свернул бесценную вещь и положил опять под подушку. — Хельга тренировала меня ловить мячи, она даже дала мне полетать на её метле! Ну, это вам не школьные мётлы, даже я это понял! А ещё я был у Хагрида…

— …Зубы не сломал о его очередной кулинарный шедевр? — ухмыльнулся Рон.

— Нет, но я узнал кое-что… — Гарри таинственно смолк.

— Ну, говори уже!

— Когда я похвалился, что на Хеллоуин мы с тобой видели целых двух чудовищ, он очень заинтересовался, ты же знаешь, он любит всяких жутких тварей. Я и рассказал ему, как мы победили тролля, и что трёхголовая собака в Запрещённом коридоре, как нам показалось, покусала Снейпа, потому что он пытался своровать то, что это чудовище стережёт. Тут он так разволновался и сказал, что это никакое не чудовище, а его питомец! Хагрида! Представляешь?!

— Да ладно?!

— Вот, и я так же сказал! Так что, это не собака, а настоящий греческий цербер, по кличке… Ты лучше сядь! Его зовут ПУШОК!

Рон прыснул смехом.

— Вот, и потом он… Ну, Хагрид стал говорить, что Пушок совсем безобидный, надо только знать, как с ним обращаться, а Снейп тоже безобидный…

Уизли опять рассмеялся:

— Что, правда, так и сказал, что Снейп — безобидный?!

— Ну, это я тебе пересказываю смысл, — усмехнулся Гарри. — Короче, он никак не мог поверить, что препод хочет украсть то, что охраняет цербер по просьбе Дамблдора. До того разволновался, что ляпнул буквально так: «Хватит лезть в дела, которые вас никак не касаются! Выкиньте из головы и собаку, и то, што она сторожит! Это касается только профессора Дамблдора и Николаса Фламеля!»

— Николас Фламель? — удивлённо переспросил Рон.

— Вот, и мне показалось знакомым это имя! Но укуси меня Пушок всеми тремя головами, если я помню, где оно мне встречалось!

— Может, в библиотеке поискать? — почесал в затылке Уизли.

— Ха! До этого я и сам додумался! И вот тут, Рон, стало ещё интереснее!

— Ох, я уже и так сто раз пожалел, что не остался в Хогвартсе с тобой, — фыркнул его друг. — Ладно, давай, сказочник, сказывай дальше!

— Я попытался поискать в библиотеке. А проблема оказалась в том, что я не знаю, где, собственно, искать, поскольку не знаю, что за волшебник этот самый Фламель, и чем он прославился. Его не было ни в «Великих чародеях двадцатого века», ни в «Знаменитых именах магов нашего времени», отсутствовал он также и в «Важнейших колдовских открытиях современности», и в «Исследованиях новейших направлений волшебства». В общем, я несколько дней торчал там часами, вместо того, чтобы отдыхать как все нормальные ученики, мадам Пинц стала смотреть на меня всё подозрительнее и подозрительнее, и вчера я решил прийти туда ночью, чтобы никто не мешал.

— Ночью?

— Ну, да! У меня же волшебный плащ! Конечно, я захотел его испытать!

— И … нашёл?! — спросил Рональд и затаил дыханье.

— Найти-то нашёл… — нахмурился Гарри, — только вовсе не Фламеля.

— Поттер, ты меня сейчас до Непростительного Заклятья доведёшь! — в сердцах сказал Рон.

— До какого-какого заклятья? — заинтересовался Гарри.

— Да потом расскажу, давай, ТЫ ГОВОРИ уже!

— Ну, вот. Я пошёл в библиотеку, как только хорошенько стемнело. Под плащом, конечно. Хожу я между полками с лампой в руке, смотрю на заголовки, тихо-мирно, никого не трогая… И тут слышу: Филч со своей кошкой разговаривает. Они были за стеной — а мне показалось, что прямо около меня! Мне бы замереть — так нет же, я вздрогнул — и лампа упала! Представляешь, какой был грохот в тишине?! Я оттуда как помчался, вот в жизни так не бегал, даже от Дадли. Короче, нёсся, сам не зная, куда… И всё мне казалось, что Филч меня вот-вот схватит! Ох, Рон, ты не представляешь, как я напугался! Тут я налетел на какие-то доспехи, которые загремели как гром. Я вообще голову потерял — и спрятался в каком-то классе, там дверь была прямо за доспехами, я туда еле протиснулся…

Гарри смолк, переводя дыхание. Рассказывая, что случилось прошлой ночью, он вспомнил всё до мелочей. Как он без сил сполз по стене, до звона в ушах вслушиваясь в тишину. Прошло несколько секунд, пока он начал различать предметы в комнате, где спасся. Это было похоже на обычный, неиспользуемый класс: в тенях повсюду угадывались нагромождённые как попало парты и стулья, перекошенная доска, перевёрнутая мусорная корзинка. А посередине этого беспорядка возвышалось что-то, казавшееся неуместным, засунутым сюда в спешке, лишь бы с глаз долой. Это было высокое, чуть не до потолка, зеркало, в массивной узорчатой золотой раме на когтистых ножках. По верху шла надпись, поблёскивая самоцветами: «Атчем я анте ваз я амас он йов ткилень сед зясти зарто».

Мальчик приблизился к зеркалу, чтобы посмотреть на себя, невидимого. Он встал прямо перед стеклом — и тут же зажал себе рот обеими руками, чтобы не заорать в голос. Он принялся озираться, сердце его колотилось ещё сильнее, чем тогда, когда тролль занёс дубину над Роном и Драко. В зеркале он увидел не только себя самого, хотя на нём и был плащ-невидимка, но и ещё целую толпу народа! Но ведь комната была пуста! Мальчик медленно-медленно повернулся и снова посмотрел в зеркало, затаив дыхание. Там был он, такой же бледный и перепуганный, но прямо позади стояли ещё человек десять. Гарри опять посмотрел назад через плечо — никого. Может, они все тоже невидимые? Может, комната и вправду полна невидимок, и зеркало зачаровано так, что может их показать? Он вновь посмотрел в зеркало. Стоявшая прямо позади его отражения женщина улыбнулась и слегка помахала рукой. Гарри протянул свою руку назад: если бы там кто-то был, он бы обязательно почувствовал касание, но нет, только воздух, ничего больше. Люди, которых он видел, были только внутри зеркала.

Женщина была симпатичной, с узким лицом, с каштановыми волнистыми волосами. Она неуловимо кого-то напоминала, а её зелёные глаза казались совсем такими же, как у него. Гарри сделал шажок поближе. Да, глаза такой же формы и цвета, но только в них стояли слёзы. Ещё ему показалось, что его собственное отражение было чуть выше ростом и шире в плечах. Мужчина, стоявший позади Гарри в зеркале, рядом с женщиной, был среднего роста, черноволосый, его волосы на макушке торчали вихрами. Он положил руку женщине на плечо. Гарри приблизился к зеркалу так, что чуть не уткнулся в него носом.

«Мама? Папа?» — прошептал он. Они смотрели на него и улыбались. С трудом отведя от них взгляд, Гарри посмотрел на других людей в зеркале. Многие черноволосые, некоторые в очках, у одного старичка были даже такие же острые локти и коленки, — Гарри впервые в жизни смотрел на свою семью. Поттеры, помоложе и постарше, мужчины и женщины, улыбались и махали ему руками, а мальчик жадно рассматривал каждого их них, прижавшись к стеклу, опираясь ладонями, будто хотел прорваться внутрь, туда, к ним…

Сколько он так простоял — он не знал. Отражения не исчезали, и Гарри, забыв обо всём, смотрел и смотрел на них. Потом какой-то шорох вернул его к действительности. Он оторвал взгляд от глаз своей мамы, прошептал: «Я обязательно приду ещё», и выбежал из комнаты.

…Рональд всё так же нетерпеливо смотрел на Гарри, а тот вдруг засомневался, стоит ли пересказывать другу, ЧТО он почувствовал, когда впервые увидел собственных родителей в волшебном зеркале… Ведь Рон тоже потерял своих маму и папу, и тоже их не помнит… Наверное, это зеркало зачаровано так, чтобы показывать умерших… И Гарри решился.