Костя, как только получил кольцо Котовых, не снимал его больше, ни на ночь, ни на тренировках, ни даже в бане. Кстати, он отметил, что волшебный артефакт словно сохранял собственную температуру, почти не нагреваясь в жару и не остывая в холод. Все замеченные особенности, связанные с кольцом, он чётко рассказал дяде.
— Ну, а что-то более необычное ты не заметил, Костенька?
— Да я и хотел спросить, дядя Касьян, если кольцо заряжено магией, как Кир мне рассказывал, какое волшебное свойство оно мне-то передаёт?
Отец с сыном переглянулись.
— Вот и неизвестно, — сказал Кирилл. — Мы думали, это ты нам расскажешь, какие чудеса ты творишь теперь.
— Да, вроде, никаких…
— Странно, — нахмурился дядя Касьян. — Но, может, просто ещё не пришло время. Я думаю, если обычных чудес ещё не было, значит, будет такое необычное чудо, которое не заметить будет просто невозможно.
На том разговор о кольце и закончился.
***
В отпуске, в гостях у брата, Константин Котов провёл две недели. А вернувшись обратно в Москву, он ещё долго вспоминал эту поездку и, особенно, своего племянника Каллистрата.
Шагая по привычному пути по коридорам ФЭС, Костя удивлялся, ощущая какую-то непонятную, необычную атмосферу привычной «конторы». Вроде, и обстановка не менялась, и люди те же самые снуют в коридорах, но… Что-то словно носилось в воздухе, тонкое, едва уловимое, как аромат только-только распускающейся сирени, но от этого непременно хотелось улыбнуться. А ещё он никак не мог перестать думать о племяннике. Тем более, что Кирилл, скрестив пальцы и суеверно плюясь во все стороны, сообщил, что его годовалый сын уже начинает показывать признаки магической силы.
Наконец, уже стоя у кабинета Рогозиной, где все собрались на утреннюю планёрку, Костя Котов смог взять себя в руки и отбросить все неслужебные мысли. Правда, напоследок он всё-таки подумал, как же это должно быть здорово, когда у простых людей вдруг рождаются дети с магическими способностями, а ведь такое, оказывается, бывает, и не так уж редко…
— Здравия желаю, Галина Николаевна, извините за о…
И он оборвал сам себя, оглядывая воззрившихся на него коллег. Они все улыбались. Все, даже Рогозина. Даже Круглов. Даже Аристов, что вообще было из ряда вон.
— А чего, сегодня праздник, что ли, какой-то? — растерянно вымолвил Котов.
— Здравствуй, Костя. С возвращением, — сказала Галина Николаевна. — Садись, ждём только тебя. Вот, почитай. Тогда поймёшь, что у нас за праздник.
Она передала лист бумаги, на котором чётко выделялось слово «Приказ». Костя сел и впился взглядом в официальные строчки, подписанные ни кем иным, как генерал-майором Султановым.
— …Это что, серьёзно, что ли? — уставился он на Рогозину, когда прочитал Приказ. — Сегодня вроде не первое апреля…
— Какие могут быть шутки, — усмехнулся Круглов, — раз сам Султанов приказал? А вот тебе ещё, это уже распоряжение полковника Рогозиной.
И он протянул ему ещё один лист, официальный бланк ФЭС с очень знакомой подписью. Костя на автомате прочёл и его, потом выронил на стол и обалдело заморгал, оглядывая коллег.
— Там, на обороте, список ознакомившихся, — деловито сказала Рогозина, погасив улыбку. — Расписывайся, только ты остался.
Всё ещё не веря в происходящее, Костя перевернул лист. Ну, да, росписи стояли: Амелиной, Белой, Власовой, Данилова, Дунаевой, Круглова, Лисицына, Майского, Рогозиной, Соколовой и Тихонова. Только одна строчка в середине списка перед его фамилией, выделялась, потому что была пустой.
— Я… — у Котова внезапно сел голос. Он кашлянул и заявил: — Я не буду это подписывать.
— Ты внимательно читал Приказ? — спокойно спросила Рогозина.
Костя схватил первый лист и ещё раз прочёл, зацепившись взглядом за последнюю строчку: «В случае невыполнения сего приказа Федеральная Экспертная служба подлежит расформированию».
— Но почему я, Галина Николаевна? — жалобно сказал он. — Почему не Аристов, например?
— Потому, что ты был в отпуске, — расхохотался Аристов. — На самом деле, было две кандидатуры, ты и я. Но кое-кто выбрал тебя. Так что, гордись, капитан!
— Кстати, — Рогозина потянулась за ещё одним листом и подала его Косте. — Надеюсь, это тебя убедит согласиться.
Котов вздохнул и опять принялся читать:
«За многолетнюю безупречную службу в рядах МВД, за неоднократно проявленный героизм, а также в связи с успешным выполнением Приказа № (тут стоял номер того самого приказа, на основании которого было выдано Распоряжение по ФЭС) присвоить Котову Константину Сергеевичу очередное звание: майор».
Костя покраснел и снова обвёл взглядом коллег. Они опять улыбались, а Майский ещё и махал рукой в воздухе, словно подписывал что-то. Аристов лениво достал из кармана свою любимую ручку с золотым пером, с которой никогда не расставался, и бросил её Котову. Тот рефлекторно, даже не глядя, поймал её, глубоко вздохнул и поставил на оставшейся строчке свою роспись.
