Весь рассказ – это совершенное отсутствие мыслей: я променял их на счастье, и ничуть не жалею.
Путь поэта освещает фонарик влюбленной в него женщины… иногда из другого конца вселенной
Глава1. Тридцать пять, никто, свободен
Психический инфантилизм – незрелость человека, выражающаяся в задержке становления личности, при которой поведение человека не соответствует возрастным требованиям к нему. Отставание проявляется в развитии эмоционально – волевой сферы и сохранении детских качеств личности.
У художника был пустой кусок стены, за которым целый мир. Мастер нарисовал картину, назвал "черный квадрат" и повесил на стену. Мир стал за "черным квадратом".
Философское от автора
«Я инфантил и в этом не оригинален, поскольку имя нам – легион», – приподнялся, перевернул подушку и снова лег, забросив руки за голову, а ноги на спинку дивана. Тридцать пять, – учился ненужному, работал, где придется, бегал от любивших, догонял недоступных, спорил о не интересном, – псу под хвост.
Приличные люди в тридцать пять умирают, нарожав детей, насочиняв поэм; посадив аллеи деревьев; построив башни, с небоскреб высотой; и оставляют добрую, светлую, теплую, смешную, скандальную, злую, – хотя какую-то память. Большой палец правой ноги назойливо белел через дырку в черном носке.
–– Отрава. Пытаешься доказать себе, что свободен, а, всего лишь, никому не нужен. Жениться пора, а то перед смертью и воды не подадут.
Мысль не новая, но повседневно актуальная. Подцепил левой «полторашку» пива с пола, правой нетбук на грудь притянул. Поиск единомышленников. «Ищу друга для секса без обязательств». «Познакомлюсь с неординарным парнем для совместного творчества». «Нужен собеседник для совместных пробежек утром». «Девушка-спортсменка будет счастлива с другом-спортсменом». «Отставной майор ПВО ищет хозяйственную миловидную женщину для дружной работы на даче» …
С кем прожить долго и счастливо и умереть в один день? Надеяться на счастье жизненный опыт не позволяет. Под светом надежды будущие времена кажутся лучше, а добредешь – те же.
Брачные объявления. «Стану женой и музой для поэта». «Обещаю заботиться и самозабвенно любить». Сайт знакомств. «Стройная, двести-сто шестьдесят-двести, хочу уехать из городской суеты». Попытался изобразить размер руками и едва не свалился с дивана. Наверняка, современная Золушка, в свободное время кроет залетных принцев матом в соцсетях.
Прежде, чем хотеть, правильно сформулируй свои хотения. Семейный союз не догма, а тернистая тропа от радостной встречи, к счастью, разлуки. Довериться раз в жизни профессионалам. "Щелкнул» «брачные агентства», и браузер послушно показал пятьдесят тысяч страниц. Выбрать нужное сложнее, чем спутника жизни. Ткнул наудачу. В строке «О себе» врать не стал: «Тридцать пять, никто, свободен».
Познакомлюсь, оженюсь; стану добрейшей души человеком, ласковым отцом, заботливым мужем, доброжелательным другом… другу семьи… Соединю сердца с красоткой в отгороженном от мира уголке. Хотя… в замкнутом пространстве и соседка надоест, не только жена. Начало пути в ленивые кастрированные коты. Грустный юмор одиночества.
Покрутился на диване, в поисках удобной позы, кулаком подбородок подпер, как Роденовский "Мыслитель", но сообразил, не мое. Хлебнул пивка, закурил и вышел на лестницу. Принятое решение побудило к движению и общению. Навстречу девица из верхней квартиры. Салонно обихоженная блондинка модельного роста. Остренькие прядки волос, будто бы небрежно на лоб упавшие, матовую кожу лица подчеркивают. В цвет красного золота маникюр трехсантиметровый, бедра и ноги зеленой чувственно переливающейся юбкой до щиколоток возбуждающе обтянуты. Под белой полупрозрачной кофточкой грудки-грушки нервно призывно вздрагивают, остренькие соски изнутри ткань поглаживают, оживляют. Русалочка сероглазая. Двумя пальчиками к губам стаканчик кофе поднесла, отхлебнула. Из сумочки сигаретку-соломинку выщелкнула. Я зажигалку поднес, подмигнул, улыбнувшись через силу.
–– Здравствуй, красивая.
Оставила недопитый стаканчик на перилах, кивнула с надменной иронией сквозь затемненные очки, будто мелочь в шапку швырнула. Гармонично выпирающие ниже трепетной спины булочки-батончики-ягодички приостановили движение на полушаге; вздрогнули, будто в раздумье, и вновь задвигались-закрутились в такт цоканью десятисантиметровых каблучков вниз к выходу. Не в ее я формате. Все меньше русалок в наших колодцах.
Сглотнул слюну, допил кофе из стаканчика. «Три в одном», то самое, из пакетика двухрублевого, но преподнесла неординарно. Сунул окурок в консервную банку, к перилам привязанную. Окинул взглядом безжизненные фиолетовые панели, серую зашарканную лестницу, некогда белые стены в грязно желтых разводах, и настроение, без того минорное, осыпалось и покатилось вслед за скомканным пластиком мимо ступенек в сторону мусоропровода.
Вернулся в комнату, прикидывая на ходу, выдержит ли двойной компьютерный провод сто килограммов. Мимоходом в зеркале мелькнул: «Мать твою, пошутила природа, хоть в театр двойников иди работать», – на самого главного в стране дядьку похож. А вдруг я – это его «альтер эго» – второе я… или более молодая копия на случай, если оригинал устанет страной управлять, а достойного преемника нет». Дожился до разговоров и приколов с собой и над собой нелюбимым. Одиночество – брат нездоровых чувственных дум.
Экран нетбука светил с дивана красочным посланием и нагло врал о раздаче личного счастья на тропических островах. Цена вопроса смешная – тысяча баксов, срок исполнения – неделя, гарантия – вся оставшаяся жизнь. Счастье – это не точка-полюс, для всех в одной стороне, месте и времени расположения, нет к нему общей дороги. Еще раз внимательно прочитал страничку, пополняя список неисполнимых мечт, хотя… почему неисполнимых? Полистал-подвигал пальцем по столу десяток пятитысячных купюр – окончательный расчет с очередной работы – «богаче не сделают, беднее – некуда»; повеситься и на Сейшелах смогу.
Глава 2. Команда жаждущих счастья
Для счастья надо полюбить себя и не забыть ответить взаимностью
Мимоходом от автора
Мне всякие женщины нравятся – беспредельно обширный диапазон женской красоты. Давно живу и заметил связь красоты и внутренней свободы. Иная так прячет, зажимается и стесняется красивых форм, что кроме жалости никаких чувств. Другая – ноги-"спички ломаные" и плоскую грудь широко и радостно миру представляет; и радуешься-улыбаешься вместе с ней. И шансы на ее стороне. Красота в свободе.
Философское от автора
В полупустом бизнес-классе «Боинга-747» неподвижно сидели и напряженно высматривали счастливую судьбу в спинках передних сидений девять, считая со мной, особей мужеска и женска пола, приодетые турфирмой в ярко желтые майки, бело-серые полу штаны «бермуды» и фиолетовые банданы. Перед стартом «огламуренный» голубоватый стюард, с модной стрижкой «пилотка» и обведенными красным губами, провел по салону модельную соседку. Девица, узнав меня, гордо вскинула подбородок и манерно разместилась в задних креслах.
Впрочем, я в недоумении присматривался к другой особе, а память назойливо диктовала: «Стройная, двести-сто шестьдесят-двести», – не «стройная», а «пышка-кругляшка». Грустно взглядывая голубыми глазками над румяными вздрагивающими щеками, повествовала соседу тяжелую историю, заставившую перечеркнуть унылое прошлое и отправиться за светлым будущим.
–– Я злилась, но стеснялась сказать, когда он коленями вперед забирался на кровать в очках, носках, часах и трусах; трусы стягивал под одеялом. Некоторое время пыхтел, сопел, стонал, упираясь ногами в носках в спинку кровати, царапая часами плечо и потея очками…, и уходил. – Женщина фалангой указательного пальца стерла слезу, усмехнулась ярко накрашенными алым полными губами и продолжила. – Встречались шесть лет, пока его не задавила спешащая на пожар и, против обыкновения, с полной цистерной воды пожарная машина. – Женщина снова усмехнулась, подвигалась в кресле, будто пытаясь поглубже спрятаться. – Так ни разу и не посмотрела, и руками не потрогала, что же такое во мне регулярно присутствовало. Считайте черствой или предательницей, но я целый месяц радовалась после обеда в пятницу своему одиночеству, а потом заскучала, и потекли воспоминания, как наказание. Ни лицо, ни руки, ни глаза, даже имя припоминала с трудом, а только очки, носки, часы и трусы, которые он снимал под одеялом.
