Богатое философское наследие, включающее разработку вопроса об истоках зла и преступности, оставили нам наши соотечественники. Например, И. А. Ильин определял «зло» в его внутреннем проявлении, утверждая: «Как бы ни были велики и стихийны внешние, вещественные разрушения и уничтожения, они не составляют зла: ни астральные катастрофы, ни гибнущие от землетрясения и урагана города, ни высыхающие от засухи посевы, ни затопляемые поселения, ни горящие леса. Как бы ни страдал от них человек, какие бы печальные последствия они ни влекли за собою, материальная природа, как таковая, даже в самых с виду нецелесообразных проявлениях своих не становится от этого ни доброю, ни злою. Самое применение идеи зла к этим явлениям осталось в наследство от той эпохи, когда все-одушевляющее человеческое воображение усматривало живого душевнодуховного деятеля за каждым явлением природы»[106]. Зло, по мнению философа, начинается там, где начинается человек, а именно его душевно-духовный мир. В нем истинное местонахождение «зла».
Внешнее поведение еще не позволяет нам определить истинные мотивы. Перед лицом добра и зла всякий поступок человека таков, каким он осмыслен внутренне, а не каким он кому-нибудь показался внешне. Только наивные люди, по утверждению И. А. Ильина, могут думать, что улыбка всегда добра, что поклон всегда учтив, что уступчивость всегда доброжелательна, что толчок всегда оскорбителен, что удар всегда выражает вражду, а причинение страданий – ненависть. При нравственном и религиозном подходе «внешнее» оценивается исключительно как знак «внутреннего»[107]. Именно поэтому два внешне одинаковых поступка могут иметь совершенно противоположную ценность. Отсюда следует, что сущность зла заключена во внутреннем мотиве поведения. Даже если зло не выходит наружу в виде совершения каких-либо действий, оно продолжает сохранять свое бытие, жить, отравляя душу человека[108].
Однако если настоящая обитель добра и зла есть именно внутренний, душевнодуховный мир человека, то это означает, по Ильину, что борьба со злом и преодоление зла могут произойти и должны достигаться именно во внутренних усилиях, а преображение будет именно внутренним достижением[109].
Анализируя мотивы поведения человека, И. А. Ильин приходит к выводу о том, что все люди, независимо от того, желают ли они этого, связаны друг с другом в добре и зле. Ни одно доброе или злое событие в личной жизни человека не остается исключительным достоянием его изолированной души: тысячами путей оно всегда проявляется, выражается и передается другим. Поэтому человек, реализующий свое внутреннее зло во внешнем поступке, не только сам «грешит» или «падает», но делает всеобщую духовную связанность людей прямым орудием зла и его насаждения. Каждый внутренний акт злобы, ненависти, зависти, мести, презрения, лжи неизбежно изменяет ткань и ритм душевной жизни самого человека и столь же неизбежно, хотя и незаметно, передается всем окружающим и через них – отголосками дальше и дальше. Отсюда И. А. Ильин делает следующий важный вывод: если каждый из людей, неся в себе известное начало зла, отвечает и за себя, и за других, то верное отношение его к этому «собственному» злу выражается не в том, что он «может» с ним бороться, «если хочет», а в том, что он при всяких условиях обязан с ним бороться и не имеет права угашать эту борьбу – ибо, угашая ее, он вредит не только себе, но и всем остальным людям[110].
По мнению Н. А. Бердяева, «все, что мы бесспорно считаем злом, носит отрицательный характер, не заключает в себе никакого положительного бытия». В качестве внутреннего источника зла мыслитель называл изначально заложенные в человеке пороки, относя к таковым злобу, ненависть, зависть, месть, разврат, эгоизм, корыстолюбие, ревность, подозрительность, скупость, тщеславие, жадность. Как полагал Н. А. Бердяев, эти пороки истребляют жизнь, подрывают силы человека. «Всякая злая страсть пожирает сама себя, несет в себе семя смерти для человека и для жизни. <…> Зло ввергает человека в иллюзорную, призрачную, лживую жизнь. <…> Злоба и ненависть есть убийство и смерть, истребление бытия»[111]. Любовь же, по Бердяеву, есть утверждение жизни, бытия во всех и во всем. «Положительное бытие может быть лишь царством любви. <…> Ненависть же никогда не приводит к любви, раздор никогда не приводит к единению, убийство никогда не приводит к жизни, насилие никогда не приводит к свободе. Нет злых путей к добру. <…> Когда злоба вошла в сердце человеческое и отравила его, оно будет совершать дело истребления жизни»[112].
Уместно вспомнить, что многие философы главным пороком человека, а также спутником противоправных поступков всей человеческой жизни называют его эгоистическое самолюбие. Основное зло, утверждал Н.О.Лосский, есть зло нравственное: оно состоит в нарушении деятелем ранга ценностей, т. е. в большей любви к себе, чем к Богу и другим существам, тогда как правильное соотношение ценностей требует большей любви к Богу, чем к себе, и любви ко всем существам такой же, как к себе[113]. По наблюдению философа, люди, обнаруживающие крайний эгоизм, отдают предпочтение даже ничтожным своим интересам, принося в жертву самые значительные интересы других лиц или самые великие ценности истины и красоты. Когда задеты такие страсти, как честолюбие или гордость, можно ожидать тяжких преступлений даже от людей высокого духа[114]. Эгоизм выступает первоначалом, порождающим такие пороки, как безудержное стремление к власти, мнимое проявление альтруизма, зависть, ненависть, ревность, месть, корыстолюбие и злоба.
Рассмотрению людских пороков посвящены исследования Ф. Ницше, утверждавшего: «Везде, где находил я живое, находил я и волю к власти; и даже в воле служащего находил я волю быть господином. Чтобы сильнейшему служил более слабый – к этому побуждает его воля его, которая хочет быть господином над еще более слабым: лишь без этой радости не может он обойтись»[115]. Жажда власти приводит к тому, что человек ради достижения цели готов использовать любые способы и средства, вплоть до преступных. Его не останавливают ни страх перед наказанием, ни нравственные запреты. Стремление к власти выступает в роли сильнодействующего наркотика, когда приобретенная власть из инструмента социального блага постепенно превращается ее субъектом в самоцель – во власть ради власти[116]. К формам эгоизма также могут быть отнесены зависть и ревность, представляющие собой, по выражению Ф. Ницше, «срамные части человеческой души»[117].
Еще Киприан Карфагенский заповедовал христианам «более всего беречься и с особенной осмотрительностью заботиться, чтобы не увлечься злобой и завистью, чтобы брат, опутанный скрытыми сетями тайного врага, возымев от ревности вражду на брата, не поразил себя, сам того не зная, собственным своим мечом». Ведь «первая вражда между первыми братьями и нечестивые братоубийства начались с того, что неправедный Каин поревновал праведному Авелю, что злой возненавидел доброго, позавидовал ему; бешеная ревность столько имела силы для совершения злодеяния, что забыта и братская любовь, и тяжесть греха, и страх Божий, и казнь за преступление». Именно ревность Киприан Карфагенский называет корнем всех зол, рассадником грехов, причиной преступлений. Ревность возжигает корыстолюбие при виде богатства, доставшегося другому, возбуждает честолюбие при виде почестей, воздаваемых другим. «Коль скоро ревность ослепила наши чувства и овладела тайными помыслами, тотчас презирается страх Божий, пренебрегается учение Христово, не помышляется о дне суда, надмевает гордость, усиливается жестокость, умножается вероломство, мучит нетерпение, свирепствует раздор, кипит гнев, – и не может уже удержать себя или управлять собою тот, кто подпал чужой власти»[118].
