Тишина.

Вот что не так. Хотя телевизор дальше по коридору все еще стрелял и кричал, ему вторила тишина. Ни свиста, ни улюлюканья.

Редмен поспешил обратно в вестибюль и через коридор в комнату отдыха. В этой части здания разрешалось курение, и все провоняло сигаретами. Впереди не смолкал шум разрушений. Женщина звала кого-то по имени. Человек ответил, но его прервал залп огня. В воздухе висели недосказанные истории.

Редмен дошел до комнаты и открыл дверь.

С ним заговорил телевизор.

– Ложись!

– У него пистолет!

Еще один выстрел.

Женщина, блондинка с большой грудью, получила пулю в сердце и умерла на тротуаре рядом со своим любимым.

Трагедия осталась неувиденной. Комната отдыха была пуста – вокруг телевизора стояли старые кресла и изрезанные граффити стулья для публики, у которой на этот вечер нашлось развлечение поинтереснее. Редмен прошел между ними и выключил телевизор. Когда серебряно-синяя флуоресценция угасла и назойливая музыка оборвалась, он ощутил, что в сумраке, в тиши, кто-то стоял у дверей.

– Кто здесь?

– Слейп, сэр.

– Я велел тебе оставаться с Лейси.

– Ему надо было идти, сэр.

– Идти?

– Он сбежал, сэр. Я не смог ему помешать.

– Черт возьми. Что значит – не смог помешать?

Редмен направился обратно к двери, зацепился ногой за стул. Тот, тихо протестуя, скрипнул по линолеуму. Слейп дернулся:

– Простите, сэр. Я не смог его поймать. У меня нога.

Да, Слейп действительно страдал хромотой.

– Куда он побежал?

Слейп пожал плечами:

– Не помню, сэр.

– Так вспомни.

– Незачем так нервничать, сэр.

«Сэр» он растянул – пародия на уважение. Редмен вдруг понял, что у него кулаки чешутся задать взбучку этому подростку с гнойной рожей. До двери оставалась всего пара метров.

Слейп не двигался с места.

– С дороги, Слейп.

– Ну, в самом деле, сэр, вы ему уже не поможете. Его уже нет.

– Я сказал – с дороги.

Когда он шагнул, чтобы оттолкнуть Слейпа, на уровне пупка раздался щелчок, и ублюдок прижал к животу Редмена выкидной нож. Кончик ужалил жир на животе.

– За ним уже, правда, незачем идти, сэр.

– Во имя Господа, что ты творишь, Слейп?

– Мы просто играем, – процедил тот сквозь серые зубы. – В этом нет ничего такого. Просто оставьте все как есть.

Из-под кончика ножа побежала кровь. Проложила теплую дорожку до паха Редмена. Слейп был готов его убить, в этом не было сомнений. Что бы это ни была за игра, он нашел свое собственное развлечение. Оно называлось «прикончи учителя». Нож все еще входил, бесконечно медленно, в плоть Редмена. Капельки крови усилились до ручейка.

– Иногда Кевин любит выйти и поиграть, – сказал Слейп.

– Хенесси?

– А, вы же любите звать нас по фамилиям, да? Это по-мужски, да? Это значит, что мы не дети, значит, что мы мужчины. Но понимаете, сэр, Кевин не совсем мужчина. И никогда не хотел становиться мужчиной. По-моему, ему это было противно. Знаете, почему? – теперь нож рассек мышцу, нежно-нежно. – Он думал, что, как только становишься мужчиной, начинаешь умирать, а Кевин говорил, что никогда не умрет.

– Никогда не умрет.

– Никогда.

– Я хочу с ним встретиться.

– Все хотят, сэр. Он харизматичный. Так его доктор называла – харизматичный.

– Я хочу встретиться с этим харизматичным типом.

– Скоро.

– Сейчас.

– Я сказал – скоро.

Редмен так быстро схватил руку с ножом за запястье, что у Слейпа не было ни единого шанса вонзить клинок. Реакция подростка была заторможенной – возможно, из-за лекарства – и Редмен с ним справился. Когда его хватка окрепла, нож выпал, а второй рукой Редмен взял Слейпа в захват, легко обняв хилую шею. Ладонью надавил на адамово яблоко нападавшего, в горле у того заклокотало.

– Где Хенесси? Веди меня к нему.

Глаза, глядевшие на Редмена, были такими же заторможенными, как и слова, радужки – лишь точками.

– Веди меня к нему! – потребовал Редмен.

Слейп нашел порез на животе Редмена и ткнул кулаком прямо в рану. Редмен выругался и ослабил хватку, и подросток едва не вырвался, но Редмен вогнал противнику колено между ног, быстро и резко. Слейп и хотел бы сломаться пополам в агонии, но захват ему помешал. Колено вскинулось опять, сильнее. И опять. Опять.

По лицу Слейпа побежали внезапные слезы, прокладывая путь по минному полю из фурункулов.

– Ты мне сделаешь больно, а я тебе – в два раза больнее, – сказал Редмен, – так что, если хочешь продолжать всю ночь, я только рад.

Слейп затряс головой, втягивая воздух через пережатую трахею рваными болезненными глотками.

– Хватит с тебя?

Подросток снова затряс головой. Редмен отпустил его и швырнул через коридор. Всхлипывая и морщась от боли, тот сполз по стенке в позу эмбриона, зажимая руками пах.

– Где Лейси?

Слейпа затрясло, изо рта посыпались слова:

– А вы как думаете? Он у Кевина.

– Где Кевин?

Слейп озадаченно посмотрел на Редмена:

– А вы не знаете?

– Я бы не спрашивал, если бы знал, правильно?

Слейп завалился вперед, охая от боли. Первой мыслью Редмена было, что юнец потерял сознание, но у Слейпа на уме было другое. Нож, подхваченный с пола, вдруг снова оказался у него в руке, и подросток направил его в пах Редмену. Тот в последний миг успел увернуться, и Слейп снова вскочил на ноги, забыв о боли. Нож кромсал воздух, мальчишка шипел сквозь зубы о том, что намерен сделать.

– Зарежу тебя, свинья. Зарежу!

Вдруг его рот распахнулся, и он закричал:

– Кевин! Кевин! Помоги!

Удары становились все менее и менее точными, Слейп терял над собой контроль; слезы, сопли и пот склизко блестели на лице, когда он ковылял навстречу жертве.

Редмен выбрал момент и нанес сокрушительный удар по колену Слейпа – по хромой ноге, надеялся он. И угадал. Подросток закричал и отшатнулся, развернувшись и врезавшись в стену лицом. Редмен рванул за ним, прибив Слейпа к стене. Он слишком поздно осознал, что наделал. Тело Слейпа обмякло – его рука с ножом, зажатая между стеной и телом, выскользнула вся в крови, выпустив оружие. Слейп испустил дух и тяжело сполз, загоняя нож еще глубже себе же в брюхо. Он умер прежде, чем коснулся пола.

Редмен перевернул его. Он так и не привык к внезапности смерти. Уйти так быстро – словно изображение, исчезнувшее с выключенного телеэкрана. Нет сигнала.

Когда Редмен пошел в вестибюль, абсолютная тишина коридоров начала оглушать. Порез на животе был незначительным, и кровь сама сделала из рубашки засохшую повязку, прилепив хлопок к коже и закрыв рану. Боль почти не ощущалась. Но порез был наименьшей из проблем: теперь ему предстояло раскрыть тайну, а Редмен был не готов к новому столкновению. В старой и затхлой атмосфере Тезердауна он сам чувствовал себя старым и затхлым. Здесь не существовало ни здоровья, ни благополучия, ни здравого смысла.

Он вдруг поверил в привидений.

В вестибюле сиял свет – голая лапочка над мертвым пространством. Под нею Редмен прочел смятое письмо Лейси. Размазанные слова на бумаге казались спичками, подпалившими трут его паники.

Он сунул письмо в карман и выбежал из здания в поле. Уже стемнело: все скрыл глубокий, беззвездный мрак, воздух пропитала сырость. Даже при свете дня Редмен не сразу бы нашел путь до фермы, ночью стало еще хуже. Очень скоро он заплутал – где-то между игровой площадкой и деревьями. Слишком далеко, чтобы разглядеть очертания главного здания позади, а деревья впереди казались одинаковыми.

Ночной воздух был спертым, не освежал уставшие ветви ветерок. Снаружи все было так же неподвижно, как внутри, словно весь мир стал интерьером: удушающей комнатой, прижатой потолком из облаков.