— Да, да, именно последнее, что вами упомянуто! — при этом восклицании густые брови Рамбуна сдвинулись, а глаза его загорелись. — И наипервейшим черёдом потребна мне бутыль, или фляга, лёгкая, как пух хемроза, прозрачная, как воды Адарака, Вечной Реки, и прочная, как кожа дракона, и бутыль та чтобы была исполнена нектаром виноделов Эоры, что испробован мною ещё в прошлые визиты. — Рамбун указал на стоящий рядом с ним на столе большой бокал, с которым не расставался с самого прилёта и, покачав головой, издал многозначительное чмокающее междометие. — Нектаром столь же благолепным, сколь и родившая его земля! Лучше две таковые бутыли… или три… Надеюсь, я не многого прошу? И ещё мне пригодились бы сродственные тем фляги порожнии… для надёжного хранения моих эликсиров или иных важных жидкостей.

— Конечно, это возможно, и достаточный запас бутылок будет вам предоставлен непременно перед отбытием, — пообещал магистру профессор Хиги.

Далее Рамбун понизил голос и, склонившись поближе к профессору, произнёс:

— Боясь показаться назойливым и нескромным, но пользуясь нашим теперешним уединением и вашим щедрым великодушием, хотел бы также прояснить насчёт одного весьма желанного мне интимного предмета…

— Какого же? — поинтересовался Хиги, так как Рамбун несколько замешкался с продолжением. — Могу предложить вам андроидов.

— Андроидов?.. Не те ли это машины, что созданы вами для всякого рода поручений, развлечений и утех, и при том внешне сходны с хорошо сложенными юношами?

— Строго говоря, коллега — да, это машины. Как вы уже видели, по ощущениям андроиды не отличимы от людей, но при этом лишены многих недостатков, для людей типичных, например, они не восприимчивы к большинству видов магических воздействий. Поэтому в самых разных мирах андроиды — одно из наиболее востребованных наших изделий, наряду с биохимическими синтезаторами и системами защиты. Нередко люди видят в них равных себе или даже родственников. Кстати, востребованы в основном двойники важных персон, растущие дети, а также свирепого вида мужчины, обладающие боевыми и рабочими навыками. У нас ещё есть скилоиды и другие любимцы.

— Ох, опять машины… Или, того хуже, дети машин! — брезгливо пробормотал Рамбун. — Мудрейший мой друг, мне ведомо, что ни одна машина не чувствует в сердце своём, как это имеет место у людей, и потому она никак не способна в полновесной мере заменить человека. Даже если она выглядит подобно ему, или даже лучше, что никто не распознает в ней машину ни по внешнему виду, ни на ощупь, она всё одно суть хладный бесчувственный механизм, не способный к любви, преданности, радости, равно как и к ненависти или страданию. Машина может лишь безропотно работать, точно рассчитывать и бесстрастно предсказывать но, сколь искусно и хитроумно ни была бы слажена, она не в состоянии ни чувствовать сама, ни понимать чувства истинного человека. Именно бездушные машины коварно погубили прошлое человечество Геи, а теперь всемерно способствуют погибели нынешнего. Прошу меня простить, но предмет этот мне нисколько не интересен.

— Тут вы заблуждаетесь, магистр, — возразил ему профессор Хиги. — И ваше заблуждение, вынужден заметить, довольно типично. Нет, всё как раз наоборот: смоделировать эмоциональное мышление, так же как и присущую ему обыденную логику, проще всего. Несложно создать андроида, который не только будет выглядеть как человек, но и обладать исчерпывающим набором чувств и адекватным социальным поведением. При желании могу найти для вас примеры дружеских или любовных связей между человеком и андроидом, которые настолько богаты изысканными страстями, что достойны отражения в высоком искусстве. А вот интуицию — то есть познание через непосредственное восприятие истины — адекватно смоделировать невозможно, теория систем этого не позволяет. Интуиция даёт человеку чувство истины, она содержит память его души о будущем, она источник творческих способностей и духовного роста. Мы технически не в состоянии создать духовное начало жизни, хотя, как вы сами видите на примере анаков, мы можем интегрировать это начало в то, что вы называете машиной. У андроидов мы моделируем интуицию отдельным блоком строгой отвлечённой логики, но в принятии решений эта логика не должна доминировать, поскольку велика вероятность, что в определённых ситуациях андроид поведёт себя как расчётливый и хладнокровный злодей…

— Ну вот, вы сами мне признались, глубокочтимый профессор, что машины могут быть расчётливы и хладнокровны, и даже пылки и страстны, но им недоступно чувство истины. Разве удовлетворение какой-нибудь прихоти или похоти может сравниться с наслаждение души, озарённой светом познания?.. К тому же, перед моим взором ещё не померк мрачный образ возничего Эрис, что привиделся мне в погребённом под прахом звёзд зловещем наследии погибшего человечества…

— О чём это вы? Об архиве резервных копий на Селене?

— Именно о нём! После моего последнего визита в Светлые Чертоги, если помните, как вы исправили тогда мой несовершенный корабль, я дерзнул, совместно со сподвижниками, с целью уточнения некоторого рода сведений, почёрпнутых из сочинения, найденного в одном из забытых археонов, направиться прямиком к щиту Ареса, а после него, и при том неоднократно — на Селену, изъязвлённую обширными ямами от падения небесных камней. Именно там, на краю сияющего глаза ночи, в одной из этих ям мы, наконец обнаружили означенное наследие и уяснили для себя истинных виновников погибели прошлого человечества. То были машины! Но даже не они как таковые стали прямой причиной космической катастрофы… И как только могли дурные умы додуматься до подобного кощунства: себе на погибель люди не только создали машины настолько многосложные, что не хватило бы и вечности, чтобы пересчитать все составляющие их части, но также измыслили для них поддельный логос, на котором те машины могли думать и общаться между собой. Разве возможно вообразить себе большую мерзость, чем когда наделённые извращёнными умами люди в свой черёд наделяют подобным разумом хитроумно сработанные ими машины?!. Так одна лишь ошибка в машинном слове сгубила всё прежнее человечество! И если новые дурные умы, которыми в щедром избытке располагает нынешнее человечество, распечатают этот пифос Всеодарённой, к ним попадёт нечто в высшей степени роковое — лишь только мы уяснили это, тот час же без жалости истребили всё, что так или иначе относилось к означенному логосу машин, а заодно и то, что могло способствовать воссозданию древних смертоносных орудий. Благо книги были разложены по сундукам в соответствии с категориями, а сундуки те соответственно помечены, так, что достаточно было лишь вынести их и выбросить вон. На оставшееся же наследие мы наложили заклятье неразумения… Успели мы вовремя! Ведь не минуло и двух лет, как их изыскатели впрямь нашли и обрели то зловещее наследие и, нисколько не смущаясь печальным опытом предшественников, принялись активно вывозить его на Гею и там осваивать. Однако теперь, запечатанные надёжным заклятьем и лишённые богопротивных душ, смертоносные машины рокового наследия стали не более, чем бесполезным сором.

— Подходы к программированию тех устройств, о которых вы говорите, и наших андроидов принципиально различны. К тому же, вы не учитываете разницу в уровне технической культуры. Да и опасность тех машин вы явно преувеличиваете…

— Это не подлежит с моей стороны ни малейшему сомнению, а именно, что ваша культура в данной области всесовершенна в той же превосходной степени, что и во всех иных. Может статься, по прошествии времени моя фобия угнетётся в достаточной мере, чтобы я смог без предубеждения пользовать ваших наделённых поддельным логосом андроидов. Но, простите, ныне вещи столь вульгарные я не считаю для себя приличными, — отмахнулся карап. — Оставим благопочтенной сестре Антелькаваде прилагать к своей пользе означенные машины, а мне для частного услужения хватит пока что с избытком того гардеробного, который усердно чистит здесь мою шляпу. Нет, я имел в виду иного рода интимный предмет, а именно знатную яркокрасочную панораму, на которой сменяются картины живой натуры Эоры, исполненные соответствующими им звуками и ароматами — таковая панорама ублажает меня здесь, в предоставленных мне покоях, и я с несказанной радостью поместил бы тождественное или схожее живое полотно в своей спальне в Агарти, поскольку вид из её окна, хотя и живописный, но за столетие наскучил мне изрядно.