Не знаю, сколько я там на самом деле пролежал, но когда очнулся, демонического фронта нигде не было видно. Правая моя рука сжимала «фергу», а в спину больно впилась гарда малаянского меча. Первым моим желанием было броситься в воду и вплавь добраться до острова — ведь там остались все мои товарищи. Погибнуть вместе с ними под ударами «невидимых молотов» я посчитал тогда лучшим для себя исходом, нежели в одиночестве на изувеченном судне дожидаться утопления в тёплых водах Великого Восточного Океана. Достав бинокль Туликая, я метался с ним по палубе, всматриваясь в горизонт, но я не смог нигде разглядеть берег! Я даже зачем-то стрелял в воздух, выпустив в небо последние три зажигательные пули. Конечно, я примерно представлял себе, в какой стороне юг и куда ветер мог отнести ракетоносец, но вершина горы, возвышавшаяся над островом, мерещилась мне то там, то здесь. Над океаном стоял необычный красноватый туман, и над моей головой тоже творилось что-то странное: небо неестественно светилось и переливалось яркими цветными сполохами, а Гелиос слепил глаза, как если бы они воспалились или же я долгое время провёл в полной темноте. Так же буйствует небо теперь, будто Всевидящий разгневался на этот мир и вправду вознамерился наказать слепотой всех его обитателей… Неожиданно я с пугающей ясностью вспомнил облик демонов, с которыми пришлось столкнуться в джунглях, и тошнотворный ужас снова овладел мной. Я решил, что лучше всё-таки дождаться смерти на судне, чем попасть на остров и там вновь заглянуть в воронки их щупалец… Так душа моя металась вместе с телом: я то порывался броситься в воду и доплыть до моих товарищей на острове, то норовил забиться в самый дальний угол судна и замереть в страхе перед образом заполонивших тот остров чудовищ. Через какое-то время усталость и слабость одолели моё безумие и я осознал, что даже если увижу берег и попытаюсь добраться до него вплавь, я почти сразу же утону, а если останусь на палубе, умру от теплового удара. Раны у меня не такие уж значительные, но тогда, похоже, все эти бессмысленные метания и нестерпимая жара окончательно меня обессилили. В итоге именно жар, исходивший от раскалённой Гелиосом палубы, а к нему и мучительная жажда, заставили меня скрыться внутри истерзанного «Киклопа».

По моим прикидкам, я сейчас в нескольких милях к северу от большого острова, но на горизонте не видно никакой суши даже в морской бинокль Туликая. Если здесь пролетит демоническая ракета, она вряд ли удостоит вниманием ракетоносец: «Киклоп-4» получил такие повреждения, что не способен больше ни воевать, ни идти своим ходом, и просто удивительно, что он до сих пор не пошёл ко дну. От удара невидимого молота горбатого арматрона пострадал всё тот же правый борт судна, на этот раз со стороны кормы: мощный силовой луч оставил глубокую вмятину вроде тех, что я видел на рубке «Копья Ксифии», проломил обшивку и повредил шпангоуты. Мелкие трещины заполнил цементирующий гель, но там хватает и таких щелей, которые непросто было бы закрыть даже заплатами. Гондолу правого кормового турбовентилятора не оторвало, как мы думали. Она оказалась сплющена и плотно прижата к борту примерно в том месте, где раньше крепилось основание ближайшего к корме пускового контейнера. Сила, которая всё это сотворила, снесла кормовое орудие, и закрывавшие его створки отправились на дно. Реактор «Киклопа» заглушила автоматика, а люк в реакторный отсек, похоже, заклинило намертво. Электропитание на судне отсутствует, судовое оборудование почти всё обесточено, и даже автономные аварийные системы вроде насосов или аварийного освещения почти все повреждены. Всё, что не было закреплено или было закреплено плохо, сорвало с мест и расшвыряло куда попало. Я не могу попасть в каюты по правому борту, в том числе в капитанскую — двери в них не открываются — их либо тоже заклинило, либо чем-то завалило с той стороны. Морская вода проникает в «Киклоп» через проломы и щели, в результате технический отсек вновь затоплен, но теперь вода просочилась и на склад. Похоже, танки для ракетного топлива, которые были пустыми, тоже постепенно заполняются водой, так как ракетоносец всё заметнее проседает на корму. Чтобы хоть немного выровнять растущий крен, я включил уцелевший аварийный насос на реверс и затопил нижний носовой отсек. Ночь судно ещё продержится на плаву, но завтра утром или днём непременно затонет.

Спустившись вниз и едва придя там в себя, я, ориентируясь по светящейся разметке и по тусклому свету, который пробивался сквозь щели в обшивке, добрался вначале до душевой, где утолил жажду, а затем направился на склад за надувной лодкой. Я уже подозревал, что увижу: наши надувные лодки были складированы как раз напротив места, куда ударили раструбы демонической машины, и лодки оказались изодраны в клочья. Там вообще по пояс воды, всё разбито, искорёжено, я даже не нашёл ничего такого, из чего смог бы соорудить самый простой плот. Мне хотелось плакать от бессилия, да и теперь безумная мысль не даёт мне покоя: почему я сразу же не бросился назад, к острову, хотя бы просто не поплыл в южном направлении? Наверное, тогда ещё можно было добраться до берега вплавь… Но я ранен и слаб, и будь даже берег недалеко, океан наверняка поглотит меня раньше, чем проплыву хоть стадию. Однако я ведь всё равно скоро утону, просто случится это немного позже. И даже не знаю, какая смерть отраднее — под ударом «невидимого молота» или в океанской пучине.

Не могу сказать про себя, что же я в итоге выбрал, оставшись на тонущем судне: выбрал я позор или честь, и слава или забвение ждут меня за вратами смерти. И ещё: на что я надеюсь, продолжая тщательно записывать всё произошедшее с нами? Зачем я пытаюсь сам себя обмануть, говоря себе о каком-то шансе, что кто-то и когда-то мои тетради найдёт и прочтёт? Мои записи никто и никогда не увидит. «Киклоп-4» вскоре окажется на дне, и я вместе с ним, а со мной и эти тетради. Даже если ещё живы на острове мои товарищи и соратники, всем им предрешено погибнуть от орды этих жутких существ. Здесь останется только «безликое воинство», хотя и само оно вместе с этим пустым миром, если прав колдун, очень скоро сгинет в Хаосе. Для кого же я стараюсь?.. Признаюсь, что теперь я делаю это только лишь для самого себя — просто мне так легче дожидаться неизбежного конца.

На столике передо мной, рядом с тетрадью, лежат стопка разлинованных листов и мешочек с пуговицами — всё это валялось на полу, но я вернул их на привычное место. Кажется, вот сейчас войдут док и Ибильза и мы сыграем на сон грядущий в кошки-собаки… Близнецы, как же хочется горячего шоколада!

Завтра полнолуние и первый день фестиваля Цветущих Лодок, а послезавтра мне исполнится… исполнилось бы 15 лет. Мой день рождения обычно проходил на фоне всеобщего празднования, и у моих близких, не только у меня, он связан с самыми приятными воспоминаниями. Но отметить даже скромное торжество мне теперь не с кем, а моя собственная жизнь как раз завтра и оборвётся. 15 лет — это, похоже, и есть тот срок, что был отмерен мне Богами, а последним пристанищем для меня стало судно, гонимое волнами и ветром на север, к Арктиде, в которую мне не суждено уже попасть. Когда вода начнёт затапливать мою каюту, я положу обе тетради в планшет вместе в Книгой Истины, возьму своё оружие, выйду на палубу и подожду конца там. Пусть это и выглядит глупо, но всё равно меня никто не увидит. Жалею я, конечно, лишь об этом — что мне так и не удалось спасти мою Виланку. Боги! Может быть, вы дозволите мне сделать это в следующем круге жизни?..

Не ропщи на судьбу, данную тебе Богами

и не тревожь их просьбами изменить предначертанное,

дабы не узреть в итоге собственную глупость.

Ты можешь и сам изменить свою судьбу, но берегись:

цена за это окажется слишком высока.

(Книга Истины пророков-близнецов)

Профессор Хиги и штурмовик Рад. Разнос

— Драгоценный Рад, я, конечно, благодарен тебе за то, что ты пришёл один, без своей разлюбезной сестрички, и что вы не нагрянули прямо на заседание оргкомитета, и не нахамили там всем, как в прошлый раз. — Хотя лицо профессора оставалось бесстрастным, слова его так и сочились ядом сарказма. — Однако позволь тебе напомнить, что я лично попросил вас найти и доставить сюда магистра Рамбуна. Возникли какие-то осложнения?