— Воды без этого тоже бы не было. И Солнечной системы.

Тим зависает в мыслях до самой библиотеки. Стах поглядывает на него, но признаков мучительного поиска ответа не находит. Спрашивает:

— Ты ленишься опять?..

— Нет… я просто… тяжело переключаюсь.

— А я наоборот.

— Я заметил, — тянет уголок губ.

Стах решает оставить Тима в покое до зала для отчетности. Они садятся рядом, выкладывают канцелярию на стол. И только Тим выдыхает…

— Так что? Без чего бы Солнечной системы не случилось? Она бы просто не сформировалась.

Тим не знает. Не потому, что он не сообразительный, а просто потому, что для заключения каких-либо выводов ему нужно быть в теме. А он не в теме. Он еще в уроке химии, среди одноклассников, в домашке, в заботах о папе, в чем угодно — не в теме. У них по счету внеклассный седьмой урок. Тима здесь нет, и Стах это отчетливо понимает, когда он вертит в пальцах ручку, глядя сквозь нее.

— Все дело в гравитации.

Стах вырывает Тима из мыслей и рисует на тетрадном листе простые формы, указывая стрелками, как влияет на них фундаментальное понятие физики.

— Без гравитации вещество бы распадалось. Земля бы разлетелась на тысячи осколков.

Стах изображает наскоро импровизированный взрыв.

— Гравитация придает всему вес. И объясняет. почему Земля не квадратная, не плоская, а круглая. Она описывается в теории всемирного тяготения Ньютона. Уж о Ньютоне с его яблоком ты слышал? Хотя на самом деле яблоко — это миф… Но, в общем, она проработана у него довольно точно. При условии, что скорости небольшие по сравнению со скоростью света и сами гравитационные взаимодействия слабы. Что значит: слабы?

Тим вылетел из пространства после «гравитационных взаимодействий» — и больше не понимает ни слова.

— Гравитация не везде воздействует на объекты одинаково: ее сила зависит от масштабов. Например, чтобы заменить силу притяжения Земли Солнцем, понадобится миллион миллионов тросов, — Стах старательно рисует от шарика побольше к шарику поменьше линии, — диаметром каждый — по пять сантиметров, — теперь изображает трос в разрезе в почти что натуральную, насколько глазомер позволил, величину. — Получился бы лес стальных тросов — на половину земного шара, на всю солнечную сторону. И эта сила только для того, чтобы сдвинуть Землю всего на три миллиметра.

Рисунки Тиму заходят, и он даже начинает увлекаться. Потом Стах снова выключает его заявлением:

— В общих случаях гравитацию описывает теория относительности Эйнштейна. В общих — это и в планетарных масштабах. Но сначала разберемся с Ньютоном.

III

Они разбирают всемирный закон тяготения и решают простые задачи. Например, сбрасывают Ньютону на голову яблоко — и рассчитывают, с какой скоростью упадет и с какой силой ударит, и как сила удара будет зависеть от высоты дерева.

Тим интересуется о падении человека. Стах делает зарисовки и помогает разобраться с формулами и вычислениями. Они выясняют, что свалиться с третьего этажа опаснее для жизни, чем с четвертого, но не опаснее, чем с пятого.

— Вот видишь, — гордится Стах. — Физика — это классно. Она не только объясняет. Она прогнозирует.

В лепешку или нет.

Тим пожимает плечами — и не соглашается. Стах цокает.

— Я готов слушать твои возражения.

— Никаких возражений…

— Что ты такой несчастный?

— Не знаю… Не влюбляюсь в твою физику, наверное.

— Ты просто не понимаешь, где ее применять. Давай эксперимент.

— Нет, Арис, давай не надо…

— Даже мысленный?

Тим не уверен. Стах убеждает:

— Все очень просто. Выходишь на улицу — смотришь по сторонам. Автомобиль — механика. Архитектура — сопромат. Без физики ты бы жил в пещере и не знал, как огонь развести.

— Развести огонь, Арис, — это житейская мудрость, а не формулы…

— А из чего, по-твоему, вывели первые формулы? Я тебе говорю о развитии. На житейской мудрости в космос не улетишь.

— Мне в космос не надо…

Стах замолкает, впечатленный, что приходится объяснять очевидное на пальцах — и все равно что слепоглухонемому.

— Ты никогда не думал, что если на какое-то знание забиваешь, ты уже в целом не видишь? Физика — это энергия, движение, свет и цвет… Физика — это сама жизнь.

— А биология, по-твоему, чего?.. — протестует Тим.

— Без физики не было бы твоей биологии.

— Так… — утомленно вздыхает, ерошит себе волосы. Говорит: — Я не буду спорить с физматовцем о царице наук. Давай мы останемся каждый при своем.

— В спорах рождается истина.

— Твоя?

В это время Софья входит проверить, чем они тут заняты, и спрашивает:

— Вы домой-то не спешите? Уже полшестого.

— Сколько?..

Все споры сразу прекращаются. Стах подрывается с места и начинает собираться.

Тим поднимается за ним.

III

Чем дальше от гимназии, тем меньше света: фонари становятся реже. Стах не веселится, а грузится и анализирует, почему опять чуть не поссорились. И заодно строит новый план по штурму и захвату.

— Это ведь необязательно… — Тим пробует первым. — Чтобы мне нравилась физика.

— Обязательно, — убежден.

— Арис… — канючит. — Вот ты опять упрямишься, как дурак. Мы можем общаться на другие темы…

— Твоей двойке по физике это поможет?

Пауза.

— А… — Тим почему-то теряется, как будто совсем не то имел в виду.

Мало ли что они договорились исправлять Тимово положение. Они же не типовые задачи разбирают, Стах ему пытается привить свою сомнительную философию. Может, Тим решил: ага, посягают на его свободу, перекраивают под себя. Может, он решил: это эгоистично. Он там все время в своей голове что-то решает, а потом обижается.

— Ты можешь вызубрить. Ну и чего это даст тебе? Знаешь, за что я одноклассников считаю болванами? Они думают: оценки хватит. А это не для оценки. Это для тебя. Это твое время и твои знания. Если ты не поймешь, зачем это по-настоящему, так и будешь думать: мне не надо, не дается, это скучно, это Арис навыдумывал, еще и обесценивает биологию. У меня нет такой задачи — обесценить, я тебе говорил. Я пытаюсь понять, что у тебя в голове, а ты психуешь и закрываешься. Что это вообще за вопрос такой: «Твоя?» Истина на то и истина, что общая.

Тим смолкает на резкий тон. Стах чувствует и прикусывает язык. Даже не возмутиться в целом — столько у Тима личного. Стах смягчается усилием воли и говорит:

— Ты просто все принимаешь близко к сердцу.

Тим не отрицает и замораживает Стаха тишиной.

IV

Они в молчании доходят до развилки. Останавливаются. Тим сцепляет руки перед собой и пялится в ожидании. Стах спрашивает у него кивком, в чем дело. Тим отрицательно качает головой и опускает взгляд.

— До завтра?

Или нет. Не точно. Стах вздыхает: ладно, отлично помог с физикой. Он делает шаг в сторону.

— Арис…

Застывает.

— Так получается. У меня тоже нет такой задачи… Просто…

По тому, как Тим замолкает, Стах понимает, что у него опять все сложно. Усмехается. Кивает ответственно, говорит ему мягче, потому что Тим сам смягчился: