— Что мне сделать? Что мне сделать, чтобы ты вернула мои тренировки?

— Не надо было подрывать доверие — и ничего бы с ними не сталось.

— Что мне сделать?

Мать молчит. Стах долго в ожидании на нее смотрит. Оставляет наполовину полную тарелку, отодвигает от себя, говорит:

— Спасибо за ужин. Больше можешь не звать.

— Что это значит? — она резко оборачивается. — Что это значит, Стах?

— То и значит. Голодовку тебе объявляю. Ты считаешь: мне тренировки не нужны. Я считаю: могу питаться энергией света. Посмотрим, кто из нас прав.

— Стах, я позову отца…

— Что, он мне еду насильно в рот запихает?

— А вот мы и посмотрим…

Он замирает, улыбается, кивает.

— Забавно. Если не слушаюсь — можно меня на амбразуру.

— Ты мне не оставляешь выбора…

— Приятно так думать?

— Что ты говоришь, Стах?! Что ты такое говоришь?.. Ты в последнее время…

Конечно. Он в последнее время что-то слишком мало стал слушаться, реже радовать мать. Захотелось немного пожить для себя — ей это неприятно, что не для нее.

IV

Отец в комнате появляется незамедлительно. Это мать уже в слезах к нему подбежала, получила в лоб: «Ну и что ты теперь ревешь, если сама довела до такого?» — и автоматную дробь обвинений. Теперь очередь Стаха, не все же ей за него отвечать.

— И что ты устроил?

— Голодовку.

— Бунтуешь?

— Бунтую.

— И против чего?

Стах молчит. Как объяснить, что единственное решение в этом доме, его единственное решение, которое он может принять, — перестать есть? Ему больше ничего неподвластно.

— Хорошо, — кивает отец. — Хочешь быть самостоятельным — корми себя сам. Ищи работу, покупай продукты, готовь — это где хочешь. В этом доме ты больше не ешь.

— Лева, что ты такое?..

— Он принял решение. Пусть за него отвечает. Устроил мне тут истерику. Я не потреплю этого в своем доме. Все носишься с ним, как курица-наседка, конечно, он отобьется от рук. А ты чего ожидала?

— Лева…

Стах слушает всхлипы матери, как из-под воды. У него стучит в голове одна единственная фраза: «А ты? чего? ожидала?»

VII

Стах зарылся в учебные пособия по физике, в научпоп — это дорогие книги, покупные, подарок от дедушки. Он что-то выписывает из них, выделяет в них маркером строки, делает пометки на полях. Мать принесла с собой табуретку, садится рядом. Мягко и грустно улыбается:

— Аристаша, зачем ты книги портишь?..

— Я с ними работаю.

— Они же не на один раз… Что мешает выписать в тетрадь?

Стах не хочет ничего объяснять, думает о Тиме — копирует его манеру отстраняться.

Мать ждет несколько секунд и тяжело вздыхает:

— Я не хотела, чтобы так вышло с отцом…

Стах молчит и продолжает изучать абзацы.

— Ты меня тоже пойми: ты отбиваешься от рук — я не знаю, как повлиять на тебя…

Тишина.

— Стах, ну что ты обижаешься? Что ты обижаешься? Что мне думать, когда ты пропадаешь? — у нее глаза снова на мокром месте, но в этот раз — зрителей нет. Она успокаивается и спрашивает снова: — Кто этот твой друг? Куда ты на Новый год ушел?

Тишина.

— Стах, боже мой… Боже мой, Стах… Знаешь, что? Делай, что хочешь. Ходи на свои тренировки по утрам, готовься к своим этим олимпиадам. Хочешь — поступай на инженера. Твоя жизнь. Пожалуйста. Губи ее.

Стах продавливает стержнем бумагу и еле сдерживается, чтобы спросить. Ему кажется, что молчать — это самое сложное, это никак за себя не заступиться, никак не отстоять своей позиции. Один на один со своей чертовой правдой.

Так ты живешь, Тим? Зачем говорить, если никто не услышит?

Под конец промывки мозгов мать еще оставляет на столе деньги. На «поесть». Стах демонстративно не обращает внимания. Только этого ему не хватало. Жить на чьи-то подачки. Подумав немного, Стах пальцами отодвигает купюру на край стола, говорит:

— Останется здесь. Пока Серега не заберет. Лучше бы забрала ты. Я не возьму.

— На что ты будешь есть, Стах?..

— Работу найду. Ты разве отца не слышала?

— Стах, что ты такое говоришь?.. Какая работа? Тебе нужно думать об учебе… — и она заходит на новый круг, но больше он не произносит ни слова.

========== Глава 33. Житейская мудрость против формул ==========

I

Стах во вторник, растекшись на последней парте и подперев рукой голову, глядит на дверь в ожидании Тима. Соколов пытался его вовлечь в разговор, чтобы он не терял времени зря, но Стах не теряет: он просчитывает, за сколько Тим собирается и доходит. Сверяет по настенным часам над доской. Поэтому, когда Тим появляется, Стах его оповещает:

— Два метра в минуту, Тимофей.

— Что?..

— От кабинета химии досюда около двадцати пяти метров. После звонка прошло пятнадцать минут. Если учитывать, что ты сразу начал собираться, со звонком, как все нормальные люди, вычитаем на сборы две минуты. Выходит около тринадцати минут — это сколько ты шел. Делим двадцать пять на тринадцать — получаем одну целую и девять десятых метров в секунду. Округляем до двух. И даже если ты двигаешься два метра в минуту…

— Это как в замедленной съемке? — вставляет Соколов.

— …средняя скорость черепах — метров восемь — в четыре раза больше.

— Средняя скорость улитки — около шести сантиметров. Лаксину еще есть, куда замедляться.

Тим так и застывает на пороге, забомбардированный данными со всех сторон. Не понимает, как на это дело реагировать — во имя науки они или просто издеваются?..

— Формулу скорости нам скажи, Лаксин.

— Чего?..

— Скорость как найти? Только что пример тебе привели.

Тим вертит часы под манжетой и не может разобраться, что от него требуют, а главное — зачем.

— В чем измеряется скорость? — Стах пытается зайти с другой стороны.

— Во времени? — не понимает Тим.

— И пространстве. Конкретней.

— Ну… в километрах в час?..

— Теплее! — веселится Соколов.

— Значит, километры делятся на час. Ты даже знак деления между ними прописываешь — косой линией. Логично?

Тим пожимает плечами. Облава стихает. Он осторожно проходит вглубь кабинета и опускает рюкзак на парту.

— Чисто гипотетически… — начинает Стах.

— Арис… — канючит Тим. — Я еще даже не сел…

— Ладно, я жду.

— Пока Лаксина ждешь, можно состариться.

— Андрей Васильевич, у вас разве мало работы?

— У меня полно работы, Лофицкий, а вы меня отвлекаете.

— Давай уйдем в библиотеку?.. — просит Тим.

— Можно?

Стах смотрит на Соколова: тот разводит руками угнетенно.

— Да пожалуйста, Лофицкий, делайте, что хотите. Это ваша инициатива была. И вообще, валите отсюда, уже голова от вас болит, надоели все, — машет им на выход.

Тим увеличивает скорость до десяти метров в минуту.

II

Они идут по пустому и тихому коридору во время урока.

— Давай сначала. Первооснова всего?

— Вода?..