Кошка флегматично висела и только изредка помахивала хвостом, видимо, не имела ничего против участия в разных подозрительных ритуалах.

– Теперь сундук, только осторожно! – отдала следующий приказ Лена, когда голем чуть не сорвала с петель дверцу своей части шкафа.

Елена Прекрасная сидела на кровати, как зритель в кинотеатре. И даже орешки в сахаре ела, за неимением попкорна.

– Аккуратненько, – прошептала Лена, наблюдая за тем, как Е-сий-моя медленно поднимает крышку сундука. – Не спугни.

Крышка легонько стукнулась о стенку шкафа. Лена шагнула вперед и уверенно забросила кошку в сундук к мышке.

А вот дальше все пошло не по плану.

Мышь, узрев перед собой кошку, встала на задние лапки, выставила по-боксерски передние и подозрительно заискрилась, словно была сломанным электрическим прибором.

А кошка, увидев обещанный сюрприз, дико заорала, одним прыжком покинула сундук, и шустро взбежав по занавеске, стала орать уже с карниза.

– Святой бурундук, – ошарашено сказала Лена. – Это из чего они бумагу делают?

– Из целлюлозы, – совершенно спокойно ответила мышь и, увидев выражение лица девушки, шлепнулась на спину и стала хихикать, подергивая лапками и запуская маленькие молнии.

Кошка заорала еще противнее, так, словно ее кто-то начал есть живьем.

Бедная Е-сий-моя застыла как памятник железному скелету.

Елена Прекрасная зачем-то накрылась простыней и то ли продолжила под ней есть орешки, то ли так вот странно дрожала от страха.

А Лена стояла и вспоминала чудный рассказ опекуна о мстительном хомяке, гадившем кому-то в чай. Подумать ей, правда, не дали. Дверь ни с того, ни с сего распахнулась так, словно ее хорошенько пнули. В комнату тут же закатилось что-то маленькое, Лене едва по локоть, зеленое, как одна белка, и лохматое, как болонка. Оно завопило что-то о бедной деточке и бросилось срывать занавески.

А следом за этим странным существом зашел некромант. Осмотрел комнату, остановил взгляд на Лене. Потом подошел к шкафу с сундуком и полюбовался ржущей, как лошадь, мышью. Потом посмотрел на кошку, которую нечто зеленое пыталось сбить с карниза оборванной занавеской. А потом весомо сказал:

– Дура!

И Лена поняла, что возможная мстительность мыши не главная ее проблема. И даже в кошке, которая, похоже, тоже не просто кошка, не главная.

Первоочередной проблемой являлся опекун. Который предупреждал и даже приводил примеры.

– Я не хотела, – совсем по-детски прошептала Лена.

Было успокоившаяся мышь, опять засмеялась. А зеленое нечто, наконец, сбило кошку на пол и тут же накрыло ее занавеской, уговаривая бедную деточку успокоиться. Кошка же успокаиваться не желала и орала не переставая.

В общем, всем было чем заняться и это главное. Даже голем продолжала изображать памятник. Наверное, мечтала о карьере мима.

А где-то далеко, тихо и незаметно, одна богиня старательно напитывала силой тоненькую нить, соединявшую некроманта и Лену. И радовалась, что эти два, не понимающих своего счастья, идиота, наконец-то подошли друг к другу достаточно близко.

Если честно, Аркулу Змеевичу никогда не нравились ночные гуляния студентов. Любые. Чему бы они ни были посвящены. Но в первую очередь не нравилась так называемая «Церемония посвящения в студенты». Почему-то казалось, что именно после этой глупости что-то меняется, и разные бездари действительно становятся частью академии.

Несмотря на свою нелюбовь, Змеевич традиционно соглашался проследить за тем, чтобы студенты совсем уж не упились и не стали буянить. Он ежегодно надеялся, что кто-то из них все-таки сломает шею или еще как-нибудь самоубьется, но настолько его радовать они почему-то не хотели.

– Бездари, – прошептал бывший бог, наблюдая из тени под раскидистым деревом за тем, как студенты разжигают костер. Потом еще и прыгать через него начнут. Если, конечно, не случится чего-то интереснее. Например – явление факира. Или какой-нибудь феникс вылупится.

– Почему вы не любите студентов?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Змеевич только чудом не шарахнулся в сторону, а хвост задрожал мелко-мелко.

– Молодой человек? – старательно удивился преподаватель, сообразив, что слишком увлекся размышлениями. Настолько, что к нему смог подкрасться обыкновенный человек – серьезный юноша, кажется, даже тот, который на первом практическом занятии спрашивал, чем следует заняться на курорте. Змеевич в этом уверен не был, он плохо запоминал человеческие лица, даже в возрасте частенько путался, принимая отца за сына и наоборот. Это потом, если сумеют задержаться в школе, они станут для него индивидуальностями и запомнятся, а пока… А пока и так сойдет. – Почему вы решили, что я не люблю студентов?

Когда-то давно Змеевич их искренне любил. Запеченных, под белым соусом. А потом пришлось приспосабливаться к новому миру. И счастье, что свинина оказалась вкуснее человечины.

– Это же элементарно! – несколько самодовольно сказал студент. – Ваше пренебрежение… Задача, данная без каких-либо объяснений. И, похоже, вы всех нас считаете помехой. И учить явно не собираетесь. Ваш разбор ошибок… он странен. Никто и предположить не мог, что все будет настолько серьезно в первый же день. Да и ваше поведение не позволило настроиться на серьезный лад, вы к путешествию на тот «курорт» отнеслись с таким же пренебрежением, как и к нам…

– И вы отнеслись к предсказаниям, как к балаганным фокусам, на которые жаль тратить время, – перебил говорливого студента Змеевич. – Хотя на самом деле, это вы отнимаете мое время. Вы бездарны, вас учить бесполезно. Тот, у кого есть талант к предсказаниям, должен был забеспокоиться. Он не мог не почувствовать приближающуюся катастрофу.

– Если мы бесталанны в предсказаниях, это вовсе не значит, что мы не преуспеем в других предметах, – поспешно сказал молодой человек.

Змеевич пренебрежительно зашипел.

Какой-то первокурсник поучает пускай бывшего, но бога. Надо же.

– Я ведь неспроста преподаю именно этот предмет, – сказал Змеевич серьезнее, чем собеседник того заслуживал. – Я очень талантливый предсказатель, возможно, даже самый лучший. И я могу предсказать любому из вас, что толковых магов из вас не выйдет. Маги всегда должны знать, что делают и что из этого получится.

– Мы научимся, – упрямо сказал молодой человек.

– Не научитесь. Вы элементарных изменений не видите. У вас в группе люди движутся по временной петле, а вы даже этого не замечаете. У вас нет способностей.

Молодой человек задумчиво нахмурился и похлопал ладонью по карману, в котором лежала старенькая курительная трубка. Наверное, табак помогал ему думать, прочищал мозги.

– Знаете… – Змеевич насмешливо прищурился и шевельнул кончиком хвоста. – Займитесь лучше сыском, раз любите задавать вопросы. Частным. За него больше платят.

И пока молодой человек удивленно на него смотрел, преподаватель шипяще рассмеялся, развернулся к нему спиной и отправился к другому дереву, решив больше не позволять к себе подкрадываться разным студентам. А то ведь вспомнит молодость и следующего сожрет, предварительно поджарив на том самом костре.

А хорошо, если бы это была одна из блондинок. Еще лучше, если самая надоедливая. Кому-кому, а этим мечтательницам удачно выйти замуж в школе точно не место. Сплошной позор и расслабление для остальных.

Да, студентов Змеевич не любил, уже почти тысячу лет даже в жареном виде не любил. И он давно бы покинул преподавательский пост, если бы не долг.

Он должен был предотвращать появление бестолковых магов. Бестолковые маги создают слишком много проблем, особенно те, которые не способны предсказать, во что выльется их заклинание. Маги изменяют мир. Не сильно, но даже крошечный камешек может начать камнепад, способный уничтожить целый мир. А может и не один.