И как же жалко, что этих бездарей нельзя здесь бросить, а потом просто вернуться за немногими выжившими.

Но это не значило, что он пожелает их остановить, если они начнут разбредаться и уйдут так далеко, что он не сможет их достать порталом.

– У нас осталось пять минут, а я все еще жду предсказаний, – напомнил Змеевич и загадочно улыбнулся.

За пять минут бездари успели дружно подтвердить свою бездарность. Они, любуясь прибоем, умудрились предсказать град, падение метеорита, нашествие инопланетян, восстание роботов и даже глобальное потепление. Потом пошли предсказания о выбрасывающихся на берег китах, садящихся на мель кораблях и найденном под ближайшим кустом утопленнике. Блондинки довольно дружно предсказали явление принца на белом коне и волоокого ректора, решившего лично проверить, не обижают ли их здесь разные привиденистые преподаватели. На что подопечная мастера Григора громко фыркнула и заявила, что ректор в академии – женщина, причем, судя по отзывам, даже не волоокая. Блондинки, опять же подозрительно дружно, обозвали девушку дурой и напомнили, что учебных заведений в мирах много, и ректоров, следовательно, не меньше. И тут же предсказали явление еще и декана.

– Мастера Клайва, – подтвердила Лена.

На нее тут же обиделись.

Устав от предсказаний, и так и не сообразив спросить, где они находятся, студенты возжелали уйти в тенек или подойти ближе к воде. Мнения на этот счет разделились.

А потом Змеевич сухо уронил:

– Пять минут прошли.

– Значит, урок закончен?! – обрадовалась блондинка, предсказавшая дождь. – И мы можем искупаться?

– Урок только начинается, – мрачно сказал Змеевич. – И сейчас вы все искупаетесь.

А потом появилась она – огромная волна, идущая к берегу.

А бестолковые студенты ее даже не сразу заметили. А когда заметили, застыли, словно взглянули в глаза Медузе Горгоне. А когда отмерли, начали бестолково бегать туда-сюда, даже те, кто умел переноситься между мирами без посторонней помощи, и чего-то требовать от преподавателя.

– Бездари, – окончательно уверился Змеевич и все-таки поставил слабенький щит. А то, если они все тут утонут, Мерлих ведь попытается уволить. А мастер Аркул, как настоящий мужчина, не мог позволить, чтобы его уволила женщина.

А потом Змеевич с удовольствием наблюдал за тем, как бездари орут за щитом, всплыв вместе с ним, как огромный поплавок. И жалел, что не увидел их эмоций в тот момент, когда накрыла волна. Зато полюбовался эмоциями, вызванными тем, что щит лопнул. В общем, Змеевич от этого практического занятия получил кучу удовольствия. Да и в том, что оно станет незабываемым для большинства студентов он ни капельки не сомневался. А значит, хоть кто-то, да проникнется уважением к предсказаниям.

Вылавливать порталом студентов, близко познакомившихся с цунами, было очень весело, в чем бы Змеевич никому и ни за что бы не признался. Наблюдать за тем, как они, мокрые и поникшие, сидят на пыльной дорожке, кашляют, скрипят металлическими суставами и выжимают воду из шерсти – еще веселее.

А потом преподаватель пересчитал их по головам и с удовольствием убедился, что кого-то не хватает. Кого именно, он сказать бы не смог, не запомнил он всех этих бездарей. Да и в целом считал, что остаться должен только один, самый сильный, везучий и умелый в предсказаниях будущего. Иначе мир заполонят бездарные маги и этому миру очень скоро настанет конец.

Правда, повторные подсчеты доказали, что обрадовался Змеевич рано, якобы пропавший студент просто прятался в кустах. Правда, что он там делал, молодой человек сказать отказался.

А когда Змеевич, вдоволь наругавшись на любителя пряток, наконец, ушел, Лена встала и прочувствованно произнесла:

– Вот за это я змей и не люблю!

И блондинки наконец-то ее поддержали. Причем, подозрительно дружно.

А Лена вспомнила про симпатичный мостик. Потом про расстроенную маму. А когда уже почти убедила себя, что мама гораздо больше расстроится, если дочка утонет на очередном практическом занятии по предсказаниям, почему-то вспомнилась огурцовая богиня. И то, что Лена под колпаком у кого-то из богов. А значит, может оказаться, что бежать из академии бесполезно.

– Надо просто не ходить на занятия к змею, – вынесла вердикт девушка.

А еще решила пожаловаться опекуну.

Правда, к нему так в тот день и не дошла. Слишком уж бурно праздновала чудесное спасение в компании Попугайчика, Е-сий-моя и присоединившейся Василисы, к счастью после купания в огромной волне ставшей Премудрой. И нет, девушки, в отличие от большинства группы, вовсе не пьянствовали. Они мирно пили чай, а потом ловили в саду белочку. Зеленую такую. Потому что эльфийке захотелось узнать, какая муха укусила Змеевича настолько больно, что он окончательно спятил. И она почему-то думала, что белка-феминистка это знает.

А «муха» в это же время сидела над планом и густо зачеркивала один из подпунктов. Глупый подпункт оказался. Хотя как раз древнего змея уговорить на эту авантюру оказалось не сложно.

Да и письменный приказ декана оказался слабоват. Герой всей жизни одной девушки даже не почувствовал, что ей грозит опасность. И, естественно, не бросился спасать.

Зато вместо зачеркнутого пункта тут же появился новый:

«2в – усилить связь опекуна с подопечной. Незаметно для него усилить!!!»

– Вот, я боюсь, что оно сломается, – заявила Е-сий-моя и указала металлическим пальцем на причину своего страха.

Причина была мелкая и неказистая. И выглядела как обыкновенная мышь, с аппетитом жрущая кусок бумаги. Находились и мышь, и бумага в сундуке, не очень большом и слегка пахшим машинным маслом. Сундук в свою очередь находился в шкафу.

– Фу, – сказала Елена Прекрасная, полюбовавшись мышью. – Убери эту гадость, я их боюсь!

– Боюсь, оно сломается, – напомнила голем и обернулась ко второй Елене.

– А я их не боюсь, я просто брезгую, – призналась Лена.

Девушки дружно посмотрели на мышку. Она, не прекращая отгрызать от бумаги кусок, сверкнула на них глазами-бусинками.

– Наглая какая, – восхитилась Лена. – Может на нее покричать?

Идея показалась девушкам хорошей, и они некоторое время дружно кричали, пытаясь напугать грызуна. Мыши на их крики было фиолетово. Она даже от пожирания бумаги не отвлеклась. Наверное, целлюлоза вкусная попалась.

– Интересно, что она там ест? – спросила Лена, хотя интересно ей вовсе не было. Просто надо же было как-то поддержать разговор, когда крики не подействовали.

– Технические характеристики изделия, – ответила Е-сий-моя.

– От чего? – полюбопытствовала Лена. У голема ведь даже самого завалящего фонарика не было. Да и зачем он ей? Она отлично себе глазами подсвечивала.

– От меня, – важно сказала Е-сий-моя. – И ящик тоже от меня, – указала на сундук в шкафу. – Меня как раз в этом шкафу кто-то забыл. Ну, или потерял. Или вообще бросил. Потом никто так и не захотел подобрать и присвоить, хотя и постоянно находили. А потом я там лежала, лежала, разные неправильные конструкты и просто выбросы энергии впитывала, впитывала. А потом мне надоело.

– Лежать или впитывать? – спросила Лена, восхищенная тем, что могут сотворить студентки, сами об этом не подозревая.

– Все надоело. И я встала. А эта… предыдущая Елена Прекрасная, наполовину гречка…

– Может гречанка? – засомневалась Лена. А то, как кто-то может быть наполовину гречкой, она представляла смутно.

– Может и гречанка. Она еще постоянно говорила, что она потомок той самой, из-за которой Трою сожгли и всех убили. Но ей не верили, потому что если всех убили, то откуда потомки? А если не всех, то зачем говорить, что всех?

Ныне живущая в комнате Елена Прекрасная почему-то надулась. А Лена хмыкнула и спросила: