– Письмо, – кивнула ему Эсфи и требовательно похлопала ладонью по подлокотнику трона. Естественно, она не собиралась брать письмо в руки – бумага могла быть отравлена. Гемухан кивнул и, сломав печать, развернул послание. Он читал на своём языке, стоявший слева от Эсфи стражник переводил на афирский. Слушая, Эсфи невольно улыбнулась: Теркай опасался её! Он предлагал мир и дружбу!

– Пусть лунные боги поразят проклятьем каждого, кто нарушит этот мир, – едва эти слова прозвучали, Эсфи поняла, что храмы Кальфандры, скорее всего, разрушены, и в Бей-Ял вернулась старая религия. Хорошее решение! Как и собрать новый Совет великих беев.

– И в знак своей дружбы я присылаю дары лучезарной королеве Эсферете, – перевёл стражник последние слова Гемухана. И тот, свернув письмо и сунув его за пояс, трижды хлопнул в ладоши.

Двери тронной залы открылись, и стража впустила троих бей-ялинцев с дарами; Эсфи увидела, с какой усмешкой Гербен проводил их взглядами – ага, дескать, теперь прибежали, поджав хвосты!

– Наш хан присылает в дар лучшие драгоценные камни из своей сокровищницы, – Гемухан бросил попытки говорить по-афирски, так что стражнику опять пришлось переводить, – дорогой бархат и прекрасные ковры, которые днями и ночами ткали мастерицы Сархэйна! Могучий Теркай прислал бы больше, – Гемухан улыбнулся одной стороной сморщенного рта, – да времена настали тяжёлые…

«Не только для вас», – Эсфи смотрела, как бей-ялинцы суетливо разворачивали и показывали ей дары, и на одном из ковров увидела чудные синие узоры. Они переплетались вместе, образуя картину – крылатый конь, летящий над полем. Эсфи немедленно загорелась желанием постелить этот ковёр у себя в спальне.

– Благодарю могучего хана Теркая за дары, – сказала она послу, – и… принимаю его дружбу. Мир!

Гемухан, довольный, вытер лоб. Всё это время он, наверное, страшился, что Эсфи выгонит его, и возвращайся потом к Теркаю, а там прощайся с головой или… как у них… повязывай на шею шёлковый шнурок. Говорили, когда-то бей-ялинцы переняли этот жуткий обычай у ихранджанцев. Хотя, может, Теркай не стал бы трогать старика.

– Гербен! – крикнула Эсфи и, когда он пришёл, велела с почётом отвести посла и его людей в комнаты для гостей, а дары унести. Потом Релес на всякий случай посмотрит, не отравили ли их каким-нибудь искусным образом. И если это не так, нужно будет сочинить письмо для хана – конечно, на афирском языке, – и отправить с послом ответные дары. Алмазы? Нет. Шкуры? Серебряные чаши? Пожалуй, Эсфи поручит всё это кому-нибудь из королевского совета – тому же лорду Гэртону. У неё после обеда ещё служба в Благословенном храме, а потом – другие дела.

Спускаясь с трона, поправляя голубую мантию, которую решила надевать по особо торжественным случаям, Эсфи подумала, что не так уж трудно без Мэриэн управляться! Хоть и непривычно.

Обедала Эсфи у себя в спальне, отослав служанок. И только она зачерпнула полную ложку овощного супа, сваренного по гафарсийскому рецепту, как прибежал Анриэ и устроился между тарелок.

«Что такое?» – Эсфи отложила ложку, видя, как ларм мнёт свою шляпу в руках.

«Да вот, одну беседу подслушал», – Анриэ оставил шляпу в покое и посмотрел Эсфи в лицо.

У неё всё ещё было хорошее настроение:

«Опять заговор?» – Эсфи не знала, смешно она шутит или нет, но ларм не улыбнулся, а кивнул, и она отодвинула тарелку так, что суп пролился на стол:

«Не может быть!»

Только не сейчас, когда и Мэриэн, и Тарджинья где-то далеко! На Эсфи нахлынуло позабытое, казалось, чувство тоскливого одиночества, но она тут же рассердилась на саму себя. «Ты ещё заплачь!»

«Впору и заплакать, – услышал её Анриэ. Лоб его собрался крошечными морщинками. – Потому что я подслушал Рекалью, Ваше Величество, а она близка к вам. Вдруг чего-то подсыплет».

Рекалья причёсывала Эсфи и одевала её, но казалась такой безобидной и милой, что Эсфи нипочём бы её не заподозрила!

«А что она мне может подсыпать?»

«Что-нибудь… для сговорчивости, – задумался ларм. – Она беседовала с Ферреем. Я слышал пару фраз и сбежал, чтобы меня не заметили…»

«Так о чём же они говорили?!»

«Феррей спросил: когда дэйя станут править всеми? А Рекалья ответила: мы пока выжидаем, но Арна всё устроит, как вернётся, – Анриэ расправил шляпу и снова надел её себе на голову. Наклонился и стал слизывать капли супа с деревянной столешницы. – Вкусно, Ваше Величество. Могу я поесть из тарелки?»

«Можешь», – проворчала Эсфи, отодвинулась и стала думать.

Значит, Арна опять взялась за старое. Права была Мэриэн – рано или поздно всё это плохо закончится, и Арну придётся остановить, пусть даже силой. Эсфи вздохнула, приподняла и со стуком поставила стул на пол. У неё есть время собраться с духом, пока Мэриэн, Арна и весь отряд погостят в Гердении и приедут обратно.

«Сейчас мы Рекалью и Феррея трогать не будем, – Эсфи глянула на ларма – тот шумно ел, вычёрпывая суп ладошкой из тарелки. – Только незаметно присматривай за ними, хорошо?»

Анриэ кивнул, утирая мокрый подбородок:

«Постараюсь не подходить так близко, чтобы они… почувствовали».

«А затем всех вместе проучим», – угрюмо закончила Эсфи. Интересно, кто ещё был на их стороне? Релес? Нет, только не он! Арсильда? Она училась владеть магией воды, и Тарджинья, помнится, хвасталась, что она из любого дэйя сделает превосходного волшебника за пару месяцев… Хорошо бы Арсильда оказалась непричастной к заговору!

«А на службу когда пойдём?» – спросил Анриэ, поглаживая себя по животу, но Эсфи не успела ответить – в дверь постучали, и раздался голос Гербена, да такой встревоженный, что она мигом вскочила со стула.

– Ваше Величество! Тут к вам… охранный отряд Её Светлости… герцогини Сагрельской…

С Тарджиньей что-то случилось?! Стол поднялся в воздух и перевернулся бы, не возьми Эсфи себя в руки. Анриэ взвизгнул.

– Пусть заходят, – Эсфи села, оглянувшись на ларма. Недовольно пыхтя, он вытаскивал свою шляпу из-под опрокинувшегося кубка, а стол был залит жиденьким, смешанным с водой вином, которое капало на пол.

«Хорошо, что не на голову упал, – буркнул ларм. – Кубок-то тяжёлый».

«Прости», – виновато подумала Эсфи и перевела взгляд на распахнувшуюся дверь. Вошли трое и тут же упали на колени – это напомнило Эсфи, как Амарель сбежал из Башни Смерти, а Гэстед и двое гафарсийцев точно так же страшились, что их казнят.

«Рассказывайте», – велела Эсфи начальнику отряда – барону Дэрли. К счастью, эти трое не были ранены или побиты, и Эсфи ухватилась за мысль, что ничего опасного не случилось. Дэрли заговорил, волнуясь:

– Ваше В-Величество… светлая к-королева… м-мы не виноваты… она с-сама нас б-бросила…

Эсфи сдвинула брови, но к тому времени, как Дэрли закончил свой путаный рассказ, она постаралась придать своему лицу спокойное выражение.

– М-мы не знали, ч-что делать… и в-вернулись, – Дэрли беспокойно посмотрел на своих людей, и те поспешно закивали. Эсфи не прослыла жестокой, но «простые», как их называла Арна, стражники побаивались её гнева. Эсфи ведь была не только королевой и дэйя, но и девочкой, ещё недостаточно взрослой, чтобы Дэрли и его люди могли быть уверены – взрывом её ярости их не швырнёт об стены.

– Гербен, – позвала Эсфи. Дверь заскрипела, а стоявшие на коленях люди ждали, что она прикажет. – Уведи их. За то, что не исполнили мой приказ… вы, барон Дэрли, пойдёте в тюрьму.

– А эти двое? – кивнул на них Гербен. – И остальные?

– Дэрли ответит за своих людей, – Эсфи кликнула служанок, чтобы убрались в комнате, а сама, причесавшись и переодевшись с помощью весёлой и болтливой Рекальи, пошла на службу в храме.

Впервые во время службы Эсфи думала не о богах, и голос Верховного жреца не вызывал у неё никаких чувств. Анриэ, сидевший у Эсфи на плече, был мрачнее северных туч.

«Вляпается она в беду… Я же видел, какая она… неосторожная. Эх, что теперь делать… Вот взяла бы Тарджинья с собой пирамидку, мы бы хоть знали, что та беду отведёт! Кариман говорил, от него всегда отводила!»