Вот оно что… Амареля словно обдало холодом! И в нём поднялся такой отчаянный страх потерять силу, свою единственную силу, что Амарель не мог сказать: «Да».

Он открыл рот и беспомощно замер на месте.

«Значит, нет?» – холодно произнёс голос.

И Амарель увидел, как погасло его пламя, а вместе с ним и зелёный свет.

– Сверн! – закричал Амарель, испугавшись, что сделал что-то непоправимое. – Нет, я… Я согласен! Я отдаю… приношу в жертву… Верни его, Райфана!

Ответом ему было молчание, и Амарель припал к жертвеннику, ударил кулаком по камню, чувствуя, как теперь его обдало не холодом, но жаркой волной стыда и отвращения к себе. Сверн спасал его, не раздумывая!

Послышались быстрые шаги, и, оглянувшись, Амарель увидел Мэриэн. Она встала рядом – встревоженная, с обнажённым мечом в руке, и лоб её пересекла морщинка.

– Они скоро будут здесь.

– Что ж… встретим, – Амарель криво улыбнулся и повернулся спиной к жертвеннику.

Голоса и шум шагов были всё ближе; заговорщики вошли и остановились. У Арны от поднятой руки поднимался сноп искр, Гедэй держал в руке нож, и рядом с Жонглёром в воздухе висели два меча. Моррис стоял позади остальных с хмурым видом. На их одежде Амарель не разглядел следов колючек, зато лезвия мечей были измазаны зелёным соком растений. Должно быть, срубили все кустарники.

Не без злорадства Амарель отметил полузажившие ожоги на лице, шее и руках Жонглёра, дыры в его одежде. Правое веко Жонглёра было опущено, скрывая пострадавший глаз. Зато левый был полон ненависти, и предназначалась она именно Амарелю. Тот ответил ухмылкой и сосредоточился. Сейчас Жонглёр вспыхнет, как сухое дерево. Вот сейчас…

– Ничего не хотите сказать перед смертью? – устало спросила Арна. В смятении Амарель перевёл на неё взгляд – его волшебство не сработало, но ум отказывался это принять. Нет, не может быть.

– Разве что плюнуть тебе в рожу, – отрезала Мэриэн. Злость и боль в её голосе заставили Амареля стиснуть кулаки. Огненное копьё вылетит и поразит Арну в шею!

Куда там. Из кулака Амареля вылезла только слабенькая струйка пламени, да и ту Моррис отмёл в сторону без труда. Арна с любопытством приподняла брови:

– Ах вот как. Ещё лучше.

– Что происходит, Рэль? – шёпотом спросила Мэриэн, пока заговорщики обменивались довольными улыбками.

– Я не знаю, – пробормотал Амарель. – Я…

– Тогда чего мы медлим? Нападаем! – скомандовала Арна, шагнув вперёд. Мэриэн вскинула меч, чтобы отразить удар, но тут засуетился Гедэй, указывая куда-то мимо Амареля и Мэриэн:

– Это что? Что это?!

Амарель невольно оглянулся и увидел… яйцо. Светящееся зелёное яйцо вместо волшебного камушка. И оно в считанные мгновения увеличилось, став размером с голову дракона!

В ушах у Амареля отчётливо зазвучал голос огненного духа:

«Я принял твою жертву».

И языки пламени взметнулись в полный рост, окружив Амареля, Мэриэн и яйцо на жертвеннике, отгораживая их от заговорщиков. Раздался вопль Арны, испуганные крики остальных и топот бегущих ног. Амареля и самого охватил необъяснимый страх. Ему захотелось сбежать, скрыться, спрятаться… но тут Мэриэн схватила его за руку. Встретившись с ней глазами, Амарель понял, что ей тоже страшно, но она изо всех сил боролась со своим страхом. И, глядя на неё, чувствуя её тёплую жёсткую ладонь в своей руке, Амарель выстоял.

Арна выла. Круг погас, и Амарель увидел, как она металась туда и сюда. А затем упала на землю и стала кататься по ней, пытаясь сбить с себя пламя. Мэриэн судорожно вздохнула, крепче стиснув руку Амареля:

– Яйцо!

Они обернулись. Скорлупа, с виду такая прочная, у них на глазах пошла трещинами, а потом развалилась. А внутри оказался дракончик. Нежно-зелёная кожа его была покрыта едва заметными чешуйками, глаза прикрыты молочно-белыми веками, слабые неразвитые крылья сложены, как у птицы.

Сзади застонала Арна. Даже не глянув на неё, Амарель и Мэриэн склонились над дракончиком, и тут он открыл глаза. Знакомые тёмно-жёлтые круглые глаза с узкими зрачками.

– Сверн, – удивлённо и восхищённо прошептал Амарель.

И дракончик, показав беззубую пасть, мелодично запищал в ответ.

Эсфи зачарованно смотрела, как лорд Бэрн, сидя напротив неё, своими ловкими руками лепил фигурку из воска. Рядом лежал пучок каштановых волос, когда-то отрезанных у Тарджиньи, и белое кукольное платьице. Закончив лепить фигурку, Бэрн проделал ей пупок лежавшей на столе шпилькой, затем с помощью той же шпильки воткнул пучок волос в голову фигурки. Осторожно надел на неё кукольное платьице, пододвинул восковое тельце к Эсфи:

– Ваше Величество, вы должны представить, что это леди Тарджинья. Возьмите её в руки, посмотрите в глаза.

Глазами он называл две дырочки, проверченные шпилькой в «лице» фигурки. Рот у неё тоже был, а на месте носа – небольшая выпуклость.

– Хорошо, – вздохнула Эсфи, по своему обыкновению, приподнявшись в кресле над полом. Она взяла фигурку в руки, зажмурилась и вообразила, что это Тарджинья, ставшая такой же крошечной, как Анриэ. Вот она улыбается, показывая, как у неё всё хорошо… Вот смотрит на Эсфи с весёлым блеском в карих глазах. Эсфи вздрогнула, когда кресло с грохотом опустилось на пол, и распахнула веки – фигурка превратилась в разноцветное пятно. Эсфи так увлеклась, представляя на месте куклы Тарджинью, что перестала управлять своим волшебством.

Бэрн забрал у неё из пальцев фигурку:

– Воск потеплел… вы хорошо старались, Ваше Величество! Будем надеяться, это сработает. Теперь мы поставим её рядом с пирамидкой… это леди Тарджинья, герцогиня Сагрельская… Это не кукла… это не кукла, – повторял Бэрн.

Эсфи снова подняла кресло в воздух, между делом чувствуя, что в комнате появился Анриэ. Бэрн, конечно, тоже уловил его присутствие, но не подал виду – он был занят волшебством. Его худые руки почти полностью скрывали от Эсфи фигурку куклы – было видно только край платьица и прядь волос. Наконец, Бэрн отодвинулся – и по спине Эсфи побежали мурашки.

Дырочка на месте рта расширилась, как будто он был распахнут в немом крике. Кукла скорчилась, словно от боли, и Эсфи протянула к ней руку, желая успокоить, но тут же отдёрнула.

– Что это значит? – тихо спросила она у Бэрна и увидела, как спокойствие на его лице сменилось растерянностью. Помолчав, лорд Бэрн нерешительно произнёс:

– Светлая королева… я хотел бы ошибиться, но боюсь… с леди Тарджиньей что-то случилось…

– Что?! – Эсфи подалась вперёд, стол покачнулся, и пирамидка упала прямо на куклу, отчего Бэрн подпрыгнул в своём кресле. И торопливо выудил расплющенную фигурку из-под пирамидки. Эсфи с перепугу даже подумала, не навредила ли она настоящей Тарджинье через куклу, но Бэрн, услышав об этом, сделал отрицательный жест:

– Нет-нет, Ваше Величество! Даже если мы бросим эту куклу в огонь, с леди Тарджиньей ничего не случится…

– С ней уже что-то случилось, – горько перебила его Эсфи.

– Самое главное, что она жива, Ваше Величество! Будь это не так, кукла превратилась бы в уродливый комок воска прямо у нас на глазах!

Слова Бэрна немного утешили Эсфи, но всё равно, её распирало желание поскорее помочь Тарджинье, хотя она не представляла себе, как это сделать. Быстро добраться до Тарджиньи не получится – летать умел только её дядя Кариман. А сама Эсфи, пусть и могла перемещаться, не имела права бросать королевство. Да и не путешествовать же в одиночку, а тащить с собой целый отряд дэйя – долго!

«Я найду Тарджинью», – Эсфи, поглощённая своими думами, не сразу поняла, откуда этот решительный голосок, но тут Анриэ с привычным проворством взобрался на стол.

«Лармиара и на земле, и под землёй доберутся куда хочешь! И куда быстрее людей, джиннов или кого угодно», – гордо заявил Анриэ.

Он рвался быть героем-спасителем, и конечно, Эсфи не могла ему отказать, но было одно препятствие: море. Уж плавать-то лармы точно не умели, она это знала.