Не ясной оставалась и степень осведомленности службиста о её личном времяпрепровождении.

По крайней мере ей так казалось какое-то время.

Впрочем, что она – казенный человек, а по советской статистике ещё и репродуктивное существо, Ольга усвоила сызмальства от своей матери Пелагеи Николаевны Багровой.

Пелагея Николаевна – свидетель Дмитровлага. Живет в Дубне, в районе «Тридцатка».

Её муж, отец Ольги, Исаак Маркович Багров, с 1940 года работал на авиазаводе № 30, где после войны собирали гидросамолёты, а в 1953 году, при поддержке «трофейных» немецких специалистов, был переведен на производство крылатых ракет.

Ныне это Дубненский машиностроительный завод имени Фёдорова и конструкторское бюро «Радуга» имени Александра Березняка. В 1970 году Исаак Маркович Багров умер.

Дубна знакома Ольге с детства. Здесь она родилась, окончила школу. Высшее образование физика получила в МИФИ. На работу распределилась в ОИЯИ – специалистом по ядерным реакторам.

Здесь, в районе Тридцатки, они живут с матерью после смерти Исаака Марковича.

Своеобразно географического расположения города на территории Московской области: по сути Дубна представляет собой остров, его границы очерчивают реки Волга, Дубна, Сестра, канал им. Москвы и Иваньковское водохранилище.

* * *

На какое-то время Ольге показалось…

Увы, присказка «Показалось, иди в церковь» в СССР не имела хождение, а в случае с комсомольцами и членами КПСС каралась отлучением, например, от зарубежных командировок, что, кстати, для Ольги Багровой и легло в основу её стратегии поведения: вести себя впредь безукоризненно, дабы через год «добиться» новой командировки за рубеж.

Уж очень не хотелось почувствовать на себе клеймо «невыездного» гражданина Советской России. С таким статусом можно забыть о научных работе в НИИ и ОКБ. Проще жить с клеймом проститутки, кто сегодня не продает свои руки и мозги, чем пребывать в статусе «нелояльной».

От одной этой мысли человека бросает в горячий пот, смердящий запах которого пропитывает не только нижнее белье, но и местами верхнее платье.

* * *

Наивность и непритязательность советских людей, оттягивающихся на Западе после длительного, а порой изнуряющего пребывания «за железным занавесом», считай в барачном социализме, вызывали недоумение, а в определенных условиях интимной близости разнополых партнеров порождало неукротимое желание не только совокупиться, но и слиться в брачном союзе.

Аркадий Гарри Томсон – брат Карла Томсона испытал нечто подобное: он полюбил Ольгу.

Так ему казалось. Он не знал и не догадывался, что советскую женщину мало брать, её надо вырывать из тенет режима и нравственных мучений предательницы родины, под которым коммунистические лидеры понимали своё злокозненное господство.

Аркадий пробовал ей писать письма, звонить, телеграфировать.

Бесполезно. На письма она не отвечала, стесняясь малограмотности по части английского языка; телеграмм Ольга панически боялась, а звонить за кордон, будучи сотрудником режимного предприятия, втройне остерегалась.

Казалось, чего проще, ему бы приехать на побывку на месяц, а то и на год в СССР, пока… власти сгоряча не растиражируют «Историю одного города» Салтыкова-Щедрина, бывшего дворянина, а ныне пролетарского попутчика.

А что пока?

Пока рак на горе свистнет? Но Ольга так и не призналась своему возлюбленному, что она беременна. А вдруг ложная тревога, вдруг выкидыш?

– Нет, право, это как-то не по-людски, слишком легкомысленно для «международных отношений», – «кумекала» она.

Её тут вызвали в партком и прямо спросили:

– Нет ли у неё претензий к принимающей стороне?

– Как можно, Бог с вами, все время общения – сугубо техническое и в определенной мере научное.

– Ну Бога вы, конечно, зря помянули, а с поддержкой вашей кандидатской по квантовой физике определенно поможем.

И секретарь обратился к членам парткома:

– Поможем, товарищи?

Те в разнобой, но выказали поддержку.

– Ой, и ушлый Кузьма Петрович, – подумала Ольга. – Знает, чем можно умаслить страждущего соискателя степени.

Ей бы сказать, что голова не варит от обилия ощущений и наущений, но она промолчала.

И рационально сделала: Идти правильной дорогой с «глуповцами» ещё время не настало. Того гляди занесут в списки «неблагонадежных».

ОВИР МВД СССР ни холостых мужчин, ни незамужних женщин не рекомендовал посылать за границу.

Если жена или муж за тюремной решеткой, и то коммунистическим властям предпочтительнее, чем посылать, что называется «вольную птицу» за границу.

Опять же Ольге во время опроса-допроса было не понятно, какие ещё листочки содержались в синей папке её личного дела в руках всякого рода доброхотов и комбинаторов на политическом поле советско-американского противостояния на грани противоборства в пределах казенной научно-исследовательской организации, в которой она служила.

– А если им известно больше, чем они изображают на своих унылых лица, никогда не видевших и не бывавших в Америке? – в ужасе подумала Ольга. – А если они надумают заполучить советского «шпиона» для своих каверзных интриг? А если меня специально «подставили» под ничего не подозревающего Аркадия Томсона – сотрудника-специалиста американской АЭС? – У женщины голова кругом от подобных вопросов.

Она вроде как не при делах, а они талдычат о своём.

Домой к своей матушке в Дубне в этот день в район Тридцатки Ольга добралась «на полусогнутых».

Подобная игра не для слабонервных. В конце концов, пропади они пропадом и Америка, и амурные похождения.

От огорчения и бессилия перед внешними обстоятельствами попросила мать Пелагею не беспокоить её ни ночью, ни утром – хотелось забыться и как можно на дольше.

Их дом с матерью походил на сад круглый год. Благовония и благостная музыка создавали особую атмосферу, отличную от тлетворной ауры, исходившей со стороны канала.

После смерти мужа её обычное времяпрепровождение дома: слушать музыку и перебирать четки, наслаждаясь ароматами благоуханий.

* * *

Мать окружила дочку вниманием и заботой. Был бы жив отец, он бы помог советом.

Почему дочь после Америки своя-не своя, матери было невдомек.

В советских газетах на тот момент писали:

«6 июня 1971 года стартовал корабль «Союз-11», пилотируемый командиром Георгием Добровольским, бортинженером Владиславом Волковым и инженером-испытателем Виктором Пацаевым. 7 июня корабль успешно состыковался со станцией. Пробыв на станции до 29 июня, спускаемый аппарат «Союза-11» 30 июня совершил посадку на Землю. К несчастью, при спуске на Землю произошла разгерметизация спускаемого аппарата в верхних слоях атмосферы (преждевременно открылся клапан, стравивший воздух)».

Космические неудачи в соревновании с Америкой «возбудили» общественность против всего иностранного, и в итоге Ольга «дала отлуп» Аркадию Томсону по всем статьям и каналам общения.

Молодая женщина делала это демонстративно, грубо, так чтобы её поведение стало достоянием всех контуров слежки за «оступившемся» советским человеком: Сердце точит не грех, а греховные помыслы.

Если неделю назад она была подобна «раскаленному» ядерному реактору, то теперь её страховали, считай, три контура теплоотвода: социальный, гендерный и научный.

* * *

По всей совокупности обстоятельств Ольга «забыла» о своем американском воздыхателе, тем более, что аж двое мужчин-соотечественников и коллег не один месяц ждали её согласия на брак.

Дать согласие или тянуть с браком – здесь русскую женщину учить не надо.

В течение двух недель она их испытала в постели, затем в быту и, наконец, по части возможностей обустройства брачной церемонии.

* * *

Ольга, конечно, сильно рисковала, но… не зря же говорят: Браки заключаются на небесах, все остальные неприятности происходят на земле. Наоборот не получается.

Вышла она замуж за Ивана Обручева – начальника авиаотряда вертолетов Дубны, человека положительного, мало пьющего, члена КПСС.