Литмир - Электронная Библиотека

Лицо Полины Михайловны потухло.

– Хорошо, Раечка. Я открою форточку? – Но голос остался кротким и очень нежным.

– Открывайте, – буркнула Рая.

Полина Михайловна подошла, раздвинула шторки, растворила форточку. В комнату ворвалась морозная свежесть, вытеснила теплый домашний воздух, казавшийся теперь противным и нездоровым. Рая встала у трюмо и оглядела себя пристальным взглядом. Всё было донельзя привлекательно. Она олицетворяла собой (так ей казалось) все страсти мира грешного, какие только можно себе представить: любовь, ненависть, азарт и месть. Худенькая фигура просвечивала сквозь тонкую ночную рубашку с широким вырезом. Узкое белое кружево украшало рукавчики и длинный, до самого пола, подол.

Осмотрев себя в зеркале и оставшись довольной этим осмотром, Рая повернулась в комнату. У окна стояла Полина Михайловна прижатой к груди рукой и восхищенными глазами.

– Ой, Раечка… Какая же ты… красавица! – вполголоса произнесла она. Однако на Раю это не подействовало ничуть.

– Ну что вылупились на меня? – огрызнулась она. – Я и без вас знаю, что я красивая. Завтрак готов?

– Ах да! – воскликнула Полина Михайловна, всплеснув руками. – Вот я глупая, совсем забыла. Иду, иду…

Когда дверь за ней закрылась, Рая перестала злиться. Ее лицо разгладилось, она сладко потянулась, зевая. Потом скинула ночную рубашку и надела халат.

Беловы жили как раз под квартирой отца Александра Рудакова. Их было две: Полина Михайловна и Рая. Пока. Скорее бы уже закончился учебный год, экзамены, и тогда можно будет, наконец-то, начать самостоятельную жизнь, без капания на мозги и чтения морали. Она так устала от всего этого за семнадцать лет своего земного существования. Тем более если уверена совершенно точно, что достойна лучшего. И тем более если знаешь, как достичь цели.

Прикрыв постель покрывалом, Рая забралась в ванну – освежиться. Это была одна из ее любимых процедур, не считая расчесывания волос, раскрашивания лица и примеривания всяких нарядов. Прямо над ее головой, этажом выше, уже шумела вода – умывался отец Александр. Рая заулыбалась и громко запела:

– Музыка нас связала, тайною нашей стала…

Она знала, что там, у отца Александра, ее хорошо слышно, и вскоре перешла на более вызывающий репертуар:

– Прикоснись ко мне, поцелуй меня и скажи, что ты любишь меня!

Голос у нее был хороший, и со слухом все было в порядке, так что пела она вполне прилично. Не произойдет ли чудо, и отец Александр оценит ее музыкальность? Ну не может быть, чтобы он не замечал ничего. Он же ведь не евнух, в конце-то концов. Рая никогда не встречала таких симпатичных молодых мужчин, как отец Александр. Высокий приятный голос, густые блестящие локоны, прозрачные серые глаза с мягким взглядом. Чем не идеальный возлюбленный для девочки в переходном возрасте? А его священничество придает еще и дополнительный такой шарм, экзотику, нечто вроде неуловимого аромата обаяния.

В квартире сверху вода уже давно не шумела. У Раи исчезло удовольствие от мытья, она быстро выбралась из ванны и вприпрыжку направилась в свою комнату, одеваться. И там находилась ее любимейшая вещь в доме – зеркало. Она была готова глядеть в него до умопомрачения. Там она видела, разумеется, себя: высокую худенькую фигуру с покатыми плечами, длинные черные волосы, круглые карие глаза и острый нос, маленький, тонкий и приподнятый. Несколько темных, почти черных веснушек на носу и под глазами придавали ей задорный вид, ее небольшое лицо было подвижное, выразительное и могло очаровать кого угодно. Ее фигура напоминала греческую амфору, когда она стояла спокойно. Каждое движение ее обладало гибкостью змеи. Ей подошла бы любая одежда, от купальника бикини до монашеской рясы. Кроме того, ей казалось, будто она в совершенстве владеет техникой макияжа. Улыбалась она своими длинными выпуклыми одинаковыми губами с гипнотической силой.

Уборка комнаты заняла не более пятнадцати минут. Покончив с ней, она выбралась на кухню. Там Полина Михайловна, решившая порадовать дочку сладеньким, начинала делать тесто на пирог. Рая отодвинула ее в сторону.

– Дайте, я сама… Ведь все равно напортите что-нибудь. Почистите лучше картошки к обеду.

Было такое впечатление, что недовольное ворчание дочери мать слушала как музыку. «Хорошо еще, что хоть так говорит, а если бы совсем со мной не разговаривала?» – вздыхала она сочувствующим соседкам, как будто это что-то объясняло. На такой мазохизм ради своих детей способны только матери-одиночки. Через несколько минут на другом столе появилась большая кастрюля крупной картошки, ножик и развернутая газета. Полина Михайловна взяла в руку нож. Из-под светящегося на солнце лезвия шустро поползла тонкая извилистая кожурка и стала падать на газету, которая темнела от воды. За спиной матери пыхтела Рая, взбивая желтки. Если бы Полина Михайловна не была уверена в том, что это именно Рая готовит тесто для пирога, то подумала бы – человек поднимает непосильную тяжесть, такие слышались там охи и вздохи. При этом Полина Михайловна мечтала. Перед ее глазами была умилительная картина: дочка, ее муж (молодой, красивый и работящий) и их дети (трое или четверо) сидят вместе с ней, Полиной Михайловной, за большим накрытым столом. На Новый год. Раечка счастлива и улыбается умиротворенно, и все они загадывают желания и поют песни.

Рая за работой тоже мечтала, чтобы хоть так скрасить унылую действительность. Только в ее голове рождались совсем другие картины: она, Рая Белова (хотя лучше будет придумать себе новую фамилию, погромче и пороскошней, говорят, это возможно), идет по высокому подиуму в вечернем платье из шелестящего прохладного шелка, нет, из парчи, из ее длинных черных волос сделана умопомрачительная прическа, она видела такие в импортных журналах у девчонок в школе. Зал в шоке от подобной красоты, а она смотрит на зрителей холодно и высокомерно, как снежна королева на грязный сброд. А потом ей дают за этот показ деньги, много-много денег, и она начинает их тратить: на рынке покупает себе ведро апельсинов и мандаринов, еще обязательно ананас, хотя она понятия не имеет, как его нужно есть. И еще – шампанского, или другого какого-нибудь вина, она пока не знала, какого, но наверняка из тех тяжелых вин, которые льются в бокал густо, как сметана, и светятся там темным красным светом, похожие на кровь. Потом она купит себе чудодейственный крем от прыщиков на лице – редко, но появлялись у нее такие. (Везет же Фаине, у нее кожа, как свежее молоко.) Купит еще зеркальные тени для век, тушь для ресниц и губной помады тюбиков пять. Крем и пудру очень нежного цвета, цвета легкого загара. Одежду она покупать не будет – слышала где-то, что «звезды» имеют своих персональных портних и на ширпотреб не размениваются. А на выходе с работы ее ждет черная «Волга», и в ней – самый шикарный парень, какого можно себе представить. У него черты лица, как у отца Александра, с одним существенным отличием: он смотрит на нее, словно она является единственной богиней этого мира. Да и одет он в черный костюм и при галстуке. Весьма светский парень. С Раисы прямо-таки готов пылинки сдувать.

Тесто для пирога было давно готово. Рая размазала его по противню, сверху положила яблочное варенье и сунула противень в духовку. На этом ее миссия на кухне, по ее мнению, заканчивалась. Поэтому она ушла к себе в комнату, продолжать свои метания. При этом она сначала обрабатывала свои ноготки пилочкой, напевая песенку, так как настроение у нее снова повысилось, а затем села поближе к зеркалу и размотала полотенце на голове. Влажные длинные волосы тяжелыми прядями упали на плечи и спину. Поправив рукой челку, она встала и неторопливо оделась. У нее, несмотря на зимние каникулы, были неотложные дела в городе.

На завтрак, кроме пирога к чаю, была гречневая каша и чуть-чуть колбасы. Еда Рае не очень нравилась, вдобавок мысли были далеко, но и в любом другом случае за столом царило бы полнейшее молчание. На плите в это время варилась картошка к обеду. А Полина Михайловна любовалась грацией и изяществом дочери и не осмеливалась предложить добавки. Обычно в ответ на это раздавалось: «Я на диете, боюсь разжиреть, как вы», хотя она была такая худенькая, что разжиреть ей явно не грозило.

6
{"b":"687607","o":1}