Тушу сигарету и снова вижу в окне детей играющих в мяч. Парень лет двенадцати пинает мячик в стенку котельной, мяч отскакивает, а он отбивает его обратно.
Аккуратно ставлю старую кофеварку на пол, достаю ноутбук и запихиваю вещи, которыми никогда не воспользуюсь обратно в шкаф. Здесь в основном одежда моей мамы. Она ей больше не понадобиться, ведь её пригласили на небо. Она приняла приглашение.
Глава 11 Стакан молока
Ноутбук не включается. Никак. Я пытался подключить его через шнур к розетке, решив, что в нём просто сел аккумулятор – индикатор питания горел красным, но дальше прогресс не двигался. Я вжимал до упора кнопку питания – всё впустую. Если бы я разбирался в компьютерах чуть больше, чем установить игру или зайти в «вконтакте», то, может быть, я смог бы заставить его хотя бы как-то заработать.
– Нужно найти кого-то, кто в этом шарит… – слышу я свой собственный голос.
На всякий случай я не выключаю ноутбук из сети – вдруг мне повезёт и вся проблема в севшем аккумуляторе. Закрыв крышка ноута начинаю примерять к куртке пистолет. За поясом всё-таки не хотелось бы его нести. Можно неаккуратно наклониться или ещё чего и все вокруг увидят, что ты вооружен и, вполне вероятно – опасен. Ствол пистолета вроде бы удачно помещается во внутреннем кармане кожаной куртки. Всё даже не выглядит так, что что-то должно куда-то упасть. Но мне всё равно страшно сделать что-то не так. Возможно, это ещё из детства, этот страх ошибаться.
Мать мне вручила стакан молока. Мне тогда было года три, если я всё правильно помню. Играла какая-то музыка на кухне из радиоприёмника, а из комнаты доносились звуки телевизора. Очень громкие и навязчивые.
Я взял стакан молока в руки приняв миссию – отнести его отцу. Я тогда был абсолютно уверен в успехе этого, хотя это было первым моим взрослым делом. Первым, которое я помню.
И вот, гордо вскинув голову и переступил порог кухни держа в руках этот стакан и тут я услышал голос матери:
– Смотри, не разбей! – Рявкнула она.
Стакан в моих руках по-прежнему оставался целым, хотя уже передо мной появлялись те версии реальности, в которых он выпадал из рук. Стекло разбивалось о пол, а молоко растекалось белым пятном. Я только в тот момент осознал, что совершая каждый шаг – я подвергаю стакан молока огромному риску. Ведь я могу оступиться…
Я дошёл до порог в комнату – оставалась пара метров. Отец сидел в кресле закинув ногу на ногу и подперев рукой подбородок смотрел в телевизор. Он любил наблюдать за стремительно меняющейся картинкой на экране часами. А мне нравились только мультики по утрам и в меру. Я не любил слишком долго сидеть на одном месте.
Я сделал шаг, сжав стакан в руках как можно крепче. Ступая с ноги на ногу я ощущал спиной пристальный взгляд матери. Я до сих пор уверен, что она отложила свои дела ради того, чтобы проследить за мной.
В какой-то момент я оступился, стакан выпал из рук и одно стёклышко, в котором помещалось сколько-то там молока превратилось в десятки маленьких, в которых не поместилось бы ничего.
В тот момент я много нового узнал о своих способностях. А точнее – об их отсутствии. Вот и сейчас, решая, куда именно я уберу пистолет, когда пойду в бар – я боюсь разбить тот самый стакан молока.
На часах 15:00 – бар скоро откроется, а я так и не решил, где и как я понесу пистолет. Он может мне понадобиться. Только использовать я его всё равно не буду. Это страховка, о которой никто и никогда не узнает. Сам факт оружия, которое только в моей власти уже придаёт достаточно уверенности в себе, чтобы заставить кого-то разговориться, когда это нужно.
Пытаюсь включить ноутбук – не работает. А значит, что мне точно нужен хороший мастер, который сможет не только понять почему эта штуковина не хочет работать, но ещё и подскажет, как его включить или хотя бы извлечь нужную мне информацию.
Глава 12 Punk
Надеваю куртку, а пистолет оставляю во внутреннем кармане. Застегнув молнию замечаю, что он, всё-таки, немного выпирает. Мне это не нравится, я сразу вспоминаю разбитый стакан молока. С другой стороны, ну, выпирает что-то из куртки и что с того? Мало ли, что я там несу… Вряд ли кто будет подозревать, что это пистолет. Полицейский патруль тоже меня тут не останавливает, кроме недавнего случая, когда я пьяный просто уснул на трубах.
Ветер поднимается, небо затягивают тяжёлые тучи, грозно нависшие над городом. Первый день лета больше похож на сорок третий день осени. Прогноз погоды на будущее тоже не вдохновляет – если верить синоптикам, то больше двадцати градусов ближайшие дней десять не будет точно.
Я иду, стараясь не думать о пистолете в моём кармане, но уже вижу, как меня останавливает полиция, обыскивает и находит то, что не стоило бы. Прямо как со стаканом молока. Мне кажется, что все внимательно на меня смотрят, заметив, что выпирает что-то очень похожее по форме на пистолет. Такое чувство, что только мне не кажется подозрительным предмет, который прямо под курткой.
Наверное, что-то подобное чувствуешь, когда уснёшь на улице, а пьяные друзья изрисуют тебе лицо. У тебя нет зеркала, чтобы убедиться, что на лбу или щеках ничего такого не написано и не нарисовано. Но ты подходишь к витрине и смотришь в своё отражение. Тебе бьёт дрожь от осознания того факта, что денег на проезд у тебя нет, а идти тебе пешком ещё долго. На твоём лице красуется похабная надпись, которую видят все. Ты ничего не можешь с этим сделать и опять же, у тебя нет зеркала, чтобы проверить, смыл или стёр ли ты это.
С пистолетом та же самая история. У тебя нет возможности подойти к кому-нибудь и спросить: а не слишком ли заметно, что ствол так выпирает сквозь куртку? Если к кому-то подойду с подобным вопросом, в лучшем случае я испугаю человека, а в худшем скоро буду в полиции.
Я не чувствую себя странно, шагая с пистолетом по улице. Раньше я так часто делал, когда работал в «конторе». Другой факт меня напрягает – второй раз я впутываюсь в историю из-за Кристины. Хотя нет, первый раз я сам её впутал и сейчас, уверен тоже это завязано на мне. Только как? Понятно, что Кристина им не интересна, а вот ко мне у этих ребят могли накопиться претензии. Я несколько раз давал интервью в газету, анонимно, конечно, но всё-таки я рассказал какого это быть тем, кто заставляет людей отказаться от своих денег, квартир, дома и близких. Не сложно догадаться, что те, кто работают в этом бизнесе давно поняли кто сливал информацию в прессу. Я понимал, что рискую, поэтому и не повёлся на уговоры журналистки – название этого «реабелитационного» центра я так и не назвал. Сказал лишь, что бесплатных подобных центров нет. Разве что один, официальный и принадлежащий РПЦ, и то, не могу ручаться за то, что он на самом деле бесплатный.
Захожу в бар. Бармен стоит ко мне спиной и наливает лысому парню пива. Я внимательно смотрю на его руки – пока ничего не вижу, да и рубашка на нём клетчатая. Хорошо, если на его пальцах набито «punk», то он тот, кто мне нужен.
Присаживаюсь за барную стойку и внимательно смотрю на разноцветные этикетки и цифры, написанные рядом с ними мелом. Дело делом, но выпить сейчас мне не помешает. Как минимум по тому, что так спокойнее и увереннее, хотя глупее и безрассуднее.
– Прикинь, я тут в казино три топора решил сыграть, – громко говорит лысый бармену.
– Идиот что ли? Там только проиграть можно, – вполне апатично отвечает бармен. На пальцах есть заветная татуировка, но я не заказываю пиво, а жду, пока он сам ко мне подойдёт.
– Зря ты, Валерыч. Мне там дали бонусных пятьсот – так я из них три тысячи сделал и вывел. Сегодня пятёру туда вложить хочу – срублю тридцатку.
– Не срубишь, – всё также апатично отвечает бармен.
– Тебе там дадут выиграть даже десять тысяч, но оставишь ты там все сто, – вмешиваюсь я в разговор. – Я знаю, о чём говорю, поверь.
– Да ладно тебе. Вот ты не играл, а уже что-то утверждаешь, зря! Я бабла поднял, теперь, как видишь, пиво пью!
