– Пардон, ма шери мадам, – просипел парень в джинсовом костюме.

Госпожа Альфия и Николя переглянулись и с двух сторон подошли к развалившемуся в кресле пьяненькому пассажиру.

– Вы говорите по-французски? – спросил Николя на языке Вольтера.

– Как троечник-ик. Но пишу и читаю гораздо лучше-э. Бабушка учи-ила.

Парень подобрал под себя ноги, и его тут же скособочило в сторону. Он прислонился к соседу и пристроился спать, но его грубо оттолкнули.

Николя присел к нему с другого бока.

– Эй, друг, а ты куда летишь?

– Я? Я к маме лечу. В Крым. Маманя у меня в Крыму. Единственная душааа.

Парня снова свезло набок, а Николя взглянул на романистку. Встав, он за локоток отвёл её в сторонку.

– Мадам, он не толстый и не хрюкает, и явно не гей. Как вам?

– Что? Этот? Ты настолько мной пренебрегаешь, что готов бросить меня – меня! – с первым попавшимся на дороге пьянчужкой?! – возмутилась дама.

– Да здесь все пьют – вы сами говорили, а этот говорит на французском и выглядит прилично, и мама у него в Крыму – вам по пути.

– Мне не по пути со всякими проходимцами! – гордо отвернулась она.

Николя посмотрел на парня. Абы где такой костюмчик не купишь.

– Так, мадам, это ваш единственный шанс. Ну, пусть он хотя бы поможет вам там с багажом и с домом. А я потом подыщу и пришлю вам кандидата. А?

– Ага! А как я его сейчас потащу? На себе? Он же лыка не вяжет!

– Чего он не вяжет? – растерялся Николя, – а что надо вязать?

– Ай, да ну тебя! Учи русский!

– Лучше я выучу его кратко, что вам нужно. Только нужно его – как это? – вытрезвить.

– Интересно, как? – и она приподняла тонкую дугу правой брови…

Загнанные в угол не должны в него прятаться – только отталкиваться.

Надька зло вытерла щёки и задрала нос, распрямив худенькие плечи.

– Всё равно убегу! – сказала она взрослым.

– Шкуру спущу, – посулил дядька.

Они с женой ушли в дом, а Надька устало уселась на крылечке дома, который был её и мамы, а после смерти мамы стал дядькин.

– Ты его не зли, – сказал ей Гошка – дядькин сын, – забьёт. Он пока не сильно бил, потому что ты девочка, и потому что полицейские, которые тебя привезли с вокзала, недалеко ушли. Но ты его сильно злишь, а злой он дерётся.

– Да чтоб он сдох! – пожелала Надька.

– Не, он мой батя, – вздохнул Гошка.

– Гад он, – сказала девочка.

– Это да, – снова вздохнул мальчик.

– Или хоть самой умереть – и к маме, – и Надька задрала лохматую русую головёнку к небу, – всё равно помощи ждать неоткуда. Не прилетит же волшебник…

В самолёте госпожа Альфия задремала, удобно расположившись в кожаном кресле салона бизнес-класса, но её новому помощнику было не до сна. И хотя его мутило от алкоголя, и голова раскалывалась, но он, трижды заказав себе двойной кофе, раз за разом прокручивал в голове разговор с чокнутым французом в Домодедово. Тот провозился с ним полтора часа, таская его на себе из кафе в туалет и обратно, выгоняя хмель, благо, Костик ещё не успел повторить возлияние в баре. За полчаса до посадки они наконец нормально поговорили.

– Слушай, это бред какой-то, – сходу отмёл Костик предложение стать помощником какой-то там французской писательницы.

– Не бред! – горячо возразил Николя, – не бред! На самом деле ей нужен помощник, а мне надо срочно вернуться в Париж. Ты немного говоришь и читаешь по-французски, форма физическая у тебя в норме, а за ней иногда сумки носить надо. И зарплату такую ты нигде в России не найдёшь.

– Ну, и в чём подвох? – спросил он француза.

Тот оглянулся на писательницу, сидящую неподалёку от кафе.

– Э, послушай, на самом деле, она замечательная. Она добрая и щедрая. Никогда не скупится ни на деньги, ни на доброе слово. За три года работы с ней я сколотил маленькое состояние и теперь открываю своё туристическое агентство. А мне ведь просто повезло иметь в роду русскую бабушку и немного знать ваш язык.

– Тогда в чём проблема?

Николя снова опасливо оглянулся на женщину.

– Иногда она бывает просто невыносимой! Эта её дворцовая психология!

– Какая психология?

– Дворцовая! Ведёт себя как королева! Только самое лучшее – от еды до машины, и деньги швыряет не считая, вся в кредитах. И понимать ничего не хочет. В три часа ночи может за устрицами послать, а в пять утра – за мороженым. То ей шампанского, то чёрного хлеба, то томик Чехова на русском языке – это в Лионе!

– Достала? – сочувственно спросил Костик.

– Не то слово! Но зато зарплата и так, на чай. Но теперь всё – свобода и собственное дело. А ты чем занимаешься?

– Ничем. Я спортсмен бывший. Велосипедист. Списали.

– Так тем более! Пока не определишься – поработай у госпожи помощником.

– Прямо у госпожи?

– Это её широко известное творческое имя, её так все в узких кругах называют. Просто госпожа Альфия. Запомнил?

– Да не надо мне запоминать!

– Тише! Услышит! Тебе не надо – ей надо! Ну, посмотри на неё – одинокая дама, пожилая уже, да ещё инвалид – с тростью еле ходит.

Константин недоверчиво посмотрел на романистку.

– Ага, инвалид. А чего на шпильках прыгает?

Николя тоже обернулся, но тут же снова придвинулся к велосипедисту.

– Я же говорю – королева, имидж поддерживает, но это через силу. Ну, согласен? А то рейс уже скоро объявят.

– Ну, а чего делать-то?

– Запомни главное. Первое – ты обеспечиваешь ей комфорт и выполняешь все её прихоти. Второе – ты контролируешь все её счета и отслеживаешь выплаты по кредитам. Просрочишь – и финансовая смерть. Вот здесь в блокноте – названия банков, реквизиты, счета, сроки. И третье – ты заставляешь её работать. Это самое сложное и самое важное. Если она к концу осени не напишет сценарий, ей придётся вернуть грант. К тому же у неё два незаконченных романа – из тех её любовных историй, которыми она и оплачивает основные счета. Делай что хочешь, но она должна писать. Сейчас начало апреля. К концу месяца она должна закончить один роман и написать синопсис будущего сценария. К августу – второй роман. Понял?

– Нет.

– О, боже! – Николя закатил глаза.

– Не, ну правда. Про синопсис я в Гугл забью, а если она не хочет писать или не может? Ну, вдохновения там нет, муза не пришла.

– Ты пьян, поэтому я не буду вдаваться в подробности. Скажу одно. Госпожа Альфия – это акула литературного бизнеса, причём международного. Если бы она писала по вдохновению и ждала музу, то давно пополнила бы ряды непризнанных гениев и графоманов, пишущих в стол. Она же пашет как вол, выдавая в год по три – пять романов, продавая каждый из них. Каждый! Ты хоть представляешь, что это такое – думать по-татарски, писать по-русски, а издавать на французском?

– Не.

– Вот! А я знаю. Да какое, к чертям, вдохновение! Дисциплина, трудолюбие и организованность – вот секрет её успеха. Трудолюбия и настоящего таланта ей не занимать, а вот организовывать и дисциплинировать её будешь ты, за этим ей и нужен помощник, потому что она всё же творческая личность. Теперь понял?

Константин до сих пор не понял, как он мог тогда согласиться, но вот он летит в бизнес-классе в Крым, но не к маме, и не к любимой девушке, а с незнакомой тёткой практически в никуда.

Он ещё раз посмотрел на госпожу Альфию. Белоснежные туфли и юбка. Алая блузка, белый кожаный укороченный пиджачок, алая шляпка-таблетка с белой вуалькой. Белая трость с ручкой в виде орла с клювом. Алая сумочка на тонком ремешке. Простой тугой пучок тёмных волос.

– Интересно, сколько ей лет? – пробормотал он себе под нос.

– Пятьдесят пять, – сказала женщина, – я круглая отличница.

– О, простите. Вы не спите? – повернулся к ней Костик.

– А вы всегда стихами разговариваете или только с похмелья?

– Ничего я не стихами! И вообще, я еду к маме…

Правая бровь чёрной дугой взлетела на лоб. Константин смутился.