========== Часть 1. Ночь в старом доме ==========
Эллис Линдли сидел и смотрел в сумеречный мартовский сад за окном комнаты. В последнее время он мог так сидеть часами, уставившись в одну точку и не всегда реагируя на уговоры сиделки поесть. Но сиделка была настойчива и, в конце концов, Эллис что-то съедал, не разбирая вкуса. Камала готовила хорошо, и раньше ему даже нравилась её стряпня, но сейчас ему было все равно. Сиделка предлагала ему заказать еду по его вкусу из китайского ресторана или пиццу, все что угодно, но Эллис отказывался.
Камала переживала, но её уговоры Эллис отметал, хотя старался не грубить. Женщина добросовестно ухаживала за ним вот уже четвертый год, и он уже научился ценить её помощь, но не более того. Близким человеком она ему не стала, да и никогда не претендовала на это.
Вечером Камала помогала ему улечься в постель, и Эллис долго не мог заснуть. Вспоминал, как в детстве гостил в этом старом кирпичном доме на окраине города Торки у деда, отставного полковника Харгривза, как слушал его воспоминания, делился с дедом планами. Полковник никогда не пытался настоять на том, чтобы Эллис пошел в армию, он понимал, что у старшего внука другие интересы и уважал их.
Эллису нравилась литература, он хотел изучать филологию, языки. Став студентом Манчестерского университета, он с головой окунулся в занятия и развлечения. Эта, в общем, беззаботная, веселая жизнь кончилась в 19 лет, со скрежетом, грохотом, слепящей, оглушающей болью, когда его машина угодила в аварию на дороге. Вот уже пять лет Эллис прикован к инвалидному креслу, и по словам врачей, никогда не сможет ходить. На первых порах ему казалось, что могло быть хуже: ведь он мог вообще лежать пластом, а так у него хотя бы руки работают. Тогда он еще надеялся выздороветь.
Время шло, и Эллис стал считать, что лучше бы он тогда умер сразу, а не продолжал свое бесполезное существование, обременяя окружающих. Университет он бросил, погрузился в уныние. Потом умер дед, завещавший любимому старшему внуку свое состояние и этот старый дом в Торки. Эллис горевал о деде, но поселился в завещанном доме, где для него обустроили спальню в бывшем дедовском просторном кабинете на первом этаже, переоборудовали ванную.
Дом деда стал для Эллиса убежищем, и ему казалось, что его родные наверняка вздохнули спокойно, освободившись от обузы. Его родители давно развелись. Отец успешно занимался бизнесом, во втором браке у него подрастал второй, шестилетний сын, и уделять время старшему сыну-инвалиду он не мог или не хотел. Линдли-старший оплачивал расходы на лечение и полагал, что большего он дать сыну не может, если уж так сложились обстоятельства.
Мать Эллиса тоже была счастлива во втором браке, воспитывала двух прелестных дочек, и в этой новой, благополучной, красивой жизни её старшему сыну-неудачнику места не было. Эллис давно расстался с иллюзиями насчет родителей. С их точки зрения, они сделали для него все возможное, а сейчас за сыном-инвалидом есть кому ухаживать, с ним живет опытная сиделка.
В доме деда, точнее, уже в своем доме, Эллис пытался наладить свою жизнь, как мог. Консультировался с врачами, читал, раскрашивал фигурки солдатиков. Это хобби свело его в интернете с новым другом, Джонни из Лондона. Они делились имеющейся информацией о коллекционировании миниатюрных воинов, обменивались фигурками — Джонни оказались не нужны наполеоновские солдаты, а Эллису — викинги, так что они переслали их друг другу по почте. Тогда Эллис и узнал, где живет Джонни.
Парни обсуждали книги и фильмы, зависали на форумах любителей военной истории или сайте с фанфиками по Джорджу Мартину, их любимому писателю. С Джонни можно было поговорить обо всём, с ним Эллис чувствовал себя свободно. Хотя однажды ему было неловко, когда он осмелился признаться другу, что он инвалид. На это известие Джонни отреагировал спокойно, Эллис не заметил никаких изменений в его отношении к себе.
Многие приятели, университетские, школьные, сетевые, узнав о несчастье Эллиса, отстранялись, исчезали или, в основном знакомые девушки, преувеличенно громко жалели беднягу. Джонни оказался не таким. С годами Эллис привязался к нему так, что стал считать близким человеком, хотя они никогда не виделись. Простой вопрос «Как ты?» Джонни задавал так, что Эллис чувствовал, это не для проформы.
Пять лет прошло со дня аварии. Эллис окончательно уверился в том, что ему никогда не встать на ноги. Он постепенно утрачивал интерес к жизни, всё стало казаться пустым, ненужным. Он бесполезен, балласт для семьи и общества.
Порой Эллис представлял себя ничтожной букашкой, полураздавленной, но пытающейся ползти неизвестно куда, неизвестно зачем. Его стали одолевать боли в костях, ломило суставы, кружилась и болела голова, донимала противная слабость. Аппетит исчез, спал он мало и снились ему в основном кошмары, в которых Эллис от кого-то убегал и не мог убежать по серым коридорам, в которых постепенно сгущался мрак. После таких снов Эллис просыпался с колотящимся сердцем, в холодном поту и включал свет в спальне. Что-то бесформенное, чернее самой темноты, подстерегало его в снах, ожидало его в глубоких провалах кошмаров.
Эллис часами сидел в кресле, уставившись в одну точку, не имея сил и желания поднять руки. В мозгу копошились мысли о том, что пора покончить с бесполезным, бессмысленным, тягостным существованием. Он больше не будет страдать, а окружающие вздохнут с облегчением, им не нужно будет возиться с неходячим и притворяться, что они ему сочувствуют.
Первая попытка самоубийства оказалась неудачной. Проглоченных Эллисом таблеток из домашней аптечки оказалось слишком мало, его всего лишь рвало, и кружилась голова так, что и в кресло не сесть. Тогда родители списали это на отравление недоброкачественной едой, и Камалу чуть не уволили.
Эллис отстоял свою сиделку, чувствуя себя виноватым перед ней. В будущем он решил покончить с собой так, чтобы в его смерти нельзя было обвинить Камалу или кого-то еще. Нужно было оставить соответствующую записку и выбрать другой способ.
Он читал про древнеримских патрициев, перерезавших себе вены в ваннах и решил проделать тоже самое, правда не в воде и не банальной бритвой. Выбрал старый швейцарский, все еще острый нож из дедушкиной коллекции, и для пробы провел лезвием по пальцу. Боль оказалась терпимой, вид крови он перенес спокойно, можно было приступать к главному. Решимости у него хватит. Эллис ненавидел себя, свои бесполезные усыхающие ноги, свою беспомощность. Всем будет лучше, если его, неполноценного, не станет. Все равно смысла в его существовании нет.
В этот вечер последняя записка была написана и выложена на столе так, что ее невозможно не заметить. Нож заточен и ожидал своего часа в ножнах. Вот только Эллису не хотелось уходить, оставив только максимально гладко сформулированную записку. Ему отчаянно нужно было поделиться своей болью с кем-то, с тем, кто поймет причины этого поступка и, возможно, не станет его осуждать за слабость. Он взял в руки телефон и набрал сообщение для этого единственного в мире человека:
— Джонни, я хочу умереть. Я все обдумал. Для меня есть только этот выход. Прости, спасибо тебе за поддержку. Прощай.
Отложил телефон, достал из ножен нож, покрутил в руках, отрешенно любуясь блеском лезвия. Руки не дрожали, Эллис был почти спокоен. Скоро для него все кончится, и можно будет навсегда уснуть без сновидений. Он мысленно прикидывал линию разреза на левой руке. Телефон ожил, пришло сообщение. Эллис посмотрел на ответ и чуть не уронил телефон. Его единственный друг писал:
— Я понял, ты принял решение. Только давай, ты сделаешь это после того, как мы закончим разговор? Согласен?
У Эллиса тряслись руки. Такой реакции от друга он не ожидал. Ждал, что тот огорчится, будет уговаривать его отказаться от самоубийства. Но вот такая реакция и, по сути, молчаливое одобрение суицида, стали для Эллиса сюрпризом. На глаза навернулись слезы от обиды и разочарования. Выходит, он и Джонни был не нужен, и тот вздохнет с облегчением, когда его, Эллиса, не станет. Никому не нужен. Как больно! Эллис бросил телефон и опустил голову на стол. Плечи юноши вздрагивали.
